Русские современники Возрождения - Яков Соломонович Лурье

политической борьбы — вполне возможно, что, подобно своему патрону игумену Трифону, он в какой-то степени принимал в ней участие. Но в отличие от Курицына, Вассиана и других близких к власти лиц государственным деятелем он не был и не пытался «делать» историю. «Слово о рахманах» в его сборнике было утопией, но совсем не такой развернутой и конкретной, как сочинения западных утопистов, писавших после него, — Томаса Мора и Кампанеллы. Он не рисовал планов будущего, ничего не предписывал людям. Он только мечтал об избавлении от хорошо известных ему общественных зол, как мечтал четыре века спустя Лев Толстой, сочинивший в «Сказке об Иване-дураке» страну «дураков», где, как и в стране рахманов у Ефросина, не ценят золота, ничего не продают и не покупают, не умеют воевать, нет ни солдат, ни вельмож, ни воровства, ни разбоя. Именно поэтому мы не вправе упрекать Ефросина за то, что он не указал, что «есть в этой стране», которая изображена в «Слове о рахманах».

И Курицын, и Ефросин сошли с исторической сцены на рубеже XV и XVI веков, по уход второго куда менее заметен, чем исчезновение первого. Кирилле-Белозерский инок не занимал такого высокого положения, как великокняжеский дьяк; ему не пришлось, очевидно, переживать сокрушительного падения. Но крутой поворот в общественной жизни и государственной политике в начале XVI в. должен был как-то отразиться на его судьбе. В вину Ефросину могли поставить не только связь с «злобесным еретиком» Курицыным, чью повесть оп переписал. Еще важнее было другое: киигописец был усердным поклонником и переписчиком той самой «смехотворной» и «глумотворной» литературы, которую осуждал еще Иоанн Златоуст и против которой были направлены проповеди Иосифа Волоцкого. «Неполезные повести», «небожественные» писания решительно осуждали и волоколамский игумен, и сорский старец Нил. До начала XVI в. эти выступления могли казаться гласом вопиющих в пустыне.

После собора и казней 1504 г. предостережения противников «неполезных повестей» были услышаны. В рукописной традиции XVI в. совершенно отсутствуют светские повести, входившие в сборники Ефросина — «Повесть о Дракуле», сербская «Александрия» и другие; сказания о Соломоне и Китоврасе вырезались из сборников, в которых они содержались.

«Смеховая культура» и устные народные сказания, прорвавшиеся в письменность в XV в., вновь были из нее изгнаны. Устное народное творчество, бытовавшее на Руси с древнейших времен до XVII в., лишь в очень небольшой части было переложено на письмо. Литература XVI века — и именно художественная литература, о которой писал Пушкин, — куда более, чем литература предшествующего столетия, соответствовала тому образу «пустыни нашей древней словесности», который рисовался поэту, — в ней не было больше «сатир» и сомнительных «легенд»; остались главным образом церковные сочинения, летописи (официальные), публицистика и «полезные повести».

В реальной обстановке конца XV — начала XVI в. оба героя нашего повествования оказались неудачниками. Ефросин стремился к «перенесению на письмо» богатой фольклорно-повествовательной традиции — в XVI веке эта традиция была почти начисто вытеснена из письменности. Федор Курицын боролся за «княжескую реформацию» — XVI век оказался скорее временем контрреформации. Ни Возрождение, ни Реформация на Руси не осуществились. Не пережила страна в отличие от ряда европейских государств и революций XVI–XVIII веков. Но дело Курицына и Ефросина все же нельзя признать совсем бесплодным. Пути развития России и западных стран не разошлись полностью. Ход истории, наметившийся в XV столетии, не мог остановиться. «Бунташный» семнадцатый век и петровские реформы, крестьянские войны и восстания нескольких столетий, военные походы и поражения — все это привело в конце концов к важным преобразованиям XIX века.

Прежде всего изменения произошли в письменности. Уже в начале XVII века после внешних и внутренних войн, получивших название Смуты, в письменность вновь вернулись «Повесть о Дракуле», сербская «Александрия», легенды о Соломоне и Китоврасе и другие. В середине XVII в. неизвестный Кирилло-Белозерский книжник даже непосредственно обратился к одному из сборников Ефросина, где читались «Повесть о Дракуле» и «Александрия», и переписал его текст (включая запись Ефросина на «Повести о Дракуле»){150}. Вместе с древними повестями появилась и новая литература, обращавшаяся иногда к сюжетам, интересовавшим Ефросина. Так, загадка из «Беседы трех святителей» — об «отметнике» Петре и «блуднике» Давиде — породила «Повесть о бражнике», где «бражник» (пьяница), которого не пускают в рай, напоминает Петру его «отвержение» от Христа, а Давиду — «прелюбодеяние». Окончательная же победа «неполезной» литературы, которую пытался поддерживать Ефросин, совершилась еще позже — в конце XVIII в. и в XIX в.

Но все это определилось лишь в далеком будущем, через много веков после Ефросина. Как завершилась его судьба? Разделил ли он участь многих вольнодумцев XV–XVI вв. и был устранен насильственно, или умер так же тихо и незаметно, как жил? Этого мы не знаем.

Но сборники Ефросина дошли до нас. Они стоят теперь на полках рукописного отдела Публичной библиотеки в Ленинграде, маленькие, размером в осьмушку, но довольно толстые томики, где среди других сочинений содержится повесть о жестоком мутьянском воеводе, сочиненная дьяком-еретиком, сказка о свободолюбивом звере Китоврасе и предание о счастливом народе, не знавшем ни войн, ни вельмож, ни царей.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Арест Василия II в Троицком монастыре. Миниатюра из Лицевого свода.

Ослепление Василия II. Миниатюра из Лицевого свода.

Шемяка сажает Иону на митрополичий престол.

Миниатюра из Лицевого свода.

Федор Басенок выступает против Шемяки.

Миниатюра из Лицевого свода.

Схема происхождения «свода 1448 г.»　

Карта Европы конца XV в.

«Счастливые рахманы».

Миниатюра из «Хроники Амартоли».

Василий Темный в Кирилловом монастыре.

Миниатюра из Лицевого свода.

Явление ярославских чудотворцев.

Миниатюра из Лицевого свода.

Арест Василия Ярославовича.

Миниатюра из Лицевого свода.

Казнь серпуховских дворян.

Миниатюра из Лицевого свода.

Запись Ефросина на рукописи «Повести о Дракуле».

Лист из сборника Ефросина.

Поездка Федора Курицына послом и Венгрию.

Миниатюра из Лицевого свода.