Вам решать, комиссар! - Ханс Кирст

— Нет, я хочу сообщить, что нашел свидетеля, готового подтвердить, что он состоял с Хелен Фоглер в интимных отношениях, — надменно заявил Михельсдорф.

— Не верим!

— И он не только утверждает, но готов сообщить и конкретные подробности. К примеру, когда с ней переспал и сколько заплатил. Никогда менее ста марок это не обходилось. И он утверждает, что вы оба…

— Кто этот мерзавец?

— Я вам не справочное бюро, — оборвал Михельсдорф, — и сообщаю только факты. И вам придется объясниться по этому поводу. И не пытайтесь отвертеться, дело идет о тяжелом уголовном преступлении. Иначе сами можете быть привлечены к ответственности.

— Ну, попадись нам в руки этот негодяй, — начал Амадей.

— Еще раз ему этого не сделать! — закончил Манфред.

* * *

Бал наций, так изысканно начавшийся, после полуночи превратился в непритязательную попойку. «Сливки общества» под влиянием алкоголя утратили весь светский шик и начали во всей красе являть свою истинную суть.

Гольднер обратился к фон Готе:

— Напиться — для них это значит забыться. Забыть о том театре, в который они превратили свою жизнь.

Фрау коммерц-советница Шлоссер наклонилась к Маргот Циммерман:

— Вот, милая, каков свет. И ты по праву принадлежишь ему. Ты очаровательна. Но муж твой не может ввести тебя сюда. А мой сын — может. И он все еще этого хочет.

Петеру Вардайнеру язык уже отказывался повиноваться. С трудом он повернулся к своему почетному гостю, депутату от оппозиции:

— Господи Боже, как же наш народ туп и глуп, и при этом послушен и лоялен! Стоит им втолковать о любом свинстве, что это святое дело, и сразу все готовы за него проливать кровь и даже давать деньги. Просто нет сил смотреть, нужно что-то делать!

Сузанна Вардайнер речь своего мужа прокомментировала так:

— Знаешь, Петер, на кого ты похож? На человека, которого сейчас хватит инфаркт.

* * *

— Я не мог не зайти к вам, — объяснял Тириш в дверях квартиры Хельги Хорстман. — Можно войти?

— Верите, я кого-то вроде вас ждала всю эту тоскливую ночь, — радостно ответила Хельга. — Сейчас я рада любому мужчине — а вы ведь мужчина, не так ли?

— Да, но не любой. — Тириш был несколько шокирован таким приемом, но старался держаться невозмутимо. — Признаюсь, я не просто заглянул на огонек. У меня для вас целая пачка денег!

— Теперь вы мне еще больше нравитесь, — уверяла Хельга уже у распахнутой двери в спальню. — Но неудивительно, вы мне всегда нравились!

* * *

Из некролога Хайнцу Хорстману в номере «Мюнхенского утреннего курьера» за понедельник:

«…Один из лучших… ныне ушел от нас в расцвете своей смелой творческой индивидуальности… Невосполнимая утрата… Уважаемый всеми, кто имел счастье работать с ним… Чтимый опечаленными коллегами и друзьями, обожаемый молодой красавицей женой… Стал жертвой трагического дорожного происшествия… мы его никогда не забудем!»

* * *

— Вы мне не поверите, Хельга, — уверял ее настойчиво и совершенно честно Тириш, — но я часто думал о вас. Особенно последнее время.

— Это очень мило с вашей стороны. — Она была полна ожидания.

— Вы роскошная женщина, а теперь еще и свободная!

— Свободна я была всегда. Вы этого не знали? — Вызывающе улыбнулась. — Нужно было попробовать. Вы многое упустили. Нет желания наверстать?

— Почему бы и нет, Хельга, тем более что я пришел не с пустыми руками. Кое-что у меня для вас есть.

— Что — давайте точнее!

Тириш распахнул смокинг и, прежде чем скинуть его, извлек из кармана толстую пачку банкнот. Он знал по опыту, что делает с людьми вид такого множества денег, потому и получил по чеку у знакомого торговца.

— Сколько же там? — вытаращила глаза Хельга.

— Десять тысяч марок.

* * *

Из некролога Хайнцу Хорстману в номере «Мюнхенских вечерних вестей» за понедельник:

«…Погиб при крайне загадочных обстоятельствах, которыми занимается как дорожная, так и уголовная полиция… Один из лучших журналистов Федеративной Республики, чьи уникальные способности… В последнее время занимался событиями в нашей стране, более того — в нашем городе… От этого изумительного таланта можно было ожидать новых, весьма неприятных для некоторых публикаций… Тем болезненнее эта утрата… особенно для сотрудников нашей газеты, которые надеялись увидеть его своим коллегой».

