Принцесса и арбалет. Том 1 - Михаил Высоцкий

Дальше, дальше… Машина сенсея только у Левобережной — еще не пересекла мост Метро… Я не знаю, найду ли я в Сумракетм следы своего убийцы, найду ли я свое тело. Но пока я свободен — и в эти последние минуты я хочу увидеть тот город, в котором я прожил столько лет, но так и не познал.

Жилые массивы сменяются промышленными зонами, я лечу дальше, выше, выше… Виноградарь. Ветряные горы. Высокий панельный дом. Окно, свет. Человек, парень. Кто он? Его зовут Дима, ему 22 года. Он — тоже программист. Он любит свое дело, я вижу это — его душа сроднилась с железом, он тот, кого в древние времена называли «мастером». Он чувствует токи электронов, он понимает логику нулей и единиц, и он любит эту логику. Он — хороший человек, он любит своих родителей, он ответственен и серьезен. Сошелся бы я с таким человеком? Не знаю — чего в нем нет, так это романтики! Это человек технологического века, в его ауре не осталось следов алых парусов, ему не понять романтику мечей и попутного ветра. Плохо ли это? Нет, он живет так, как он живет, и такие люди тоже нужны Киеву. Город — это огромный живой механизм, каждая из клеток которого разумна. Этот механизм знает, что ему нужно, и он сам регулирует себя. Мэр? Нет, мэр — такая же клетка, он так же отвечает на приказы города, как и последний бомж. И не важно, Омельченко это, Лужков или Джулиани. Киев, Москва, Нью-Йорк — это города, которые делают своих мэров, а не наоборот. Это Киев, возгордившийся Киев, скинул с Майдана фонтаны, Киев решил сделать себе корону — и получил монумент Независимости. Да, он был сотворен человеческими руками — но направлял эти руки город. Так и руки Димы — это город направил их в радиоэлектронный техникум, это он подарил этим рукам умения и любовь к высоким технологиям. Город живет, развивается. Ему нужны специалисты — он их делает. Я никогда не был в этом доме, в этой комнате. Я никогда не видел при жизни этот осциллограф, эти микросхемы, я даже представить не мог, чтоб мертвое железо и кремний стали так близки человеку. И лишь после смерти я смог это увидеть. Еще одну каплю души города…

Машина сенсея пересекла мост — теперь она уже на правом берегу, едет по набережной в сторону Почтовой площади… У меня еще есть время. Дальше, дальше, дальше… Я не знаю этих людей — Юлю с Дегтяревской, Ваню из Теремков… Я не жил в общежитии и никогда не бывал на Ветряных Горах… Но историей маленьких, незначительных людей передо мной открывается величественное полотно истории древнего града.

Последний из тех, кого я хочу сегодня посетить. Старый, обветшалый дом — хрущевка, одна из первых в городе. Построенная в самом начале шестидесятых, стены покрывают трещины, окна облуплены, подъезды покрыты надписями и засыпаны окурками. Рядом — киностудия Довженко, тут снимались фильмы, тут кипели киношные и настоящие страсти… Сейчас киностудия мертва, лишь кое-где идут съемки редких передач для телевидения. Вечер, снег, мороз. Но я — дух, я ищу не историю прошлого, а жизнь настоящего. Я лечу на огонь жизни живых людей, и не важно, кто они — они все часть жизни города. Четвертый этаж. Квартира, комната. За ноутбуком сидит молодой парень, ему двадцать один год. Его зовут Михаил, как и меня. Он что-то с усердием, достойным лучшего применения, набирает на клавиатуре. Я читаю его душу… Сейчас, пока его мысли в тексте, пока он творит, его душа открыта этому миру. Ее может увидеть каждый — вижу и я, бесплотный дух убитого мага. Вижу, и удивляюсь.

Сколько людей — столько судеб. Я вижу перед собой мечтателя — он хочет лучшего, но имеет то, что имеет. Он видел мир — он был на трех материках и четырех континентах. Европа, Азия, Африка, Америка — он знает, какой бывает человеческая жизнь, и он понимает, что его жизнь еще далеко не самая несчастная. Он видел Лувр и Эрмитаж, Колизей и Третьяковку. Он кормил голубей в Венеции и спускался в египетские гробницы фараонов. Он ходил по мосту Золотые Ворота в Сан-Франциско и поднимался на небоскреб Рогач в Чикаго. Он был в Кремле и гулял по набережной Ниццы, купался во многих морях и океанах, ходил по горам и по дюнам пустыни Сахара. Он может получить почти все, что пожелает, и в этой разноцветной душе есть все цвета, кроме цвета счастья. Был бы я жив…

Увы, я мертв — и не могу я ему дать совет, что не стоит страдать без всяких на то оснований. Хотя… Ему, наверно, многие это говорили. Я вижу победы, я вижу дипломы, я вижу церемонии награждения, призы… Я вижу ум, я вижу усердие и трудолюбие. Но еще я вижу то, чего никогда не было в моей жизни — я вижу усталость. Усталость от жизни, от молодой, еще не начавшей складываться жизни. Я вижу апатию, вижу безразличие к себе, вижу мысли о самоубийстве… Ты никогда не пробовал курить, ты не пьешь алкоголь, ты не ходишь по ночам в клубы и на дискотеки. Ты устал от жизни, но я не понимаю — ПОЧЕМУ ты не делаешь ничего, чтоб добиться счастья? Вот уж действительно. Что делает с людьми город… Обычный человек, таких, как он, миллионы, и каждый мнит себя центром мироздания, каждый думает, что его, и только его проблемы важны…

Парень, Михаил! Я, конечно, ничего тебе сказать не могу, ты не инший, хоть иногда и способен на небольшие чудеса. Но, поверь мне, в смерти нет ничего хорошего! Уж кому, как не мне, это знать! Живи-ка ты лучше! Пишешь какой-то роман? Пиши дальше. Пиши стихи, ты это любишь. Ты чувствуешь музыку там, где другие видят лишь скучную науку. Ты получаешь удовольствие, добившись симметрии уравнений Максвелла и построив свою электродинамику, с магнитным монополем. Тебе нравится строить модель шаровой молнии на силах давления вакуума, на силах Казимира. Ты пишешь стихи о любви… Пиши! Занимайся когерентным каналированием релятивистских позитронов, найди свою любовь, ту, единственную… Ты знаешь, что Владимир Владимирович Маяковский писал о радии… Но не думай о смерти! Не надо себе представлять, как хорошо тебе будет потом, в другом мире. Как твоя душа, больше не обремененная телом, взлетит в небеса…

Но я ничего не могу сказать Михаилу, и я покидаю эту комнату. Я покидаю квартиру, дом, улицу. Я, душа, не обремененная телом, взлетаю в небеса, и несусь туда, где меня ждет мой последний шанс. Еще одна история города, еще одна счастливая жизнь, не ведающая радости. Из разных жизней состоит Киев — веселых и беззаботных, усердных и старательных, и даже таких, уставших и терзаемых душевной болью…

Я — мертв, и мне позволены некоторые слабости, недоступные живым… И никто не имеет права меня упрекнуть, что вместо поисков своего дела я занимаюсь фигней, заглядывая в чужие жизни! Вот сначала умрите, а потом упрекайте, и не раньше!

Сенсей, Алвит, вы уже на месте? Что же… Киев, не знаю, до свидания, или прощай, но моя жизнь, похоже, опять собирается кинуть меня в мясорубку событий…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});