Банки и Деньги - Николай Симонов

— "направлять в территориальные органы внутренних дел подробную информацию обо всех фактах противоправного удержания кредитов недобросовестными заемщиками".

В июне 1998 г. во время встречи представителей Ассоциации российских банков с Министром внутренних дел РФ С.В.Степашиным данное Соглашение было дополнено Протоколом о мерах по повышению эффективности взаимодействия между МВД России и АРБ по предупреждению правонарушений в банковской деятельности. В документе формулируется комплекс задач по противодействию проникновения организованной экономической преступности в банковскую сферу. В дополнение к данному Протоколу в октябре 1998 г. было подписано Соглашение между Главным управлением вневедомственной охраны МВД России и АРБ о сотрудничестве в области охраны кредитных организаций. Таким образом, многие, хотя и не все, вопросы оперативного взаимодействия служб безопасности банков с органами внутренних дел были урегулированы.

Абсолютное большинство преступлений первых двух "сезонов охоты на банкиров" до сих пор не раскрыто. Мотивы каждого конкретного убийства неизвестны. Есть различные версии, в том числе связанные с приватизационными сделками, в которых участвовали устраненные посредством наемных убийц руководители кредитных организаций. По степени риска стать объектом насилия профессия банковского работника в начале 1990-х годов вышла на второе место после сотрудников милиции.

* * *

Россияне имели весьма разные взгляды относительно ваучерной приватизации. Один из опросов ВЦИОМ в декабре 1993 г. показал, что люди сделали или хотели сделать со своими ваучерами:

— 26 % выбрали наиболее легкий вариант покупки акций в ваучерном фонде;

— 25 % предпочли продать свои ваучеры за наличные рубли;

— 7 % подарили родным и близким;

— 15 % купили акции тех предприятий, где работали они сами, члены их семей или друзья;

— 8 % купили акции других предприятий;

— 25 % не знали, что делать со своими ваучерами.

К 30 июня 1994 г. 144 млн. из 148 млн. россиян (97 %), так или иначе, распорядились своими ваучерами. В результате 14 % населения, или 21 млн. россиян, стали прямыми владельцами акций, а еще 30 %, или 44 млн. человек, стали непрямыми собственниками. Эти цифры по-настоящему впечатляют. Однако, несмотря на это, в августе 1993 г. 56 % населения, по данным ВЦИОМ, соглашалось с утверждением, что раздача ваучеров была "спектаклем, который ничего в действительности не изменил". На одном из давних заседаний Государственной Думы, когда подводились итоги приватизации за 1993–1994 гг., депутат Владимир Лисичкин из фракции ЛДПР подошел с ваучером в руке к трибуне, где отчитывался А.Б.Чубайс:

— Вот, — шлепнул депутат бумажкой перед носом председателя Госкомимущества. — Отдавай мне обещанные две "Волги"!

Приватизацию можно отнести к важнейшим событиям переходного периода. В качестве компонента пакета радикальных экономических реформ приватизация рассматривалась как необходимое условие развитие конкуренции, в первую очередь благодаря тому, что именно приватизация должна была создать децентрализованные стимулы для соперничества между участниками рынков. Действительно, акционирование и приватизация оказали существенное влияние на становление структуры российских отраслевых рынков, однако в ряде случаев это влияние оказалось не вполне ожидаемым. Спустя полтора года, с 1 июля 1994 г. российское Правительство приняло решение о переходе ко второму этапу приватизации — денежному. Одновременно было признано, что ваучерная приватизация не дала ожидаемого эффекта и не привела к оживлению промышленного производства и появлению класса собственников. Базовым документом для денежного этапа приватизации стали "Основные положения Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в РФ после 1 июля 1994 г.", утвержденные Указом Президента Б.Н.Ельцина N 1535 от 22 июля 1994 г.

Считается, что приватизация "по Чубайсу" реально обогатила лишь 25–30 тысяч человек. По оценке американского инвестиционного банка Merrill Lynch, в 2007 году в России насчитывалось 119 тыс. долларовых миллионеров. Их совокупный капитал, по неофициальным данным, превышает $200 млрд. Что интересно, наши богатые люди, особенно в регионах, не всегда кичатся своим состоянием. Конечно, они строят виллы, покупают дорогие квартиры и автомобили, но деньги предпочитают хранить далеко от дома. Российские банкиры по сей день ломают голову: как убедить миллионеров-соотечественников не отдавать свое состояние в руки иностранных банков, а доверить управление им.

