Ипатьевская ночь - Эдвард Радзинский

Итак, Петр Захарович в ответственнейший момент революционной истории был, попросту говоря, пьян. Но почему, борясь с ним за честь расстрела, Юровский ни разу не использовал это обстоятельство… даже не намекнул? Щадил честь политкаторжанина? Или что-то ему мешало? Я много раз пытался прощупать самого Ермакова… когда догадываться начал… Но узнать точно ничего не смог. Я про дорогу говорю…

Я никак не мог приноровиться к его манере разговора.

– Я недолго вычислял, где могло что-то случиться с ними обоими: конечно, дорога и грузовик с трупами… Вот тогда и стал я его осторожно расспрашивать про дорогу. А он на самые простые вопросы… Ну, допустим, спрашиваю его: «Стрелки охраны грузовика в кузове ехали или конными?…» Но даже на такой обычный вопрос он каждый раз отвечал по-разному: дескать, ничего не помню, безумный я человек, память пропил… Да, выпить он очень любил. По пивнушкам народ все забавлял рассказами, как он царя убивал. Но и в пивнушке, пьяненький, ни слова про дорогу… Но все же раз… раз… очень он был пьян… Я тогда опять завел свой разговор, а он, как всегда, нес свое: как он всех убил… И, уже уходя, вдруг спросил: «А ты, как я погляжу, не веришь, что они все?…» И ухмыльнулся. А потом добавил: «Все, все погибли!» И вдруг зверем посмотрел.

Перед смертью я его навестил… В мое время в воздухе носилась революционная идея, чтобы к умирающим вместо священника приходил чекист. В конце концов, даже атеистам нужно облегчить свою душу. Но кому же рассказывать, как не учреждению, где положено говорить только правду. Так что в ЧК можно было бы создать специальный корпус – чекистов-священников. Назвать их как-нибудь – «правдособиратели»… Вот в должности «правдособирателя» я побеседовал с Петром Захаровичем… Но – опять ничего!… Кстати, вы пытались представить ту дорогу и путь грузовика?

Я изучал этот путь. Его пытался восстановить когда-то следователь Соколов – по следам, оставленным страшным грузовиком на влажной от грозовых дождей земле, и по показаниям свидетелей. Но главное – путь царских трупов к их первой могиле оказался подробно описанным в секретной «Записке» коменданта Юровского.

И наконец, два энтузиаста из Свердловска, изучавших историю расстрела, прислали мне карту пути грузовика…

Так соединились все свидетельства… И я увидел…

Грузовик с трупами

Открылись ворота Ипатьевского дома, и шофер Сергей Люханов вывел на улицу грузовик. Было три часа ночи. Грузовик поехал по Вознесенскому проспекту, потом свернул по Главной улице, у ипподрома выехал за пределы города и далее направился по дороге на деревню Коптяки.

Пройдя мимо Верх-Исетского завода, грузовик затем пересек железную дорогу на Пермь и вошел в густой смешанный лес, который тянулся до самых Коптяков. Верстах в трех к северу от Пермской железной дороги грузовик пересек у разъезда номер 120 еще одну железнодорожную линию – горнозаводскую.

Все это были дикие места, никаких строений, кроме железнодорожных будок… Здесь дорога раздвоилась: грузовик свернул к железнодорожному переезду – к будке номер 184. Тут было топкое болотистое место, и метров за сто до будки он застрял в трясине. Люханов пытался выбраться. Но перегрелся мотор. Теперь была нужна вода для мотора и шпалы, чтобы застелить болотце – и проехать топь. К счастью, рядом был железнодорожный переезд у будки номер 184. Люханов вылез из грузовика.

В это время в будке проснулась сторожиха, которую разбудил шум грузовика, буксовавшего в болотце. В дверь постучали, она открыла, увидела шофера Люханова и темнеющий в рассветном небе силуэт грузовика.

Шофер сказал, что мотор «согрелся», и попросил у нее воды. Сторожиха ворчит, и тут Люханов свирепеет: «Вы тут, как господа, спите… а мы вот всю ночь маемся».

Сторожиха видит в открытую дверь фигуры красноармейцев вокруг грузовика и вмиг с готовностью начинает наливать воду для мотора… Потом красноармейцы берут шпалы, сваленные около ее будки, стелят на болотце. И по этому настилу и прошел через болотце грузовик с трупами. Проехав будку, он вошел в лес и три версты лесной дорогой шел до урочища «Четыре брата».

В это время у Коптяков на пригорке стояла застава красноармейцев и отправляла всех жителей обратно в деревню. Другая застава стояла недалеко от будки номер 184, где жила сторожиха. Они никого не впускали на дорогу. Они, видимо, и встретили грузовик и повели его по урочищу «Четыре брата».

Юровский: «Проехав Верх-Исетский завод в верстах пяти, наткнулись на целый табор – человек 25 верховых, в пролетках и т. д. Это были рабочие (члены исполкома совета), которых приготовил Ермаков. Первое, что они закричали: „Что ж вы нам их неживыми привезли“. Они думали, что казнь Р[омано]вых будет поручена им».

Кровавая, пьяная толпа поджидала обещанных Ермаковым великих княжон… И вот не дали поучаствовать в правом деле – порешить девушек, ребенка и царя-батюшку. И опечалились: «Что ж вы нам их неживыми привезли».

Юровский: «Меж тем… начали перегружать трупы на пролетки, тогда как нужны были телеги. Это было очень неудобно. Сейчас же начали очищать карманы – пришлось и тут пригрозить расстрелом…

Тут и обнаружилось, что на Татьяне, Ольге, Анастасии были надеты какие-то особые корсеты. Решено было раздеть трупы догола, но не здесь, а на месте погребения».

Но не все трупы заняли место на пролетках. Не хватало хороших телег. Разваливались телеги. Вот почему продолжает двигаться к шахте грузовик, на нем осталась часть трупов.

Юровский: «Но выяснилось, что никто не знает, где намеченная для этого шахта. Светало. Ком[ендант] послал верховых разыскивать место, но никто ничего не нашел. Выяснилось, что вообще ничего приготовлено не было, не было лопат и т. д.».

Да, никто не знает, куда везти. Вдруг потеряли место. Правда, очень трудно поверить, что местные верх-исетские сподвижники Ермакова потеряли то, что еще вчера так хорошо знали. Но Юровский отгадывает эту дикарскую хитрость: они надеются, что он устал и уедет, – они хотят остаться наедине с трупами, они жаждут заглянуть в «особые корсеты».

Юровский терпеливо ждет. Пришлось им отыскать шахту. И вновь двигается жуткий поезд.

Впереди скачет верный помощник Ермакова, один из командиров ермаковской братвы, кронштадтский матрос Ваганов. Весь этот район совершенно глухой и закрыт от коптяковской дороги высоким лесом. Здесь поезд с трупами и встретил коптяковских крестьян и Ваганов погнал их обратно. Уже поднялось солнце, когда они подъехали к первому повороту с дороги – к безымянной шахте, выбранной Ермаковым и Юровским. И вот здесь провалился грузовик.

Юровский: «Т. к. машина застряла между двух деревьев, то ее бросили и двинулись поездом на пролетках, закрыв трупы сукном. Увезли от Екатеринбурга на шестнадцать с половиной верст и остановились в полутора верстах от деревни Коптяки. Это было в шесть – семь утра».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});