Час героев - Александр Афанасьев

Потом, когда стало понятно, что оппозиции не справиться – пришли русисты.

Фатиму, которая была беременная – он отправил из Грозного и сильно потом пожалел об этом. Лучше бы она погибла рядом с ним. Сам он с Басаевым и его отрядом жег русские танки, пока в первых числах января нового года русисты не узнали порядок замены людей на позициях и не нанесли удар «Градом» аккурат в это самое время[42].Тогда отряд Басаева потерял половину только убитыми, а из оставшейся половины многие были ранены, а кто и инвалидом стал – можно было говорить о полном разгроме басаевского отряда. Сам Шамиль в тот день едва не застрелился, Ису и некоторых других, раненных, вынесли ночью из Города и переправили в горы, а потом тайными тропами – в Дагестан, где тогда им помогали, а не встречали пулями. Поэтому-то он не участвовал в рейде на Буденновск, поэтому-то он и выпал из поля зрения российских спецслужб – его посчитали убитым, а потом просто забыли, потому что Ичкерия уже стала независимой, и все материалы на него пропали.

Фатиму убили. В их родной Центорой пришли омоновцы, и вместе с ними пришел Казиханов. Казиханов участвовал в фильтрации. Когда перед комиссией встала Фатима – на девятом месяце, – Дауд рассказал, кто она такая, и попросил у командира ОМОНа разрешения. Командир ОМОНа его дал – будь его воля, он бы вообще выстроил всех, до последнего человека, у рва и расстрелял. Война не располагает к пониманию врага, особенно после того, как третьего дня они нашли тела двоих солдат, которые пошли в самоволку и которых местные кастрировали и вбили в задний проход по бутылке. Получив разрешение, Дауд отвел Фатиму в сторонку и выстрелил ей в голову – надо сказать, что он ее не изнасиловал, как Иса изнасиловал его любимую девушку. Ребенок так и не родился, а тело Фатимы сбросили в общий ров и засыпали землей с бульдозера.

Иса выздоровел только тогда, когда закончилась война и русисты подписали капитуляцию в Хасавюрте. Казиханов, как ему сказали, сражался в здании МВД и погиб во время боев за Грозный. Мстить было некому. А мстить другим Казихановым было чревато – их было больше, а дело не столь однозначное, чтобы пускать с горы камень кровной мести всему роду.

Мстить надо было русским.

Тогда Иса пришел к своему амеру, теперь герою Республики Ичкерия, и сказал, что он хочет отомстить русским, всем русским – и спросил совета, как это сделать. Басаев – у него тогда появился кабинет, настоящий кабинет, как у большого начальника, и карта – отошел к карте, долго смотрел на нее – а потом сказал – вот! Вот эта вся территория – наша, та, которая должна принадлежать мусульманам. Ичкерия теперь свободна – но многие мусульмане по-прежнему находятся под пятой русистов. Добром это не кончится. Следующая война, которая будет, – это война за весь Кавказ, и он, Иса – ценный воин в этой войне, тем ценнее – что он не был в Буденновске и русисты не ищут его. Ему надо будет сказать, что он бежал от грабежей, найти себе женщину – тем более, что вдов много, а без женщины будет подозрительно – и поселиться в Русне. Там, куда они придут – и там должны быть готовы базы, схроны с оружием, явки. Когда они придут резать русских свиней – они придут не в голое поле, а на уже подготовленную инфраструктуру. Именно это – заключил Басаев – Иса должен сделать, если он настоящий чеченец, и это будет лучшая месть русистам.

Остальное было не таким-то сложным делом. Ему подобрали подходящую вдову по имени Малика, трое детей у нее было, муж погиб под пулями русистов, защищая Грозный. Мнением самой Малики никто не интересовался – в Чечне вдова – это существо даже не второго, а третьего сорта, с ней любой может делать все, что ему заблагорассудится, потому что нет мужчины, чтобы защитить ее. Когда в село спускаются с гор боевики, входят в какой-то дом и там есть вдова – то ее обычно отдают боевикам на потеху, всем вместе. Если боевиков нет – вдова обычно служит на положении рабыни (иногда и сексуальной, иногда просто рабыни) у близких или дальних родственников, а если таких не осталось – просто у односельчан. Теперь понятно, откуда берутся «черные вдовы»? Для них хоть в петлю, хоть в пояс шахида, хоть в захваченный кинотеатр – без разницы уже. Малике еще повезло, очень повезло – ей дали мужчину, который должен был теперь заботиться о ней и о ее детях, и она должна была поехать в Россию, туда, где нет войны. Иса ее не любил, не мог забыть Фатиму – но спать с ней спал, так появился четвертый ребенок, их общий, а потом и пятый. Остальные – тоже звали его отцом, потому что маленькие тогда были и ничего не помнили.