Многие крупные предприятия переходили в частные руки по смехотворно низким ценам. Знаменитый санкт-петербургский судостроительный Балтийский завод был продан за 15 тыс. ваучеров, или 150 млн. рублей по номиналу ваучеров. В Москве на ваучерном аукционе гостиница "Минск" была продана за 200 тысяч ваучеров. А за гигантский московский автомобильный завод им. Лихачева (ЗИЛ) было уплачено около 800 тыс. ваучеров. Самый крупный в России Уральский машиностроительный завод, знаменитый Уралмаш, на котором работало более 30 тысяч человек, был в июне 1993 г. приватизирован за 130 тыс. ваучеров колоритным предпринимателем Кахой Бенукидзе, являющимся ныне министром экономики суверенной Грузии. В 1995 г. в интервью "Financial Times" он заявил: "Купить Уралмаш оказалось легче, чем магазин в Москве. Мы купили этот завод за тысячную долю его действительной стоимости".

Светогорский ЦБК, на строительство которого было потрачено более миллиарда инвалютных рублей (52 копейки за доллар), был оценен в тот же миллиард, но "простых" рублей (к моменту оценки — 200 рублей за доллар). Каждый работник предприятия получил свои акции ровно на 8 долларов США (столько стоил ваучер), администрация — свои законные 15 %. Далее — в течение нескольких месяцев на предприятии не выплачивалась зарплата, а потом появились неведомые "доброхоты", которые скупили у рабочих принадлежащие им акции по цене 10 долларов США за пай.

Одновременно с "большой приватизацией" в 1992–1994 гг. проходила "малая приватизация", то есть продажа предприятий розничной торговли, сферы услуг, общественного питания и т. д., стоимость основных фондов которых составляла менее 1 млн. рублей (по балансовой оценке 1990 г.). В конце 1993 г. было приватизировано около 89 тыс. предприятий, что составляло более 70 % всех малых предприятий. Скорость приватизации снизилась с 3500 предприятий в месяц в 1993 г. до 2 тыс. в месяц в 1994 г. К 1 сентября 1994 г. было приватизировано 106 тыс. малых предприятий.

Наряду с этим в стране проходила приватизация жилья. В соответствии с "Актом о приватизации жилья в России" граждане и их семьи, живущие в государственных квартирах, могли (и могут до сих пор) по желанию пробрести по чисто символическим ценам законные права собственности, включая право продавать, отдавать внаем или завещать свои квартиры. К концу 1992 г. было приватизировано 2,8 млн. квартир, а в 1993 г. — еще 5,8 млн. К 1 октября 1994 г. 10,4 млн. квартир (31 % жилого фонда) было приватизировано. Приватизация жилья расширялась и достигла максимума в марте 1993 г., когда было приватизировано 729 тыс. квартир, затем снизилась до 150 тыс. квартир в месяц. К сожалению, и здесь не обошлось без криминала. За первый же год после того, как началась приватизации жилья, только в Москве безвестно пропали более 30 тыс. квартиросъемщиков.

Наиболее сложной в техническом и экономическом отношении оказалась приватизация земли, хотя частное владение землей вызывало одобрение у большинства населения страны. Этому всеобщему настроению противостояли руководители колхозов и совхозов, чиновники агропромышленного комплекса, стремившиеся сохранить в своих руках максимум функций по управлению сельским хозяйством и распоряжению государственными субсидиями. Приватизация в аграрном секторе осложнялась огромными масштабами аграрного сектора, слабостью инфраструктуры и т. д.

К началу рыночных реформ сельское хозяйство страны столкнулось с отсутствием адекватной кредитной системы и с абсолютной неготовностью участников кредитного процесса адаптироваться к коммерческим отношениям. В сложившейся ситуации аграрный сектор стал обеспечиваться заемными средствами при помощи субсидированного кредитования, что и определило направление развития системы сельскохозяйственного кредита в последующие годы.

Изначально государство предоставляло аграрным формированиям так называемый льготный централизованный кредит. В 1992 г. еще функционировавшим в тот период колхозам и совхозам выделялся кредит за счет федеральных источников под 28 % годовых, фермерам — под 8 %. Эта ставка включала разрешенную для кредитовавших коммерческих банков процентную маржу в размере 3 %. В 1993 г. ссудный процент для всех аграрных товаропроизводителей был установлен на уровне 28 %. Указанный кредит был льготным не только по процентам, но и по срокам погашения. Он выдавался почти на год, в то время как средние сроки краткосрочного займа по стране были в 6 раз меньшими. Разница между официально установленными и применявшимися процентными ставками компенсировалась банкам из федерального бюджета.