Набег - О. Григорьева

Гул смолк. Какое-то время урмане и люди графа молча глазели друг на друга. Рядом с Сигурдом какой-то крестьянин в серой телогрее кашлянул и, зажав рот ладонью, испуганно смолк. Похоже, никто не знал, что следует сказать. Толстые пальцы правителя Гаммабурга перебирали поводья, кончик языка елозил по пухлой нижней губе, серые глаза бегали по сторонам, спотыкались о неподвижное лицо Красного Рагнара. Брат подпихнул графа в бок, тот слегка подал коня вперед.

— Что привело на площадь монахов и людей из города? — спросил он.

Симон выступил ему навстречу:

— Этой ночью из монастыря исчез жеребец, подарок короля Людовика.

— Ветер? — нахмурился граф.

Симон кивнул, продолжил:

— Мы искали его везде — в самом монастыре и за его воротами, в городе и за городом. Но конь пропал. Многие винят в его пропаже эту женщину.

Монах указал на стоящую у столба Айшу. Она единственная не смотрела на него. Большие рысьи глаза колдуньи озирали нечто за головами собравшихся — то ли реку, прильнувшую к городу серой лентой, то ли поля за рекой, то ли дождливую муть неба над полями.

— И куда же она его дела? — насмешливо поинтересовался Рагнар. Голос эрула прозвучал громко и грубо. — Не съела же?

Айша бросила на него быстрый взгляд, края ее рта дрогнули в улыбке.

— Точно — ведьма, — толкая Сигурда в поясницу, прошептал стоящий рядом с ним крестьянин. Во рту крестьянина не хватало двух передних зубов, вытянутое лицо походило на крысиную мордочку. — Видишь, ничего не боится. Это потому, что надеется на помощь дьявола.

— А может, потому что не виновата? — оборвал его Сигурд.

— Пхи! — пренебрежительно то ли чихнул, то ли фыркнул мужичок. — Знаешь, скольких невиновных здесь колесовали, пожгли да перевешали? Если посчитать — пальцев на руках не хватило бы!

— Грешно гостю глумиться над тем, чем дорожили хозяева, — между тем обратился к Рагнару Симон. Покорно сложил руки на животе, там, где виднелся узел веревочного пояса. — Сей конь дорог Гаммабургу как милость короля. Сей конь дорог королю как верность жителей Гаммабурга. Его пропажа оскорбит его величество.

— Кого оскорбит? — не поняв, шепотом поинтересовался у мужика Сигурд.

— Короля Людовика, — пояснил тот, сплюнул под ноги, тихо добавил: — Чтоб ему пусто было.

— Ведьма! — из толпы вырвалась Ингия, метнулась к постаменту. Ее схватили у самого возвышения оттащили от колдуньи.

— Ты лишила нас милости короля! — продолжала вопить Ингия. Пытаясь вырваться из рук державших, она извивалась всем телом. Обезображенная огнем щека дергалась, вторую щеку закрывали выбившиеся из под платка спутанные волосы, на губах пузырями лопалась слюна.

Сигурда замутило.

— А вот эта-то уж наверняка — ведьма. — Крестьянин вновь сплюнул. Плевок угодил Сигурду на сапог, бонда стало подташнивать еще сильнее. Кто-то из стражей ударил Ингию по лицу, она заткнулась, обвисла на чужих руках всклокоченной куклой.

— Тот, кто украл коня, лишил нас королевской милости, — глупо повторил за припадочной Бернхар. - Он достоин самого жестокого наказания.

Брат графа закивал, одобряя его слова. Конунг эрулов хмыкнул, перебросил поводья в одну руку, соскочил на землю, вразвалочку подошел к возвышению. Харек заступил ему путь. Рагнар хмуро покосился на Бьерна. Тот кивнул, и берсерк пододвипулся, освобождая эрулу дорогу.

Рагнар оперся рукой о доски, одним прыжком очутился подле ведьмы.

- Верни им лошадь, и все закончится, — сказал, подцепив пальцами ее подбородок. — Тебя отпустят.

— Но я не могу, — не пытаясь отвернуться, она дотронулась до ссадины на щеке. — Коня украл тот, кто ударил меня. Я не видела вора.

Рагнар отпустил ее, повернулся к графу, поковырялся ногтем меж зубов.

— Слышали, что она сказала?

На помощь растерявшемуся Бернхару пришел брат.

— Нельзя верить словам той, которую винят в колдовстве! — пискнул он. Кобыла под его тощим задом заплясала, он чуть не упал, вцепился в поводья. — Вчера она угрожала брату Ансгарию, говорила, что конь пропадет. Теперь он пропал.

Стоявший неподалеку Симон отступил от пританцовывающей лошади, забормотал:

— Это правда — конь исчез. И лишь эта женщина ночевала в конюшне. Человек, охранявший ворота, не видел, чтобы кто-то другой входил туда.

— А что он видел? — спросил Рагнар.

Эрул не жаждал ссоры или обвинения в том, что привез на святую землю Гаммабурга колдунью. Не для того он поставил свой знак под мирным договором, не для того исполосовал плетью рожу обидевшего горожан Ори Быка, самого преданного из своих хирдманнов.

— Ничего, — ответил монах. — Ведьма дьявольским заклинанием сделала коня невидимым. Или навела чары на стража, чтоб он не смог различить сатанинские деяния.

Толпа затаила дыхание, вслушиваясь в напевную речь монаха. Люди ощущали, как где-то рядом гуляло незримое зло. Холодком страха оно заползало под простые крестьянские рубахи, будоражило страшными видениями мысли горожан, проникало похотливыми желаниями в мечты засидевшихся без мужской ласки, перезрелых девок.

— Это как? — оборвав напряженную тишину, удивился эрул.

— Как истинная вера созидает добро, невозможное для неверующего, так козни сатаны могут вершить зло, недоступное добрым людям, — сообщил монах.

— Какие там козни! Дрых этот страж, как хорь на заморозке, — шепотом съязвил стоявший подле Сигурда крестьянин.

— Верно, зло, искушение.

Услышав знакомый голос, Сигурд вздрогнул, вытянул шею. Он не ожидал, что рыжий слуга вмешается в разговор властителей, однако тот уже стоял перед Рагнаром, мял в руках шапку, переминался с ноги на ногу.

— Видел я ее ночью. Голая шла по двору… Вернее, не шла — кралась, будто тать. А я, как только взглянул на нее, так мигом уснул.

Те, что стояли ближе и расслышали слова рыжего слуги, заохали, зашумели. Кто-то принялся креститься.

Понимая, что пропускают нечто важное, люди из задних рядов навалились на впереди стоящих. В давке кто-то громко выругался, запищал ребенок. Речь слуги полетела, передаваясь из уст в уста и обрастая новыми подробностями. Площадь забурлила, толпа надвинулась на окруживших помост урман. Харек потянул бич, Бьерн перехватил удобнее клевец, Рагнар зло зыркнул на графа. Опомнившись, правитель поднял руку, заверещал:

— Стойте, жители города Гаммабурга!

Стоять никто не собирался. За спиной Сигурда выкрикнули:

— Сучка дьявола! Бей ее!

Вслед за словами в колдунью полетел ком земли. шлепнулся на помост, рассыпался. В ответ свистнул бич берсерка, располосовал надвигающуюся толпу надвое. Толстая грудастая баба схватилась за плечо, у нее из-под пальцев брызнула кровь. Чернобородый мужик в кожаном переднике кузнеца подхватил ее, заметил кровь, побагровел:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});