Если ты меня убьешь... своей мечтой - Эмми Мира

И, надеюсь, ты приехал на такси.

Андрей облокотился на стол и медленно приблизился к ней. Когда его лицо было достаточно близко к ее, он прошипел сквозь зубы:

— Я не хочу слышать, как вы будете тр***ться в спальне, пока я сплю на твоем диване.

Дарина брезгливо поморщилась. Опять перед ней тот старый Андрей, который всегда пытался задеть и обидеть, чтобы не выдавать своих настоящих чувств.

— Я понимаю, что тебе неприятно, но это мое решение. Пусть такое — неправильное, как думаешь ты. Но я не хочу больше играть… хочу жить так, как хочу я, а не как было бы правильно. Мне все равно, что скажут люди. — Она перевела дыхание и продолжила. — Ты мне дорог, я благодарна тебе, что ты помогал мне все это время, что был рядом. Но именно поэтому я не хочу тебя обманывать и притворяться, что люблю тебя как мужчину. Дело не в Роме. Даже если бы он не приехал, я бы не смогла… Я бы ушла.

Андрей прищурился, потом медленно откинулся на спинку стула и неожиданно для нее начал хлопать. Также медленно, но очень громко.

— Перестань.

Дарина встала и хотела выйти из кухни, но он схватил ее за руку и вернул обратно.

— Мне больно, — процедила она. Нет, ее не пугал Андрей. Она пережила и страшнее моменты — ее били, пороли ремнем, таскали за волосы, волочили по полу, разбивали колени. А он всего лишь схватил за кисть руки, но ее это уже взбесило. Она больше не даст себя в обиду. Больше никто не сделает ей больно.

Андрей все еще держал ее, когда она сильно дернула руку и освободилась.

— Уходи, — приказала она спокойным тоном. — Не порть то малое, что было между нами. Пусть у нас сохранятся не такие воспоминания…

Он медленно встал и прошел в коридор. Дважды просить его не надо было. И в какую-то долю секунды ей стало грустно — он не был ей чужим. Видеть, как он расстроен, было больно. Она очень хотела, чтобы Андрей был счастлив. Но ломать себя, жертвовать ради этого собой и своим собственным счастьем она не могла. Больше не могла.

— Подожди…

Он обернулся. Он не выглядел жалким, нет, но расстроенным и потерянным.

— Ты очень хороший. И если бы у меня была еще одна жизнь, я бы провела ее с тобой. Но не эту… эту я хочу прожить так, как просит мое сердце.

Она была готова к очередной цинично1 гадости из его уст. Он именно так защищался от боли. Но он молчал… И молча открыл дверь квартиры, за которой стоял Рома.

— Не понял, — произнес парень, держа в руках букет белых роз.

***

Рома перевел взгляд с отца на Дарину. Он совсем не ожидал оказаться третим.

— Не понял.

— Ты никогда особой сообразительностью не отличался, — съязвил Андрей.

— Да перестань! — завопила Дарина. Мужчины обернулись на нее, а она сделала глубокий вдох и произнесла. — Андрей, перестань себя так вести. Это твой сын — ты его любишь. Почему ты так относишься к тем, кто тебе дорог? Почему боишься показать свою любовь, а вместо этого обижаешь всех?? Почему? Ты не станешь слабым, если обнимешь сына вместо очередных упреков.

Дарина была уверена, что ее слова подействуют на него. Андрей кивнул и посмотрел на своего сына. А затем молча прошел мимо и направился к лестнице.

— Это безнадежно. Он никогда меня не любил, — равнодушно ответил Рома.

— Не говори глупостей. Ему не просто.

— Ты еще будешь защищать его? Что он вообще здесь делает?

Дарина сделала шаг назад, пропуская парня в квартиру, и закрыла за ним дверь.

Рома кинул джинсовую куртку на стул возле двери и разулся. Дарина встала перед ним:

— Ты ревнуешь?

Рома поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. А потом медленно приблизился, он стоял так близко, что чувствовал ее дыхание.

— Предположим, да.

Она задержала дыхание, а потом сделала глубокий вдох.

— Ревнуешь, потому что я… тебе нужна?

Он смотрел на ее губы, которые растянулись в улыбке.

— Предположим, да… — повторил он.

— А сейчас ты хочешь меня поцеловать?

— Да, — прошептал он и прижал ее к себе, притянув за талию.

— А чего ждешь? — еле слышно произнесла она, обнимая его за шею.

Он поцеловал ее в губы, сначала нежно, еле касаясь. Она застонала, а он залез рукой ей под футболку.

— Подожди… я же готовила… ужин.

Он уже не слышал. Он так долго держался от нее подальше, что теперь было только одно желание — постоянно быть рядом.

— Рооом, — протянула она, тяжело дыша.

Он уже стянул с нее футболку, ласкал рукой ее грудь, а они все еще стояли в коридоре ее квартиры.

— М? — промычал он, не отрывая от нее.

Он повернул ее к себе спиной и взялся за крючки на бюстгальтере.

— Ты любишь авокадо?

Рома застыл, не понимая — она говорит об овоще или это какой-то элемент книжки для взрослых?

— Что? — на выдохе спросил он.

— Авокадо… любишь? Я салат приготовила с авокадо, но не знаю…

Рома засмеялся, прижимая ее к себе.

— Я люблю тебя. И авокадо люблю.

***

— Это здесь, — тихонько произнес Владимир, заглушая мотор машины.

Он повернулся и посмотрел на Татьяну. Она сидела с бледными лицом и смотрела в одну точку перед собой. Он осторожно накрыл ее руку своей ладонью. Он представить себе не мог, что она чувствует сейчас. Когда-то он потерял семью, но сам был в этом виноват. Он не сразу понял, что самое дорогое в этой жизни — семья. А Таня прошла через ад, была вынуждена оставить ребенка. Как она это пережила? Кто был с ней рядом? Был ли кто-то или она прошла через это одна?

Владимир не торопил ее. Надо дать время.

— Пойдем.

Таня решительно отстегнула ремень безопасности и тут же вышла из машины. На улице уже стемнело, они стояли у больших ворот кладбища.

Владимир вышел следом за ней и тоже встал перед воротами.

— А вдруг закрыто?

— Тут всегда открыто, — прошептал в ответ Вова.

Она еле кивнула и пошла вперед. Владимир пошел за ней.

— Я даже не знаю, где она…

Вова уверенно взял ее за руку и повел за собой. Он еще днем сюда приехал и узнал все у работника кладбища. Вот сейчас прямо до того огромного дуба, затем налево. Прямо до металлической скамейки и направо. Там посчитать четыре ряда и третья могила слева.

Он вел ее за собой. Казалось, прошла целая вечность, но они добрались до