Приют одинокого слона, или Чешские каникулы - Татьяна Рябинина

А если уж вся эта замечательная история поплывет правильным курсом, то на карьере можно поставить большенный жирнющий крест. Андреевский. Тот самый, который в кириллице именуется непечатным образом.

Дом был двухэтажный и, как это часто делается в горах, двухслойный: снизу каменный, а сверху деревянный. Каменная часть была светло-серая, а деревянная - цвета кофе с молоком. По всей видимости, наследники погибшего хозяина перед продажей привели домик в порядок, потому что краска и темно-коричневая черепица на двускатной крыше выглядели совсем свежими. На первом этаже окна были совсем маленькие - наверно, чтобы снег, если вдруг завалит, не смог их выдавить. Впрочем, и на втором - ненамного больше. Поэтому домик казался немного подслеповатым - как слон. Оксана подумала, что сходство со слоном дополняют большие - намного шире самих окон - серые ставни, похожие на уши, и небольшое крылечко с узкой пологой лесенкой в три ступеньки - как хобот.

Внутри было просторно, но уютно. Зайдя в дом, они попали в огромный темноватый холл. Мебели в нем было мало: черный кожаный диван, два таких же кресла, маленький столик с телефонным аппаратом и два совершенно одинаковых, похожих на сторожевые башни шкафчика, симметрично расположенных по обе стороны камина - кирпичного, с мраморной полкой и медной решеткой. Японский телевизор примостился на полочке в углу, над дровяным ящиком, стилизованным под средневековый сундук. На полу красовался необъятный ковер цвета молочного шоколада с терракотовыми огурцами, а у камина – волчья шкура. Стены были выкрашены светло-бежевой водоэмульсионкой.

- Миленько. Эдакий какашный колер, - поджала губы Лида. - А что там?

- Там, - Генка показал на одну из двух закрытых дверей, - кухня. А там - коридор. Туда можно и из кухни попасть. В коридоре туалет и лестница наверх. А с другой стороны коридора еще две комнаты, только они пустые и закрытые.

На кухню заходить не стали, открыли дверь слева, напротив камина, и оказались в  узком, как кишка, коридоре. Генка включил свет, и они увидели четыре совершенно одинаковые двери, на одной из которых красовалась плоская гипсовая копия знаменитого Писающего мальчика. Замысловатых очертаний деревянная лестница вела на второй этаж.

- Есть еще подвал, туда можно спуститься из кухни, и чердак. В подвале котел и что-то вроде прачечной, а на чердаке - склад барахла. Ну что, пойдем наверх?

Казалось, довольно хлипкая на вид лестница должна отчаянно скрипеть на все голоса, но пунцовая ковровая дорожка гасила шаги.

- Тихо, как в могиле, - недовольно проворчала Лора. - Здесь не то что мухи, звуки дохнут. На нервы действует.

- Мне нравится твой юмор, - улыбнулся, повернувшись к ней, Генка.

- Эй, смотри под ноги, ценитель. А то сам сверзишься и нас снесешь.

- Ничего, пойдет снег, и сразу станет веселее. Ветер воет, как стая голодных привидений. Даже не уснуть с непривычки.

- Да-а... - протянул Макс. - Веселенькая перспективка.

Узенькую площадку покрывала все та же пунцовая дорожка. Стену украшала серая драпировка с разноцветными загогулинами, похожими на наскальную живопись. Оглядев ее критическим взором, Лора повернулась и провела пальцем по резной деревянной балясине.

- Доисторическая пыль! - заключила она. - Каменный век. Это не Приют Одинокого Слона, а какая-то пещера. И не слона, а мамонта.

- Кстати, мамонта я вам сейчас покажу. То есть Одинокого Слона.

- Лучше покажи нам сначала, где мы будем спать, - возразил Макс.

- Прошу, - Генка сделал жест провинциального конферансье. - Выбирайте. Вон та комната - моя.

Площадку с обеих сторон симметрично продолжали два недлинных коридорчика, куда выходило по три белых двери. На стенах, выкрашенных все той же бежевой краской, висели несколько эстампов.

- Фы! - разлилась презрением Лора. - Кошечки, цветочки, лесочки. Гадость какая. Если и в комнатах так, я лучше буду спать внизу. На кожаном диване. Как говорил Остап Бендер, я не могу жить в одной комнате с пейзажами.

Лида бодро вломилась в последнюю дверь и оказалась в туалете.

- Душик, - мяукнула она. - А вода горячая есть?

- Пока есть свет, есть и вода. Камин - он просто для понта. А так все на электричестве. Сейчас пойду котел включу.

- Отопление на электричестве? - удивился Миша. - В первый раз слышу. Это же очень дорого.

- Дорого до безобразия. Но что делать, газ сюда еще не провели, а какую-нибудь топку прежний хозяин почему-то поставить не пожелал. Наверно, не хотел возиться с углем или мазутом. Вообще-то он котел включал, только чтобы воды нагреть, а так у него в комнате обогреватель стоял.

Комнаты отличались только цветом ковров и занавесок и напоминали номера в деревенской гостинице. Не хватало лишь инвентарных номеров на мебели.

