Волшебники - Майк Эшли

— А почему ты не мой папа? — спросил он высокого дяденьку.

— И снова очень тонкий вопрос, — похвалил его высокий дяденька. — Потому что, насколько нам удалось установить, ваш папа живет в другом мире. Позвольте узнать ваше имя.

Это снова было в пользу высокого. Таспер никогда не отвечал на вопросы, он их только задавал. Но это был приказ. Высокий дяденька понимал Таспера.

— Таспер, — послушно ответил Таспер.

— Ах, какая лапочка! — улыбнулась первая тетенька. — Я бы хотела его усыновить.

Остальные тетеньки, собравшиеся вокруг, горячо это одобрили.

— Это невозможно, — серьезно возразил высокий, Голос его был нежнее сливок и твердый как скала.

Дамам осталось только выпрашивать у него разрешение поухаживать за Таспером хотя бы денек. Ну, часик.

— Нет, — мягко отвечал высокий. — Его нужно немедленно вернуть.

На это все собравшиеся тетеньки закричали, что дома Таспер подвергнется громадной опасности. Высокий дяденька сказал:

— Разумеется, я о нем позабочусь.

Затем он протянул руку и поднял Таспера.

— Идемте, Таспер.

Едва Таспера вынули из сферы, как обе ее половинки испарились. Одна из тетенек взяла его за свободную руку, и они направились прочь — сначала верхом на лошадке, и Тасперу страшно нравилось, как его качает, а потом в большущий дом, где была совершенно непонятная комната. Там Таспер сидел в пятиконечной звезде, а вокруг мелькали картинки. Люди кругом мотали головами.

— Нет, опять не тот мир…

Высокий дяденька отвечал Тасперу на все-все вопросы, и тому было так интересно, что он даже не обиделся, что ему не разрешают ничего есть.

— А почему нельзя? — спросил он.

— Поскольку вы самим фактом вашего здесь пребывания заставляете мир колебаться, — затейливо объяснил высокий. — Если внутри вас окажется пища, она, будучи плотной субстанцией, принадлежащей этому миру, может даже разорвать вас на части.

Вскоре после этого появилась новая картинка.

— Ах! — закричали все.

— Так это Тира! — сказал высокий.

Он удивленно поглядел на Таспера.

— Должно быть, кто-то решил, что вы существо беспорядочное, — заметил он. Затем он снова поглядел на картинку — лениво, но настороженно. — Никакого беспорядка, — промурлыкал он. — Никакой опасности. Пойдемте со мной.

Он снова взял Таспера за руку и повел его в картинку. При этом волосы у Таспера заметно потемнели.

— Элементарная предосторожность, — пробормотал высокий, словно бы извиняясь, но Таспер не обратил на это никакого внимания. Таспера совершенно не заботило, какого цвета были у него волосы с самого начала, а кроме того, его страшно занимало то, с какой невероятной скоростью они двигаются. Они ворвались в город и резко остановились. Рядом стоял очень славный домик — как раз на границе бедного квартала.

— Эти люди нам подходят, — заметил высокий дяденька и постучал в дверь.

Ему открыла очень грустная женщина.

— Прошу извинить меня, сударыня, — произнес высокий дяденька. — Вы случайно не теряли маленького мальчика?

— Да, — кивнула женщина, — но это же не… — Она заморгала. — Ой, Таспер! Куда же ты убежал? Ах, сэр, спасибо вам огромное!

Но высокого уже не было.

Звали женщину Алина Альтан, и она была настолько уверена в том, что Таспер — ее сын, что Таспер и сам в этом уверился. Он счастливо зажил с ней и ее мужем, который был хороший врач и работал очень много, но при этом почему-то богаче не становился.

Скоро Таспер позабыл и высокого дяденьку, и Империона, и Нестиру. Иногда, правда, его страшно удивляло — как, впрочем, и его маму, — что своим друзьям Алина представляла его так: «Это Бидиан, но мы обычно зовем его Таспер». Благодаря высокому человеку никто так и не узнал, что настоящий Бидиан забрел на реку, а там его съел невидимый дракон.

Если бы Таспер помнил высокого дяденьку, то удивился бы еще и тому, почему его появление словно бы подтолкнуло доктора Альтана на путь процветания. Жители соседнего бедного квартала вдруг обнаружили, какой он замечательный врач и как недорого берет. Вскоре Алина смогла отправить Таспера в очень хорошую школу, где он своими бесчисленными вопросами доводил учителей до белого каления. Как теперь часто и с гордостью говорила его новая мать, ум у него был донельзя пытливый. Хотя он быстрее прочих людей усвоил Десять Первых Уроков и Девять Добродетелей Детства, учителям частенько становилось от него так тошно, что они рявкали: «Знаешь что?! Иди спроси невидимого дракона!» — а так обитатели Тиры говорят всегда, когда чувствуют, что вопросов с них уже хватит.

Таспер мало-помалу, с огромным трудом отучил себя от обыкновения никогда не отвечать на вопросы. Но все равно вопросы он предпочитал ответам. Дома он задавал вопросы постоянно: «Зачем кухонный бог раз в год должен отправляться на Небеса с докладом? А можно мне в это время красть печенье? Зачем невидимые драконы? Если болезни насылают боги, как же папа их лечит? Почему у меня все время появляются маленькие братики и сестрички?»

Алина Альтан была превосходной матерью. Она с усердием отвечала на все эти вопросы — в том числе и на последний. Она рассказала Тасперу, откуда берутся дети, завершив отчет так:

— И тогда, если боги благословят мою утробу, появится малыш.

Она была женщиной набожной.

— Не хочу, чтобы тебя благословляли! — возмутился Таспер, снизойдя до утверждения, что делал только тогда, когда очень уж волновался.

Правда, у него не было выбора. К тому времени, как ему сравнялось десять, боги сочли уместным благословить его двумя братиками и двумя сестричками. В качестве благословений, по мнению Таспера, они просто никуда не годились. Они же были еще совсем маленькие — какой от них прок?

— Ну почему им не столько же лет, сколько мне? — допытывался он.

И вот у Таспера образовался на богов небольшой, но чувствительный зуб.

Доктор Альтан между тем продолжал процветать, и рост сто доходов даже опережал прибавления в семействе. Алина наняла няньку, кухарку и множество совершенно непостоянных мальчиков-слуг. И вот, когда Тасперу исполнилось одиннадцать, один такой мальчик-слуга робко сунул ему сложенный бумажный квадратик. Таспер в изумлении развернул бумажку. Она была странная на ощупь и вроде бы даже дрожала в его пальцах. Еще от нее исходило сильное ощущение того, что говорить о ней не следует никому. Записка гласила:

Дорогой Таспер!

Вы оказались в необычном положении. Прошу Вас непременно позвать меня сразу, как только Вы столкнетесь лицом к лицу с самим собой. Я буду наблюдать за Вами и прибуду по первому зову.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});