Иса – переехал вместе с семьей в Ростовскую область, осел на земле, начал хозяйствовать. Денег ему, каких-никаких, дали на первое время, купить трактор, машину, арендовать землю – хватило. Места казацкие – да только казаков мало, пьют многие – повыбила советская власть казаков-то, не стало настоящих, которые что с шашкой, что с плугом – и, конечно, ни за что бы не позволили поселиться на своей земле чеченцу. Иса – работящий, умеющий работать на тракторе, непьющий, оказалось, что и с коммерческой жилкой – быстро выбился в люди, уже к нему стали идти и говорить – возьми наши наделы, которые от колхоза остались, да и хозяйствуй. И жить бы, как люди живут, Исе, благо пять детей в семье есть, да и жена тоже есть, дело, какое-никакое, варится, да и нет здесь никакой войны. Вот только если бы Иса забыл – не был бы он горцем, чеченцем. Это русские свиньи забывают и прощают, и собственные национал-предатели – тоже. Иса – был не из таких.

Когда началось в Дагестане – Иса приготовился, проверил схроны, каких заложил уже немало, съездил к атомной станции, которую вполне можно было захватить и взорвать. Да вот только – сначала про него и вовсе забыли, потом – от Басаева пришло письмо, короткое, приказано было – не дергаться, никак не проявлять себя, жить, как жил. Иса, стиснув зубы, подчинился.

Басаев появился в пятом – грязный, страшный, одноногий, на какой-то бежевой «шестерке», с ним был еще только один человек. Прожил у Исы Салмановича больше месяца, приходя в себя. В горах – волков обложил спецназ, погнал на стрелков, на пулеметные и гранатометные расчеты, замаскированные впереди, вызвал огонь артиллерии. Басаеву пришлось уходить одному, бросив на гибельный прорыв, на русские пулеметные расчеты весь свой отряд ради того, чтобы уйти самому, с собой взял только самого верного человека, одного. Они часто говорили по вечерам – о национал-предателях, о шахадате, о будущем едином исламском государстве на Кавказе. Басаев говорил, что их предали – и Москва, и те, кто был в Чечне. Ради того, чтобы утвердиться у власти, часть чеченской элиты вступила в сговор с Москвой, отдала всех волков на съедение. Кому-то очень не нравилась первобытная демократия Ичкерии, кто-то хотел править в Грозном точно так же, как в Москве Путин – опираясь на вертикаль власти. Кровью русских солдат и кровью чеченских волков – вертикаль власти была отстроена.

Когда по новостям показали, что Басаева русская ФСБ взорвала в машине – Иса не поверил. Потом наступила мрачная ярость, он подумывал о том, чтобы взять побольше оружия, раздобыть пулемет, которого у него не было – и ворваться на вокзал или в больницу русистов, чтобы забрать их как можно больше перед тем, как спецназ уберет и его. Успокоился – когда через месяц пришло письмо, которое написал Доку Умаров, амер всех ваххабитов Ичкерии, продолжающий борьбу.

Сейчас – Иса Салманович жалел, что не взял пулемет.

Ичкерии больше не было. Была часть Русни. Никто не хотел идти в горы, все делали свой беркат[43], чем-то торговали, получали неизвестно за что помощь из окровавленных кровью чеченского народа русских рук. Уважаемые люди республики в открытую говорили, что прошли те времена, и больше никто не согласен идти в горы, питаться «Сникерсами» и убивать русистов. И ведь и в самом деле прошли – с Ростовской области это было отчетливо виднее, чем из самой Чечни. Боевые отряды узурпатора ловили и убивали одного воина джихада за другим, и это могло быть результатом только одного – предательства, самого гнусного и подлого предательства, когда сначала ты скрываешь воина Аллаха у себя в подвале, а потом, выйдя на улицу, звонишь по сотовому кяффирам, чтобы приехали и убили. Если народ поддерживает, если в народе нет предателей – воины неуловимы.

Тяжкая, мутная злоба копилась в душе Исы Салмановича все эти годы. И даже то, что он регулярно добавлял аромата в молоко для русских свиней – эту злобу не очень-то выплескивало. Мочой злобу не выплеснешь, она расплескивается только кровью.

Солнце взошло на горизонте для Исы Салмановича только тогда, когда к нему пришли и сказали, что Шамиль жив и ему нужна его помощь для того, чтобы убивать русистов. Но он все равно не верил – до тех пор, пока во двор его дома не вкатился бронированный «КамАЗ» и с него не соскочил на землю – новый протез давал возможность двигаться точно так же, как если бы были обе ноги, – Шамиль...