Посреди комнаты, которую выбрали Садовские, красовалась широкая красная тахта с ящиком для белья в изголовье. Сверху на ящике стоял небольшой ночник, оранжевый с белой бахромой. Платяной шкаф зевал двумя дверцами. Прикроватная тумбочка с тремя выдвижными ящиками неожиданно притаилась у окна, а небольшое серое кресло с высокой спинкой почему-то расположилось у самой двери. Картин на стенах не наблюдалось, а сами стены были кремовые.

- Постельное белье в ящике, - заглянул в дверь Генка. - Одеяла и подушки тоже. Ну как, нравится?

- Неплохо, - пожал плечами Вадим. - А обедать мы будем сегодня?

- Сейчас сварганим что-нибудь. Ладно, пошли Слона покажу.

- Пойдем посмотрим, а то ведь не отстанет, - шепнула Оксана.

Генкина комната, которая находилась прямо напротив, по размеру такая же, сильно отличалась от трех остальных. Все здесь было подобрано со вкусом и какой-то странной... печалью. Оксана не знала, почему ей пришло на ум именно это слово, но было здесь что-то такое, от чего по спине бегали мурашки и щипало в носу, как от адажио из «Щелкунчика».

         Наверно, все эти вещи знают, что Генка законченный наркоман, что ему недолго осталось, подумала Оксана. И они заранее грустят. Нет, это глупо. Скорее всего, это вещи погибшего хозяина дома, которые тоскуют о нем.

         Комната была бирюзовая, но не яркого, а слегка приглушенного тона. Бирюзовые шелковистые обои, такое же покрывало на кровати с резной спинкой. Чуть темнее, почти морской воды, шторы. Каймой бирюзового ковра шла гирлянда белых листьев. Вся мебель, включая небольшой письменный стол, тоже была белой, но строгость ее линий сильно отличала спальню от будуара изнеженной дамочки. Наверно, здесь хорошо мечтать о будущем и вспоминать о прошлом, глядя в окно на заснеженные горы, поросшие елями.

         На невысоком белом комоде стоял Одинокий Слон.

         - Я такого на Невском видел, - заметил Миша. - Он дверь в какой-то бутик придерживал. Только побольше раза в три. А то и в четыре. И без подставки.

         Одинокому Слону явно было немало лет, и он многое на свете повидал. Бронза потемнела от времени, на узорчатой кованой попоне виднелось несколько глубоких царапин, а на подставке, в труднодоступных для чистки местах, притаилась коварная зеленоватая патина. Слон трубил, задрав хобот. Его голову прикрывала шапочка, похожая на крышку заварочного чайника.

         - Можно? - спросила Оксана и взяла слона в руки. - Тяжелый какой. Вроде, небольшой, а тяжелый.

         - Дай-ка, - Вадим взял у нее слона, покрутил, осматривая со всех сторон, и передал Максу.

         - Тоже от старого хозяина достался? - Лора провела рукой по слоновьей спине, потрогала бивни.

         - Да. Когда я приехал, он стоял внизу. На каминной полке. Один-одинешенек. Я тогда еще подумал, что мы с ним похожи. Хозяин умер, его бросили здесь, забыли...

         - Ой, я щас заплачу, - фыркнула Лора. - Как трогательно. На, Мишка, будешь смотреть?

         Миша вежливо подержал слона секунд десять и поставил на прикроватную тумбочку.

         - А теперь - на кухню. Девушки, давайте что-нибудь приготовим на скорую руку и пойдем погуляем, пока светло. Здесь темнеет рано.

         - Подождите, я еще слона не видела! - возмущенно пискнула появившаяся в дверях Лида.

                                                            * * *

         «...Да, узнать обо всем было просто. Первый скелет буквально сам свалился мне в руки. А точнее, я познакомился с ним еще до того и до поры до времени не знал, что с ним делать.

         Макс, выпив всего чуть-чуть, мгновенно терял мозги и потом уже не помнил, с кем и о чем говорил. Это было настоящее головокрушение. Он знал за собой подобное досадное обстоятельство и с кем попадя старался не пить. Но мне, на свою беду, доверял.

         Однажды, когда перевалило за вторую бутылку, разговор зашел о женщинах. Макс в этом отношении всегда был спор на язык. Есть такой анекдот об анекдотах. Очень неприличные анекдоты делятся на три категории: те, от которых краснеют извозчики, те, от которых краснеют лошади извозчиков, и те, которые рассказывают женщины в чисто женских компаниях. Не знаю, мне никогда не доводилось проводить время в чисто женских компаниях (да они тогда и не были бы уже чисто женскими), но то, что Макс плел о своих бабах, наверняка этим самым чисто женским анекдотам не уступало. Может быть, кому-то другому он и постеснялся бы вывалить такие похабные подробности, но мы-то с ним были, что называется, два друга - седло да подпруга. Не один раз вместе по девчонкам ходили. Правда, встретив Лору, он с прежними шалостями завязал, но вспоминал о них часто, с удовольствием и со смаком.