Не ходите, дети... - Сергей Удалин

Соответственно, и ограду пришлось возводить солидную. Разъяренного слона она вряд ли удержала бы, но от нападения небольшого отряда, если укрепить как следует ворота, за ней можно и отбиться. Но, конечно, не от такого количества воинов, какое собралось в этот день к ставке вождя. Хорошо, что размеры скотного двора тоже ни в какое сравнение не шли с хозяйством Бабузе. И он без особого труда вместил всех желающих, включая зрителей, слуг и вышеупомянутых разновидностей шутов.

Один из них как раз и распоряжался вновь прибывшими отрядами, расставляя их в каком-то особом, лишь ему известном порядке. По крайней мере, кузнецу с сыновьями и Андрею с Мзингвой пришлось трижды менять дислокацию, прежде чем этот клоун от них отвязался и ушел издеваться над следующей группой.

В итоге Шахов так и не успел осмотреться и прикинуть на глаз общее число собравшихся, когда вдруг раздался оглушительный рев и на площади из отдельного, парадного входа появился высокий, приветливо улыбающийся мужчина довольно-таки рыхлого телосложения, облаченный в мантию из леопардовых шкур и внушительную корону из черных и белых перьев. Не нужно было знать местные обычаи, чтобы догадаться, что это и есть вождь племени кумало.

За ним чинно шествовали шестеро молодых людей, тоже обряженных в меховые костюмы пятнистой расцветки, в чьих фигурах также прослеживалась некоторая склонность к полноте. И опять же не составляло особого труда опознать в них сыновей Сикулуми. Наследники полукругом расположились позади вождя, а затем к ним со всех сторон потянулись тут же почтенные старцы во главе с заморышем Хлаканьяной, нарядно одетые женщины – вероятно, жены Сикулуми, и так же нарядно раздетые девушки – не иначе как его дочери. Их в свою очередь обступило множество трудноопределимых, но, безусловно, знатных и известных личностей. И завершила построение цепочка гренадеров со щитами и ассегаями, окружившая все это сборище.

В одном из них Шахов узнал Бонгопу. Вообще-то он надеялся отыскать Гарика, но студент опять где-то прятался. Или его прятали. И это уже начинало раздражать. Да и вид кузнецова сына Андрея тоже не обрадовал. Неважно выглядел Бонгопа, и это еще мягко сказано. Глаза ввалились, от щек осталось только воспоминание, даже фамильные сросшиеся брови словно бы поредели. Создавалось впечатление, что он едва держится на ногах. Андрей готов был поклясться, что это не обманчивое впечатление. Что могло случиться с человеком, чтобы он так вымотался? Ах, да! Он же тащил к колдуну какого-то умирающего, которого Мзингва ошибочно принял за Гарика. Но Бонгопу-то шофер не просто видел, а разговаривал с ним. И если парню пришлось тащить больного на себе за туеву хучу километров, то неудивительно, что он так вымотался. Вот только какой из него теперь воин? Неужели Хлаканьяна, или кто там ему дал это задание, не понимают, что Бонгопе нужен отдых?

– Они что там, решили совсем твоего сынка загонять? – возмутился Шахов. – Он же сейчас даже щит поднять не сможет!

Что ответил кузнец, он не разобрал. Шум стоял такой, что и собственный голос не услышишь. Но по озабоченному лицу Бабузе и так было ясно, что ничего хорошего о вожде и советнике он сейчас не думает.

Через пару минут крики стихли и вождь обратился к народу. Говорил он здорово, профессионально. Четко произносил каждое слово, не зажевывая конец фразы, а, наоборот, повышая интонацию. Время от времени брал грамотные паузы, которые тут же заполнялись приветственными возгласами. Сначала Сикулуми помянул предков – вождей племени, рассказал, какими великими воинами они были, потом перечислил победы, одержанные кумало под его собственным предводительством. Вероятно, случались в его жизни и поражения, но в этот торжественный момент никто не хотел о них вспоминать. И теперь, мол, непобедимые воины кумало должны снова показать свою силу и отвагу, должны наказать мерзких сибийя, обижающих наших добрых соседей и верных друзей, ндвандве. Наше дело, как водится, правое, и победа, кто бы сомневался, будет за нами.

Последние слова заглушил мощный рев почти тысячи глоток, сопровождавшийся громкими и удивительно синхронными ударами локтями по щитам. Звук при этом получался гулкий, воинственный, впечатляющий. Шахов оглянулся на Мзингву. Тот был просто счастлив, орал за двоих, стучал в щит с таким остервенением, будто там и прятался подлый враг. И в общем-то парня можно было понять – такого шоу нигде и ни за какие деньги не увидишь. Андрей и сам бы, наверное, визжал от восторга, если бы мог забыть, что это не представление, не реконструкция исторических событий, что завтра, ёкарный бабай, действительно придется идти в бой и кое-кто из самых бойких крикунов не вернется обратно. Ох, нелегкая ему предстоит работа – постараться уцелеть самому да еще и за Мзингвой приглядывать. Хорошо еще, что Бабузе рядом, вдвоем они как-нибудь с этим героем управятся.

– А после победы, – продолжал тем временем Сикулуми, – ндвандве изберут себе нового вождя. Им станет всем нам хорошо знакомый мой друг и воспитанник, молодой Звиде ка-Нхлату.

Полог перед парадным входом снова раздвинулся, и претендент на престол показался публике. Не то чтобы Шахова так сильно интересовало, кто станет вождем соседнего племени, но он тоже решил взглянуть на мальчишку, о нелегкой судьбе которого столько слышал от кузнеца. Глянул и… ну да, другого слова, кроме как «обалдел», тут и не подберешь. Возле входа стоял немного смущенный, но довольно улыбающийся Гарик Алексеев, студент второго курса Санкт-Петербургского университета экономики и финансов. Бывший студент, а ныне – вождь африканского племени ндвандве. И судя по всему, никто из собравшихся не имел ничего против этой нелепицы. Все вопили «Байете, нкоси![62]» ничуть не тише, чем тогда, когда приветствовали Сикулуми. Разве что стоявшая чуть позади Гарика женщина, та самая, маленькая и дерзкая, с которой два дня назад так мило побеседовал Шахов, не проявляла особой радости. Впрочем, довольной ее Андрей и раньше не видел.

Но какого черта Гарика называют чужим именем? И почему это никого не удивляет? Они что, никогда не видели настоящего Звиде или его никогда и не было? А может быть, всем настолько по фигу большая политика, что и не важно, кто там чьим вождем станет, лишь бы вдоволь покричать и порадоваться?

– Ты что-нибудь понимаешь? – растерянно спросил кузнеца Шахов. – Ведь это же наш Гарик, а никакой не Звиде. Что за комедию они тут устроили?

– Не понимаю, – честно признался Бабузе. – Нужно спросить у Бонгопы, уж он-то должен знать, что к чему.

– Так пойдем и спросим!

– Сейчас? – Брови кузнеца изумленно подпрыгнули. – Ты с ума сошел, Шаха. Он же стоит рядом с вождем, нас туда не пропустят.