Гордость и страсть - Ферн Майклз

Раздался хриплый окрик, который показался ей слоновьим ревом. Перед глазами Мэрилин возникла чья-то фигура, но девушка не могла разглядеть чья именно, так как мешало ослепляющее солнце.

– Себастьян! Это ты? Что, скажи на милость, ты тут делаешь? – воскликнула миссис Квинс.

– Я увидел дым со своей плантации и понял, что дела здесь совсем плохи, раз вы прибегли к огню. Скажите, что я могу сделать?

– Боюсь, что ничего, Себастьян. Слишком поздно что-то делать. Мэрилин и Елена уже обо всем позаботились. Я приехала только вчера.

«Почему она так много говорит? – устало размышляла Мэрилин. – Почему бы ей не оставить человека в покое и не дать ему самому оглядеться?»

Мэрилин подняла глаза и посмотрела на стоявшего перед ней высокого мужчину. Как бы она ни была измучена, девушка не могла не восхищаться его красотой. Тщетно пытаясь умерить биение сердца, Мэрилин снова взглянула на Себастьяна и подумала, что в другой ситуации пришла бы в восторг от написанных на его лице чувств. Но она слишком устала. Себастьян Ривера не мог любить ее, и все же он смотрел на Мэрилин влюбленными глазами.

– О, мистер Ривера, не кричите так. Разве вы не видите, что здесь лежат больные? Если нам что-то и нужно, так это тишина и покой, – прошептала девушка, покачнувшись. И вдруг она оказалась в его объятиях, прижалась к сильному мускулистому телу. Никогда в жизни Мэрилин не чувствовала себя под такой надежной защитой.

«Какой блаженный миг! – подумала она. – Пусть он никогда не кончается». Девушка открыла глаза и взглянула в глубину угольно-черных глаз Себастьяна. «Я люблю его, – подумала она. – Люблю этого замечательного человека. А он любит меня… Нет, ты выдаешь желаемое за действительное, Мэрилин», – обратилась она к самой себе, снова закрывая глаза. Девушка больше не могла отказывать себе в столь желанном сне, которого требовала каждая клеточка ее уставшего тела. Разве может быть что-нибудь прекраснее, чем отдых в объятиях любимого человека?

Мэрилин почувствовала, как Себастьян осторожно поднял ее и куда-то понес. Девушка смутно слышала приглушенные проклятия. Она не знала, кто ругался, и не хотела знать. Кто-то уложил ее на повозку, не обращая внимания на протесты.

– Оставьте меня… дайте поспать, – шептала Мэрилин.

Она мечтала о любви Себастьяна. Ей казалось, что влюбленный взгляд молодого человека – не более чем плод воспаленного воображения. «Я так устала, что могло привидеться что угодно, – подумала она. – Но все же я его люблю. Люблю всем сердцем». Мэрилин вспомнила, что хотела что-то сказать. Но что именно? И кому? Она застонала от досады.

– Отдыхай, – послышался чей-то властный голос.

Мэрилин попыталась открыть глаза, чтобы узнать, кто говорит с нею. Ей с трудом удалось приподнять тяжелые веки и увидеть склонившегося над ней Себастьяна Риверу. Молодой человек так нежно улыбался, что Мэрилин показалось, будто это сон. Как давно не видела она его улыбки. Со времени их знакомства на пароходе.

* * *

До того как сломя голову и пылая негодованием помчаться на «Древо Жизни», Себастьян долго мерил шагами плиточный пол в холле своего дома. Безумный гнев теснился в груди молодого человека, стоило ему взглянуть на клубы дыма, поднимавшиеся со стороны плантации Картайла Ньюсома. Подумать только, сколько несчастий может принести один глупец!

Себастьян покосился на расстроенное лицо своего помощника Жезуса и снова почувствовал жалость к этому человеку. Он пережил лихорадку и потерял все, что ему было дорого. Поездка на чью-то плантацию и зрелище смерти и страданий наверняка воскресят его грустные воспоминания. Картайлу Ньюсому нет прощения!

