Брокен-Харбор - Тана Френч

class="p1">– Джери, пожалуйста. Всего на одну ночь. Завтра она весь день проспит, а к вечеру я рассчитываю разобраться с работой. Пожалуйста.

– Мик, я бы с удовольствием, но сегодня никак. Дело не в том, что я занята…

Шум на заднем плане стал тише – Джери отошла подальше от детей, чтобы спокойно поговорить. Я представил, как она стоит в заваленной яркими джемперами и школьными тетрадями столовой, вытягивая из аккуратной, еженедельно укладываемой прически прядь светлых волос. Мы оба знали, что я не предложил бы отвезти Дину к отцу, если бы не оказался в безвыходном положении.

– Но ты же знаешь, что с ней творится, если отойти от нее хоть на минуту, а ведь мне надо ухаживать за Шилой и Филом… Что, если кого-то из них стошнит посреди ночи? Они должны сами за собой убирать? Или я должна бросить ее, чтобы она начала дурить и перебудила весь дом?

Я прислонился спиной к стене и провел ладонью по лицу. От вони каких-то химикатов с запахом лимона, которыми пользуется уборщица, казалось, что в квартире нет воздуха.

– Да, знаю, – сказал я. – Не волнуйся.

– Мик… Если мы не справляемся… возможно, пора обратиться к специалистам.

– Нет. – Это прозвучало так резко, что я сам вздрогнул, но пение Дины не оборвалось. – Я справлюсь. Все будет хорошо.

– У тебя не будет проблем? Сможешь найти себе замену?

– У нас так не положено. Но ничего, я что-нибудь придумаю.

– Ох, Мик, извини. Мне очень жаль. Как только мои немножко поправятся…

– Все нормально. Передавай им от меня привет и сама постарайся не заразиться. Я еще позвоню.

Где-то на заднем плане раздался яростный вопль.

– Андреа! Я что сказала?.. Конечно, Мик. Может, утром Дине станет получше, да? Никогда ведь не знаешь…

– Да, возможно. Будем надеяться.

Дина взвизгнула и выключила душ: закончилась горячая вода.

– Мне пора. Береги себя.

Когда дверь ванной открылась, телефон уже был припрятан, а я резал овощи в кухне.

На ужин я пожарил себе говядину с овощами – Дина была не голодна. Душ ее успокоил, она – в футболке и трениках, которые достала из моего гардероба, – свернулась калачиком на диване, уставившись в одну точку и рассеянно вытирая волосы полотенцем.

– Тсс, – прервала она меня, когда я осторожно попытался спросить, как прошел ее день. – Ничего не говори. Слушай. Прекрасно, да?

Я слышал только приглушенный гул уличного движения четырьмя этажами ниже и звяканье синтезаторной музыки, которую пара надо мной включает каждый вечер, чтобы ребенок заснул. Наверное, по-своему такие звуки действительно умиротворяют, и после того, как я весь день ловил каждое слово свидетелей, мне было приятно готовить и ужинать в тишине. Мне хотелось посмотреть новости, узнать, как репортеры подали сюжет, но об этом не могло быть и речи.

После ужина я сварил кофе – целый кофейник. От жужжания кофемолки Дина снова занервничала: расхаживая туда-сюда босиком по гостиной, она снимала книги с полок, перелистывала и ставила обратно как придется.

– Ты куда-то собирался? – спросила она, стоя спиной ко мне. – На свидание или еще куда?

– Сегодня вторник. На свидания по вторникам не ходят.

– Боже, Майки, где твоя спонтанность? Наплюй, что завтра в школу. Оторвись как следует!

Я налил полную кружку крепкого кофе и направился к своему креслу.

– Спонтанные поступки не мой конек.

– Значит, по выходным ты ходишь на свидания? В смысле, у тебя есть подружка?

– Я не называл никого своей подружкой с тех пор, как мне было лет двадцать. У взрослых людей партнеры.

Дина сделала вид, что засовывает два пальца в рот, сопровождая пантомиму звуковыми эффектами.

– Партнеры были у геев средних лет в девяносто пятом году. Ты с кем-нибудь встречаешься? Трахаешь кого-нибудь? Стреляешь йогуртом из базуки? Ты…

– Нет, Дина. Я встречался с одной женщиной, но недавно мы расстались. И возвращаться в седло я пока не собираюсь, ясно?

– Извини, я не знала, – тихо сказала Дина и опустилась на подлокотник дивана. – А с Лорой ты еще общаешься? – спросила она, помолчав.

– Иногда. – Услышав имя Лоры, я почувствовал, что комната наполнилась ароматом ее духов, резким и сладким, и отхлебнул большой глоток кофе, чтобы прогнать запах.

– Вы собираетесь снова сойтись?

– Нет. У нее есть мужчина, врач. Скорее всего, со дня на день она позвонит, чтобы сообщить о своей помолвке.

– А-а, – разочарованно протянула Дина. – Мне нравится Лора.

– Мне тоже. Поэтому я на ней и женился.

– Тогда почему ты с ней развелся?

– Я с ней не разводился. Это она со мной развелась.

Мы с Лорой, как цивилизованные люди, говорили всем, что расстались по обоюдному согласию, что никто ни в чем не виноват, что наши пути разошлись и прочую бессмысленную чепуху, но сейчас у меня не было сил.

– Серьезно? Почему?

– Потому. Дина, я слишком устал для этого разговора.

– Ну и пофиг. – Она закатила глаза, соскользнула с дивана и бесшумно вышла в кухню. Оттуда донесся стук открываемых ящиков. – Почему у тебя нечего есть? Я умираю от голода.

– Еды полный холодильник. Могу пожарить тебе говядины с овощами, в морозилке есть рагу из ягненка, а если хочешь чего-нибудь полегче, поешь овсянки или…

– Фу! Я тебя умоляю. К черту пять групп продуктов, антиоксиданты и прочую хрень. Я хочу совсем другое – мороженое или отстойные бургеры, которые разогревают в микроволновке. – Хлопнула дверца шкафа, и Дина вернулась в гостиную, держа в вытянутой руке батончик гранолы. – Гранола? Ты что, девчонка?

– Никто не заставляет тебя ее есть.

Дина пожала плечами, снова плюхнулась на диван и принялась грызть край батончика с таким видом, словно боялась отравиться.

– С Лорой ты был счастлив. Я даже не сразу сообразила, что с тобой творится, ты ведь не из тех, кому свойственно быть счастливым. Это было здорово.

– Да, – отозвался я.

Лора – такая же холеная, эффектная красавица, как и Дженнифер Спейн, и так же тщательно следит за своей внешностью. Сколько я ее знаю, она постоянно, за исключением дней рождения и Рождества, сидит на диете, каждые три дня обновляет искусственный загар, каждое утро выпрямляет волосы и никогда не выходит из дома ненакрашенной. Знаю, некоторым мужчинам нравится, если женщина выглядит такой, какой ее создала природа, – по крайней мере, они делают вид, что это так, – но лично я любил Лору в том числе за отвагу, с которой она сражалась с природой. По утрам я вставал на пятнадцать-двадцать минут раньше только для того, чтобы посмотреть, как она собирается. Даже в те дни, когда она опаздывала, роняла вещи и чертыхалась вполголоса, для меня это было самое умиротворяющее зрелище на свете – словно