Горячая свадьба - Владимир Григорьевич Колычев

под черепичной крышей. Забор штакетный, но доски в нем широкие, просветы между ними узкие. Сначала зазвенела цепь, затем залаяла собака. Лай густой, но степенный, не заливистый, как будто лаявший пес знал себе цену. Калитка низкая, по грудь, крепкая, тяжелая, опорные столбы бетонные. И дом основательный, и сад ухоженный, клумбы во дворе, словом, чувствовалась хозяйская рука.

Собака лаяла недолго, на веранде зажегся свет, открылась дверь, и пес тут же замолчал, предоставляя слово хозяину. Вернее, хозяйке.

— Вам чего? — с крыльца спросила женщина.

В свете лампочки под козырьком Родион мог разглядеть ее. Довольно молодая, лет тридцати, рыжеволосая, глаза большие, четко очерченные, как будто тушью обведены и тенями углублены. Но вряд ли женщина успела накраситься перед тем, как выйти к Родиону. Халат поверх ночной рубашки надела, взяла ружье и вышла на шум. А ружье у нее самое настоящее, одноствольное, с поворотным затвором, похоже на «берданку». Оружие она держала как посох, но не опиралась на него. Молодая она, здоровая, жизненная энергия бьет через край, в ногах чувствовалась сила — зачем ей опираться на палку?

— Капитан полиции Фомин, участковый уполномоченный.

Женщина даже не шелохнулась, но ухом повела — в глубь дома, как будто ей кто-то что-то сказал. И откликнулась она не сразу.

— И что вам нужно?

— Да вот мимо проходил, собака залаяла.

И снова женщина едва заметно повела головой, будто прислушиваясь к голосу из дома. Похоже, кто-то что-то ей говорил и в недобром для Родиона ключе.

— Ну идите себе дальше!

— Такая красивая женщина!.. — Родион удивленно улыбнулся, одним только взглядом продолжая фразу.

А женщина действительно производила впечатление. Не красавица, но с изюминкой, губы пухлые, грудь пышная и сама совсем не толстая. Ноги длинные, сильные.

— Удостоверение! — потребовала она.

Но, приближаясь к Родиону, даже не вскинула ружье. И представленный документ изучила внимательно, ни разу не сощурившись, а фонарь над головой светил не так уж и ярко.

— Верховерский район? — спросила она.

— Полиция везде полиция. Особенно для вас.

— И насколько это особенно? — усмехнулась женщина.

— Ну, живете здесь одна, без мужа.

— Почему это без мужа?

Родион не стал отвечать на вопрос, он лишь лукаво улыбался, глядя на женщину. Место безлюдное, никакой муж не стал бы выпускать жену из дому на разговор с незнакомцем. А муж-инвалид хотя бы выглянул в окно, но ни одна занавеска в доме даже не шелохнулась.

Родиона смущал невидимый комментатор за спиной хозяйки, однако вряд ли им был муж. Может, мать больная лежит в соседней комнате, слышит, говорит… А может, приблудный кто-то у нее завелся. Родион даже догадывался, кто это мог быть.

— Мы и без мужа хорошо управляемся!

Женщина легко оторвала ружье от земли, крутанула в руках вокруг поперечной оси, вернув его в исходное положение. И даже глазом при этом не моргнула.

— Вы сразили меня практически наповал! — улыбнулся Родион. — И сразу же возникло желание познакомиться с вами.

— Алевтина. Можно просто Аля. Но не всем.

— Это понятно… Мне обратно далеко, может, пустите переночевать?

— Надо подумать. — Алевтина невольно повела головой в сторону дома, хотела глянуть на дверь, но сама же себя и осадила.

— И давно вы здесь одна живете?

— И живу, и работаю.

— Кем, если не секрет?

— А обходчиком. — Женщина кивнула в сторону железной дороги.

— И отец обходчиком был, и муж… покойный… Вдову всякий обидеть может, — хитро сощурилась женщина.