* * *

— Десять тысяч марок? — Хельга осеклась при виде стопки банкнот, которые в ее воспаленном мозгу вызвали фантастические картины. — Вы так меня цените?

— Это только задаток, — уклончиво пояснил Тириш. — Можете получить вдвое больше. Достаточно только подписать эту бумагу.

Документ составил доктор Шлоссер. Это был договор передачи права наследования на все рукописи Хайнца Хорстмана. Задаток в размере десяти тысяч марок. Еще десять тысяч — по передаче первой части наследства. И последние десять тысяч — после выполнения условий договора, по не позднее трех месяцев.

Торопливо подписав, Хельга накинулась на кипу банкнот, с наслаждением копаясь в них: десятки, пятидесятки, сотенные… От денег она испытывала почти физическое удовольствие.

— И что дальше? — спросила она наконец Тириша, с надеждой косясь на постель.

— Теперь надо выспаться, — ответил Тириш, пряча договор в карман.

— Ну, тут нам ничто не мешает, — вызывающе бросила она. Тириш встал, потянувшись за пальто.

— Завтра нам обоим нужно быть в хорошей форме — предстоят похороны вашего любимого мужа и нашего уважаемого коллеги. Вами завтра займется Вольрих.

И он направился к дверям. Хельга недовольно взглянула вслед, но разочарование ее длилось недолго. Вернувшись к куче денег, принялась раскладывать их на пачки.

* * *

Глубокой ночью в понедельник на Кенигинштрассе, почти в центре Швабинга, был обнаружен труп мужчины. Наткнулась на него влюбленная парочка, искавшая укромный уголок. Произошло это в 2 часа 14 минут.

Ближайшая патрульная машина была на месте через четыре минуты, в 2.18. Патрульные перекрыли окрестности и доложили начальству. Прислали эксперта — все того же смертельно уставшего Рогальски.

Прибыв на место в 2.37, он установил, что смерть произошла от повреждения черепа тупым предметом или от падения на бетонный бордюр. Поскольку обнаружились следы драки, речь шла не о несчастном случае, а об умышленном убийстве. Мертвец был идентифицирован как известный устроитель хеппенингов Неннер.

Глава VII

Цепная реакция

Кабинет комиссара Циммермана. Время: понедельник, 2.30.

Детонатором послужил доклад по радио от оперативной группы. В докладе сообщалось следующее:

«Найден труп на Кенигинштрассе. Предварительное заключение эксперта: повреждение затылочной части черепа. Несчастный случай практически исключается, вероятно, убийство в драке.

Другие предварительные данные:

Труп мужчины, рост около 170 см, вес 80 кг, возраст около 35 лет, одет в почти новый костюм фабричного производства. Лицо круглое, волосы черные, глаза карие, зубы свои, руки мускулистые со множеством рубцов и шрамов, ногти острижены коротко.

Личность погибшего: Неннер, художник-авангардист.

Прошу дальнейших указаний. Рогальски».

Инспектор Фельдер позже рассказывал:

— Мы уже собирались все бросить и идти спать. Нуждались в этом все, не исключая Циммермана и меня. Узкб несколько ночей мы почти не смыкали глаз.

Я убежден был, что в докладе Рогальски нет ничего настолько серьезного, чтобы нельзя было разойтись по домам. Подумаешь, убийство в драке! Может, из-за женщины, может, грабители перестарались, да мало ли что могло случиться!

— Обычное дело, — сказал я шефу.

Циммерман перечитал донесение. На несколько секунд замер, потом снял плащ, вернулся к столу, положил донесение Рогальски перед собой и задумчиво уставился на него. Потом сказал мне:

— Придется сегодня снова не спать.

— Из-за такой ерунды? — Я своим ушам не верил. Но Циммерман кивнул.

— Пусть Рогальски блокирует место происшествия и обязательно дождется нас. И направьте туда лучшую следственную бригаду, что есть в нашем распоряжении.

— Но почему? — спросил я.

— Нет времени на объяснения, — отрезал Циммерман. — Но, если я не ошибаюсь, тут дело непростое.

А Циммерман ошибался очень редко, это было общеизвестно.

— Пусть срочно вызовут фон Готу из Фолькс-театра. И, кроме того, попросите комиссара Кребса зайти ко мне. Потом скажите Дрейер, пусть она вас подменит.