Наше величество Змей Горыныч - Ирина Боброва

– Каков злодей этот Горыныч! – возмутилась Елена Прекрасная. – Не успел народиться, как сразу же Кощея спалил!

– А Горыныч этого и не заметил, – старичок вздохнул, вспоминая те времена, – ибо слепой на свет появился, аки котенок новорожденный. Тыкался носами по углам да пищал и плакал. Мамку, наверное, искал. Ну я его выхаживал да подкармливал, пока он по малолетству сам не умел. Добро разное у Лешего на продукты выменивал.

– А потом? – не унималась Елена Прекрасная.

Старшие царевны рассказ домового тоже с большим интересом слушали, но вопросов не задавали – и так все понятно было.

– А что потом? Потом Горыныч рос не по дням, а по часам, аки богатырь какой. Красивый вырос, смышленый. – В голосе Дворцового слышалась отеческая гордость. – Да вот беда – тоска на него нашла. Полетел искать сродственников своих да сотоварищей, а вернулся ни с чем. Вас-то он от отчаяния умыкнул.

– Конечно, мы ему не подходим, – вздохнула Елена Прекрасная. – У него вон бе… бекомплект какой большой. А мы-то что с этим делать будем?

– Ну применение всему можно найти, – проговорила практичная Марья. – Например, Еленушка, ты бы могла вокруг этого боекомплекта танцы танцевать, как те девки срамные хранцузские.

– Ты шутишь?! – догадалась Елена и, отвернувшись от сестры, спросила у Дворцового: – А Кощей что?

– А что Кощей? – Старичок кивнул на горку пепла. – Как осыпался, так и лежит на пороге, болезный. Я вот что думаю… Прибрались бы вы в доме, а? У Горыныча лапы не приспособлены для мелкой работы, а я один не поспеваю – дворец-то огромный. Да и запустил, честно скажу, ибо в тоске великой по Горынычу пребывал, из рук валилось все.

Девушки с радостью согласились помочь и, не тратя времени на разговоры, принялись за дело. Марья Искусница пошла приводить в порядок правую часть дворца, Василиса Премудрая – левое крыло, домовой направился с ними, показывать, где что лежит, что можно трогать, а что нельзя. И только Елена Прекрасная не сдвинулась с места. Она, не отрываясь, смотрела на пирамидку пепла, которая раньше была Кощеем Бессмертным, и смахивала с длинных загнутых ресниц горючие слезы.

– Так и лежит неприкаянный, – всхлипывая, шептала она, – никто его не вспомнит, никто не поплачет о нем на могилке. Да и могилки-то у него, бедненького, нет.

Елена решительно утерла слезы, расстелила на полу платок и смела в него прах. Решила она, что хоть Кощей и злодеем был, но похоронить его надо по обычаю.

В хрустальном дворце кипела работа. Марья Искусница разобралась в непонятных порошках и жидкостях, скорее угадывая, чем что моют, нежели понимая. Она нашла альпинистское снаряжение и теперь висела под потолком, поливая из шланга хрустальные своды. Василиса стояла внизу и качала ручку небольшого устройства, которое называлось насосом. Во дворце стоял резкий, неприятный запах.

– Марьюшка, ты уверена, что эта жидкость для уборки? – поинтересовалась Василиса. – Я бы не стала так рисковать, все-таки на бутылке написано «ХЛОР АМИНЬ»…

– Уверена, – лаконично ответила Марья, не прерывая своего занятия.

Василиса пожала плечами и, так как сестра откинула шланг, переключившись на нависшую по углам паутину, взяла швабру и тряпку и быстро прошлась по многочисленным залам и лестницам. Мыть хрустальные полы – одно удовольствие, будто на зимнем пруду на коньках катаешься. Потом она смахнула пыль с зеркал и, решив, что дело сделано, направилась в библиотеку.

Когда Змей Горыныч вернулся, то дворец просто сиял, а невест было не видно. На кухне его ждал завтрак – огромный котел, полный бурды грязно-коричневого цвета.

– Что это? – брезгливо сморщился Умник.

– Кажется, еда, – неуверенно предположил Старшой.

– Точно, еда. – Озорник зачерпнул лапой остывшее варево и отправил его в пасть. – Вкусно! А вы что не едите?

– Что-то не хочется, – проворчал Старшой, наблюдая, как пустеет котел.

– Знаешь, Озорник, у меня складывается такое впечатление, что это уже один раз ели, – задумчиво произнес Умник, не зная, что в точности повторяет предположение Василисы Прекрасной. – Если бы у нас в доме было животное, то я ни за что не разрешил бы тебе даже прикоснуться к этому вареву.