— Я не из таких.

— Да уж знаем, знаем…

— Что вы знаете? — вроде бы и весело, но в упор спросил Родион.

И Алевтина дрогнула под его взглядом.

— Ну, знаем… — стушевалась она.

— Капитан Фомин такой, сякой…

— И такой, и сякой, — в ожидании подвоха в заметном смущении кивнула женщина.

— А почему именно Фомин?

— Ну, вообще…

— Что вам там Семен на меня наговорил? — Родион пристально смотрел на Алевтину.

— Какой еще Семен? — Голос у женщины дрогнул.

— Гуляев, где ты там, выходи! — крикнул Родион.

— Какой еще Гуляев? — Алевтина перекинула руку через забор и легонько толкнула Родиона в плечо, требуя отмотать пленку назад.

— А кто на меня тут всякой всячины наплел?… Гуляев!

— Да нет у меня здесь никого! — мотнула головой Алевтина.

Возмущение в ее голосе передалось собаке, ротвейлер угрожающе рыкнул.

— Без постановления вы, конечно, в гости меня не позовете?

— Э-э… — замялась женщина.

— Гуляев, будь мужчиной! Не ставь женщину в неловкое положение! Выходи!

И Семен внял его просьбе. Понял, что попался, вышел на крыльцо. Взгляд потухший, на голове повязка.

— Да заходите, чего уж там! — вздохнула Алевтина, загоняя собаку в будку.

— Что с головой? — спросил Родион, взяв Гуляева за плечо.

— Так ударили.

— Кто?

— Не знаю… А вы меня искали?

— Майя с ног сбилась… Ты бы матери позвонил.

— Да ей-то позвонил.

— Сказал, что с тобой все в порядке? — Родион смотрел на повязку.

Бинт наложен не очень плотно, всего в несколько слоев: или рана так себе, или к делу отнеслись несерьезно. Скорее всего, второе, а значит, Гуляеву нужно в больницу, но ему здесь медом намазано. Или нет раны на голове? Может, и повязка фикция?

— Ну да.

— А как на самом деле? Рана глубокая?

— Да не очень-то, шишка есть и кожа сильно содрана.

Они прошли в дом, Алевтина поставила чайник на плиту.

— Думаю, палкой ударили, сучком кожу оцарапали, — сказала женщина. — Я рану зеленкой обработала и перебинтовала. Ничего серьезного.

— Палкой, говорите? А я слышал топором ударили. — Родион вопросительно посмотрел на Гуляева.

— Да вы что, топором?! — удивился он. — Меня бы здесь сейчас не было, если бы топором.

— Обухом.

— И обухом голову проломить можно, — кивнула Алевтина. — А ударили сильно. Дрын, думаю, приличный был.

— Сильно ударили, — сказал Гуляев. — Но не топором!

— И как сильно?

— Вырубился я. Когда очнулся, вокруг никого нет.

— Кто ударил, не видел?

— Нет. Но слышал… Это я сейчас считаю, что слышал. А тогда думал, ветерок налетел. Зашелестело что-то сзади, и сразу же бах…

— А очнулся, тишина!

— Да.

— А домой почему не пошел?

— Почему… — надувшись, буркнул Гуляев.

— На Майю подумал?

— Ну-у… — Семен быстро глянул на Алевтину.

— А почему не на Стенькина?

— Почему не подумал? Была мысль.

Парень выразительно глянул на Родиона, но этим его не удивил. Капитан Фомин также у Семена в списке подозреваемых.

— А из дома зачем уходил? — спросил Родион.

— Да какая разница? — скривился Семен.

— Жена у него гулящая, вот и ушел, — усмехнувшись, едко ответила Алевтина.

— Я бы так не сказал, — качнул головой Родион.

— И с тобой гуляет! — заявила Алевтина.

— Что ж ты, Семен, про жену свою злословишь? — пристыдил парня Фомин.

Гуляев отвел взгляд и