«Тихие» американцы - Коллектив авторов

в первую очередь американских.

В тот самый день, когда Борщевский приехал в Мюнхен и встретился там с высоким, мрачным американцем, назвавшимся Полом, он понял, что попал в руки разведчиков. Пол разместил его на конспиративной квартире ЦРУ, дал немного денег на питание. К делу приступил немедленно: уже в первый день во время обеда потребовал рассказать о себе, назвать друзей и знакомых. На следующий день Борщевского уже осматривали, ощупывали дюжие врачи с офицерской выправкой. Другие незнакомцы в штатском заполняли какие-то карточки, снимали отпечатки пальцев.

От всего этого Михаилу стало не по себе. Неужели же придется возвращаться на Родину такой ценой? Жизнь в чужой стране опостылела ему. Где только не мотался он в поисках заработка — слесарничал на заводе вблизи Франкфурта-на-Майне, очищал жернова на водяной мельнице где-то в горах у Рейпа. Потом завербовался на английские угольные шахты вблизи Ковентри. Вот там-то в местной пивной его и «облагодетельствовал» своим вниманием тот самый Рогуля, у которого, все это знали, руки были по локоть в крови, которого боялись даже его подручные. Он снисходительно похлопал по плечу Борщевского и тоном, не терпящим возражений, сказал: «Мы еще возьмем свое, мы еще повоюем…» Потом добавил: «Поезжай, парень, в Бельгию. Поучись в гимназии, поработай. Там есть наши люди. Они тебя найдут…»

И вот «нашли». «Помогли». Устроили в американскую шпионскую школу…

Из показаний Борщевского на заседании военного трибунала: «В разведшколе мне дали кличку «Карл». Еще троих молодых парней примерно с такой же, как у меня, судьбой окрестили «Бен», «Джо» и «Фин». Нас стали обучать радиоделу, топографии, прыжкам с парашютом. Потом нас разделили, учили по одному: подделке паспортов, военных билетов, печатей, владению оружием, стрельбе ночью, в темноте, приемам самбо. Много времени уделяли отработке легенд. Мне выдали советский паспорт на вымышленную фамилию. Я должен был рассказывать, что якобы во время войны потерял родителей, жил у родственников, с 1942 по 1947 год служил в Советской Армии, потом работал на заводе.

Проводили занятия по тайнописи, учили переписке с помощью симпатических чернил, другим способам связи с американской разведкой. Дали адрес конспиративной квартиры в Париже, где жил один из подручных Рогули, куда велели направлять сообщения, если бы прервалась радиосвязь».

И вот в один из августовских дней 1952 года Борщевского и его группу разведчики ЦРУ повезли на американский военный аэродром. Предстоял полет на территорию СССР — тот роковой полет, который подвел черту под первой половиной жизни Борщевского.

Прозрение

Рассматриваю захваченное шпионское снаряжение. Чего здесь только нет: большие зеленые, под цвет листвы, шелковые парашюты, автоматы времен минувшей войны, пистолеты, ножи, бинокли, карты, компасы, приемники, радиопередатчики. И три спальных мешка. Все это было обнаружено у разведывательно-диверсионной группы, в состав которой входил Борщевский. Все сохранено как зловещий символ «холодной войны», которую развязали против СССР бывшие западные союзники.

…В ночь с 26 на 27 августа 1952 года четырехмоторный самолет без опознавательных знаков тайком проник в советское воздушное пространство.

Тревожное то было время. Еще недавно наши и американские солдаты, встретившись на Эльбе, с радостью обнимали друг друга, горячо приветствовали, поднимали тосты за долгожданную победу. Еще жива была в памяти боевая союзническая дружба. Но уже вовсю повеяли ветры «холодной войны», и в американских армейских штабах, еще вчера планировавших совместные операции против фашистского вермахта, рождались зловещие замыслы атомных бомбардировок советских городов, ударов с воздуха и моря по социалистическим странам. Этот варварский план носил название «Дроп-шот». Разрабатывались и другие агрессивные акции американской военщины.

Вовсю развернулось и шпионское ведомство — ЦРУ, Для обеспечения воинственных планов Пентагона оно приступило к операциям по созданию разведывательно-диверсионного подполья на территории СССР. Разрабатывались планы массированной заброски в пашу страну агентов-диверсантов, которых в срочном порядке обучали в специальных школах ЦРУ в Западной Европе. Денег на это не жалели. Какие только ухищрения ни придумывались, чтобы забрасывать в Советский Союз свою агентуру. Специальные ранцы с легким реактивным двигателем — для преодоления преград, воздушные шары, крохотные одноместные вертолеты, специальные водолазные костюмы, надувные лодки и плотики и другое снаряжение. Излюбленным приемом ЦРУ была заброска шпионов с самолетов.

…Шел второй час ночи, когда темно-зеленый «Дуглас», нарушивший советскую границу, резко начал снижаться. Что впереди, как сложится дальше судьба? Мрачные мысли нарушила команда: «Прыгать!» Четыре темные точки отделились от самолета. Диверсанты приземлились удачно. Было это вблизи деревни Клетище тогдашней Молодечненской области. Осмотрелись, зарыли парашюты. Потом передали по радио в шпионский центр в Западной Германии свои координаты, доложили, что готовы для дальнейших действий. Что же поручили им делать на советской земле хозяева из ЦРУ?

В следственных материалах читаем: «Инструктировал нас перед заброской американский генерал, назвавшийся Виктором. Он и сформулировал задание: организовать шпионскую сеть, вербовать агентов, подбирать удобпые площадки для выброски новых шпионских групп, вести наблюдение за оборонными объектами, за передвижениями войск, изучать вокзалы, автотрассы, добывать документы, используемые на территории СССР, — паспорта, военные билеты и другие. Вести антисоветскую и националистическую пропаганду. Если потребуется — применять оружие, часовых снимать с помощью бесшумных пистолетов…»

Агентов-диверсантов забрасывали надолго, оснащали их авторучками для стрельбы ядовитым газом, чтобы расправляться с намеченными жертвами. Имели они с собой лопаты, топор, пилу-ножовку для строительства землянок. Что еще? Карандаши с подсветкой, чтобы и по ночам можно было донесения писать, компасы, бинокли. Спальных мешков почему-то оказалось три на четверых — четвертый диверсант должен был, согласно этому нехитрому замыслу, постоянно бодрствовать, нести охрану.

Но не помогли ни ночные бодрствования, ни легенды, ни по-кошачьи осторожные рейды в близлежащие города и поселки. Не помогли и попытки оказать сопротивление, когда обнаруженная при активной помощи местных жителей шпионская группа была обезврежена чекистами. Диверсанты предстали перед военным трибуналом.

Измена Родине, шпионаж… Полагается за это суровое наказание. Но учли молодость Борщевского, его чистосердечное раскаяние. Годы, проведенные в заключении, не прошли бесследно. Много передумал, читал, вникая в суть происшедшего, добросовестно трудился, овладел несколькими рабочими профессиями. Понял, осмыслил, осудил свои ошибки и преступления. Проклял все, что связывало его со шпионским прошлым.

Начал новую жизнь, создал семью. Растет сынишка, на работе уважают за честный труд.

И вдруг это письмо, зовущее обратно в пропасть. Нет, господа из ЦРУ, не тот уже Борщевский. Слишком дорогой была его плата за ошибки молодости. Слишком долгим и трудным путь к высокому званию советского гражданина. Он знал теперь, как поступить: решил дать бой тем, кто однажды толкнул его на тяжкое преступление.

…И вот в назначенное в письме ЦРУ время Борщевский приехал в Москву и направился поздним вечером в