Он умолк, прислушиваясь к странному звону. Позвякивая колокольчиком, в кухню вошла злосчастная корова. Животина уже к передвижению по скользким хрустальным полам приспособилась и теперь вот искала выход к зеленой травке. Братья уставились на нее, потом на опустевший котел, а потом поднялась поварешка и опустилась на ту голову, которая только что ела. Это Старшой взял управление общим организмом на себя.

– Ну и что? – обиделся Озорник. – Я не брезгливый, а глотка у меня луженая.

– Организма у нас одна, не забывай об этом! – рявкнул Старшой. – Ты что, забыл, Умник рассказывал о том, как психические процессы влияют на пищеварение?

– Это ко мне не относится, – огрызнулся Озорник. – Ты это тому скажи, чьи психические процессы сено жрать позволяют.

Тут Горыныч несчастную животину лапами сгреб да снова в окно вылетел. Поставил корову на землю – та обрадовалась и ну траву жевать. А Змей взлетел и увидал, что к Стеклянной горе уже войско лукоморское подходит. Змей Горыныч подлетел поближе – войско ему показалось серьезной силой.

– Ну и что делать будем? – поинтересовался Озорник, отбивая копья, которыми сразу же ощетинилось войско при виде врага.

– Воевать, – просто ответил Старшой.

– Ребята, а нам оно надо? – спросил Умник. – Может, лучше домой?

– Домой мы в любом случае направимся, с тятенькой посоветоваться надобно, – рассудил Старшой и полетел во дворец.

Но совета получить не удалось, потому что Дворцовый – как, впрочем, и все домовые – вел ночной образ жизни. И сейчас спал себе где-то в сундуке – не докричишься, не доищешься.

Тогда братья посоветовались между собой и решили с царевнами поговорить – может, девицы подскажут, как из щекотливой ситуации выйти.

Не тут-то было!!!

Царевны были так увлечены, что не заметили Горыныча. Елена кружила около сундуков, примеряя то одну, то другую вещицу. Марья в мастерской добралась до огромного ящика с тикающими часами внутри и красной кнопкой сбоку. Она задумчиво смотрела на него, решая, стоит ли разбирать эту штуковину или все же прислушаться к интуиции, которая подсказывает, что к странному механизму лучше не прикасаться. Василиса сидела на третьей сверху полке книжного шкафа и читала. Привлечь ее внимание тоже не удалось, хотя Горыныч и кричал, и пел, и даже станцевал перед ней. Бесполезно – девушка полностью погрузилась в книгу.

– Женский смех, топот ножек, стук каблучков, – поддразнил старшего брата Озорник. – Они даже о себе не вспомнили, поесть забыли, а ты хотел, чтобы нам компанию составляли?!

– Может, вернем их на место? – осторожно предложил младший брат.

– Нет, Умник, из прынцыпа не верну, – ответил старший.

– Смотри, Старшой, а то царь с дружиной уже у подножия горы.

И действительно – стены замка задрожали от лихого свиста. Воевода по дороге прихватил Соловья-разбойника. Сделал он это по совету Ивана-дурака, в чем никому не сознался бы даже под пыткой. Дело в том, что Иванушка поведал воеводе о способе, какой по-научному диссонансом называется. Оказывается, что под действием крика разной мощности стекло лопается, а хрусталь – то же стекло, только благородное. Об этом Ивашке Василиса рассказывала, а он запомнил.

Горыныч кинулся на балкон.

– Выходи, змей поганый! – послышался зычный голос Потапа.

– Да мне и здесь хорошо. – Это Озорник вылез с ответом вперед братьев.

– Отдай царевен! – кричал Потап.

– Ага, а сам что буду делать?! – Это уже Старшой ответил.

– Не пара ты им! – ярился внизу воевода.

– А где мне пару найти? – тяжело вздохнул Змей тремя глотками.

– В Мезозое, – послышалось из-за спины. – Это такая чудесная страна, в которой растут огромные папоротники и живут твои сродственники. Там Горынычей тьма-тьмущая, на любой вкус выбирай!

И Василиса открыла перед Змеем книгу. Змей взял ее в лапы и надолго задумался, не в силах поверить своим глазам. Василиса посмотрела вниз и, заметив в войске у подножия горы обоз купца, добавила:

– А Садко подскажет, как туда добраться. – Царевна ободряюще улыбнулась и отправилась в библиотеку.

Посоветовавшись, братья решили идти к царю парламентерами. Горыныч схватил белую занавеску и, размахивая ею, как флагом, ринулся вниз.

В рядах дружинников почувствовалось напряжение, копейщики взмахнули копьями, лучники натянули луки. Потап взмахнул мечом, но Вавила остановил его:

– Погодь драться, парламентер он.

– Вот тебе наш сказ, царь, – начал говорить Змей Горыныч сразу всеми тремя головами. – Давай меняться. Ты нам даешь карту, на которой нарисован путь к сродственникам, а мы возвращаем тебе дочек. И расходимся подобру-поздорову!