Акт исчезновения - Кэтрин Стэдмен

упомянуть о сложностях в семье или в отношениях.

Я останавливаюсь. Это было не в кафе. Именно это произошло у меня дома позавчера. Джоанна разыграла сцену с моим участием без моего ведома. Если не считать другого места, все почти один-в-один. Кто-то заранее спланировал нашу встречу. По моей спине пробегает холодок, и я оборачиваюсь, внезапно чувствуя на себе призрачный взгляд. Но конечно, я здесь одна – по крайней мере, сейчас. Это чертовски странно. Мой страх за Эмили теперь полностью вытеснен страхом за себя. Как далеко это зайдет? Чем закончится для меня? Лихорадочно листаю страницы, ища свое имя. И чувствую мгновенный ужас, представив, что смогу найти точное описание того, что я делаю прямо сейчас.

Сердце бешено колотится, я ничего не замечаю, кроме текста передо собой. Затаив дыхание, переворачиваю последнюю страницу и читаю.

Но действие происходит не там, где я нахожусь сейчас. На последней странице говорится о возможном появлении копов – эту сцену Джоанна «разыграла» вчера вечером. Кто бы ни был организатором, он позаботился обо всем. Вплоть до того момента, пока полиция не проверит ее документы. Похоже, они рассчитывали, что после проверки я успокоюсь. И остановлюсь. Но я не остановилась.

Интересно, знают ли они, что я здесь? Но единственный способ узнать это – наблюдать за мной. Возвращаюсь к ноутбуку и поднимаю крышку. Экран остается безжизненным, даже не включается. Наклоняюсь и ищу камеру под столом, но там ничего нет, кроме провода от ноутбука. Перехожу к книжным полкам в поисках записывающего устройства, потом интуитивно иду из гостиной в спальню. Проверяю шкафы, заглядываю за шторы, под кровать. И тут вижу приклеенную скотчем к светильнику на прикроватной тумбочке фотографию. Две женщины стоят рядом: справа Эмили и еще кто-то – примерно ее ровесница. Может, подруга или родственница. Не знаю, почему она не заметила исчезновения Эмили… Или заметила? Дергаю фотографию, и скотч отрывается. Переворачиваю снимок, на обороте надпись: «Я + Марла». Опускаю фотографию в карман и продолжаю обыскивать спальню. Но здесь нет ни съемочной аппаратуры, ни крошечных отверстий камер на стенах или в светильниках. Никто не следит за мной.

Тот, кто нанял Джоанну, наверное, не узнáет, что что-то пошло не так, пока не получит письмо от ее агента. Я задумываюсь.

Если только…

Разворачиваюсь и иду к входной двери, распахиваю ее и смотрю вверх, на лестничную клетку. Никаких камер видеонаблюдения. Подхожу к дверям других квартир, прислушиваясь, нет ли кого внутри, но слышу только гул 101-го шоссе. Вид на улицу заслоняют нависающие деревья. Но окна не выходят в ту сторону. Никто не следит за мной. Хотя тот, кто позавчера послал ко мне Джоанну, знает мое имя и мой адрес.

Вернувшись на кухню, замечаю сгнившие фрукты в вазе, которую до этого заслонял стул Джоанны. Идеальные шары теперь во вмятинах и покрыты зеленым и белым пушком: бывшие яблоки или апельсины, превратившиеся в бледные подобия себя. Эмили не было здесь уже несколько дней.

Дрожь пробегает по спине при мысли: то, что случилось с Эмили, запросто может случиться и со мной.

В последний раз окидываю взглядом квартиру – вещи, книги, одежду, гниющие фрукты.

И тут возле ноутбука вижу его, выглядывающего из-под лежащего сверху сценария. Смартфон.

Смартфон Эмили.

20

Доказательства

Суббота, 13 февраля

По дороге домой специально выбираю запутанный маршрут, несколько раз поворачивая назад, сбавляя скорость и меняя направление, заметив, что какая-нибудь машина едет за мной слишком близко или больше квартала. Я почти жду, что кто-нибудь ворвется в салон и схватит телефон и ноутбук Эмили с соседнего сиденья, хотя дверцы заперты. Стараюсь не думать о том, что, где бы ни была сейчас Эмили, у нее ни телефона, ни бумажника, ни машины. Пытаюсь избавиться от мыслей об актрисе, которая спрыгнула со знака «ГОЛЛИВУД», о ее аккуратно сложенных вещах. О ее переломанном безжизненном теле, лежавшем незамеченным под голливудскими холмами.

В глубине души я понимаю, что мой тщательно продуманный маршрут все равно бесполезен: наниматель Джоанны знает, где меня найти, если позавчера послал ее ко мне домой.

Я отправила свой адрес на телефон Эмили. Кляну себя, что не спросила Джоанну, пользовалась ли она телефоном Эмили для связи со мной, или на мои сообщения отвечал кто-то другой.

Но хотя они и знают мой адрес, я все равно буду в большей безопасности не в машине, а в своей квартире с видеонаблюдением, Мигелем и Люси, которые всегда на страже. Кто-нибудь может запросто вытащить меня из машины прямо сейчас, на этих тускло освещенных дорогах. И от меня не останется никаких следов, кроме брошенного автомобиля. Теперь я не строю иллюзий, что моя машина не исчезнет, как машина Эмили. Никаких сомнений, что при желании Лос-Анджелес может проглотить меня целиком за одну ночь.

Когда я добираюсь до ярко освещенного подъезда Эллис-билдинг, напряжение немного спадает. Навстречу выходит Мигель, здоровается, болтает о пустяках, помогает донести до ресепшена пакеты с подарками, о которых я уже и забыла. Это подбадривает, но я все равно крепко прижимаю к себе один пакет – с вещами Эмили. Я ощущаю их вес, и это внушает мне уверенность. Матерчатые лямки режут плечо.

* * *

Поднявшись к себе, включаю во всех комнатах свет и задергиваю шторы, загораживая белоснежный знак, маячащий вдалеке над Лос-Анджелесом. Разматываю провода, подключаю ноутбук Эмили, раскладываю на стеклянном журнальном столике ее телефон, фотографию, конверт Джоанны и беру ручку и блокнот.

Смотрю на похищенные вещи Эмили, и былая решимость сменяется смутными сомнениями. Но я напоминаю себе, что хочу только одного – ускорить дело. Потому что как только завтра я передам ключи Эмили полицейским, им потребуется не один день или даже неделя, чтобы получить все нужные разрешения на доступ в квартиру и начать официальные поиски. А если я отыщу что-нибудь полезное и завтра расскажу или покажу им, то мы станем на шаг ближе к разгадке, что же случилось с Эмили четыре дня назад и где она сейчас.

Но с чего начать? Я никогда не делала ничего подобного. Я изучала персонажей, а не людей. Сердце все еще колотится после обратной дороги – сначала нужно успокоиться. Направляюсь к холодильнику, чтобы перекусить, и открываю пиво – привести нервы в порядок.

В голове всплывает смутное воспоминание, что в понедельник у меня самая важная проба в жизни. Но я до сих пор не знаю, какие сцены нужно подготовить, так что не могу приступить