Его упрямство привело к трагедии.

Себастьян вздохнул. К счастью, на «Регало Вердад» всего несколько случаев заболевания. Да и остальные плантаторы последовали его совету и осушили низину и болота, уничтожив тем самым рассадник болезни. Они внимательно выслушали его советы и сегодня не пожалели, что вовремя приняли меры. Многие благодарили Себастьяна; можно сказать, все, кроме Картайла Ньюсома. Его сын, Карл, мог бы взять дело в свои руки и вести себя как мужчина. Себастьян нахмурился, вспомнив тот день, когда предложил Карлу работу на своей плантации. Лицо молодого человека осветили тогда радость и надежда, благодарность и дружеское расположение, но на смену этим чувствам пришло отчаяние. Карл не мог оставить «Древо Жизни», свои корни, какими бы они там ни были. Себастьян понял его без слов и сказал, что если настанет день, когда Карлу придется уйти с «Древа Жизни», он всегда найдет радушный прием на его плантации.

В джунглях царила такая тишина, что Себастьяну стало не по себе. Не было слышно пронзительных птичьих криков. Цветы и деревья казались спящими. В воздухе чувствовалось какое-то напряжение. Ввысь вздымались огромные столбы черного дыма. Как только его конь въехал на плантацию, Себастьян быстрым взглядом оценил ситуацию.

Не может быть! Больше не существовало того прекрасного золотоволосого ангела из Новой Англии. Вместо него Себастьян увидел грязную, оборванную, черную от сажи ведьму. Некогда золотистые волосы теперь торчали слипшимися прядями. Кусок высохшей лианы свисал с обнаженного плеча девушки. Ярость вскипела в груди Себастьяна, когда он заметил, как это измученное создание поднесло к глазам кровоточащую руку, чтобы заслониться от солнца. У него вырвался негодующий крик. Молодой человек быстро соскочил с коня и едва успел подхватить пошатнувшуюся девушку. Он обнимал обмякшее нежное тело Мэрилин, и волна жалости захлестнула его. Такая же грязная и оборванная Розали Квинс взяла дело в свои руки и дала краткое описание событий, происшедших за последние несколько дней.

Себастьян взглянул на лицо девушки, которую держал в своих объятиях; осмотрел израненные кровоточащие руки и ноги, немилосердно бранясь. Он быстро дал указание Жезусу, и тот поскакал с поляны так, словно за ним гнались все черти преисподней, и появился вновь через час вместе с экономкой и несколькими индейцами. Держа на руках Мэрилин, Себастьян отдавал приказания как человек решительных действий. Девушку осторожно положили в повозку, а Розали Квинс и Елена устало вскарабкались в нее с помощью Жезуса. Себастьян взял поводья, и повозка двинулась на его плантацию. В этот момент молодой человек был готов убить Картайла Ньюсома. Его ум и тело наполняло сильное враждебное чувство, которому просто не было названия.

Себастьян вспомнил, как мать говорила ему, что, когда человек влюбляется, ничто в мире не может сравниться с этим чувством. Себастьян мог бы побиться об заклад, поставить на кон свою жизнь, что испытал все возможные чувства. Тогда откуда же взялось это непонятное волнение, завладевшее всеми помыслами и угрожающее поглотить его целиком? Себастьян тщетно пытался найти ответ. Никогда еще он не ощущал себя таким беспомощным. Себастьян украдкой взглянул на девушку, лежавшую на досках повозки у него за спиной. Он снова вспомнил мудрые слова матери о любви и налагаемых ею узах и обязательствах. Ему не хотелось отдавать кому-либо свою душу и сердце. Себастьян вспомнил, как мать говорила ему, что любить – значит полностью принадлежать друг другу. Он же хотел принадлежать самому себе.