Утро новой эры - Алексей Доронин

Нет. Он узнал частоту, на которой вещает ее величество Судьба. Такое с ним уже было. Тогда тоже выстроилась цепь невероятных случайностей, «роялей». Сесть не в тот автобус, забыть кошелек, уехать в Тмутаракань и спастись от ядерной смерти. Судьба опять давала ему знак: этот этап пройден, пора не следующий. Что-то подсказывало Александру, что если он не подчинится зову — вряд ли доживет до лета.

Хотя было и рациональное объяснение. Мысль, которая иногда посещала его, теперь буквально вломилась к нему. Сегодня это ворона. А завтра что? Еще один медведь. Или стая в десять волков. Или человек пять таких же уголовников. Рано или поздно капризная дама удача ему изменит, и он нарвется на непреодолимую силу. И прятаться бесполезно. Погибнуть можно и без деятельного участия других. Достаточно получить травму, после которой он не сможет добывать пищу — сломать ногу, например. Или серьезно заболеть. И хана. В долгосрочной перспективе один он обречен.

Да и не надо преувеличивать трудность путешествия. Во-первых, оно на пятьдесят километров короче. За эти месяцы он прошагал пару тысяч километров по окрестным дорогам. К тому же сам он уже не тот робкий очкарик. Он, бляха муха, ужас, летящий на крыльях ночи. А главное, зима кончилась, и людей стало гораздо меньше. Достаточно избегать населенных пунктов, и передвигаться по ночам. По сравнению с его великим походом это будет приятная прогулка.

Была и еще одна причина: дома у него больше не было. Он не чувствовал ничего к этим руинам, не больше, чем к другим — в Новосибирске, Москве, Лондоне, Нью-Йорке. Если б он сохранил склонность к патетике, сказал бы, что носит Родину у себя в сердце.

Данилов спустился в подпол. Отрезал ломоть копченой медвежатины, сжевал немного прошлогодних соленых огурцов. Запасы опять заканчивались. По иронии судьбы весной оказалось добыть еду еще труднее, чем зимой. Его запас снова можно было унести на плечах, как и то, что он носил для обмена — сигареты, алкоголь и пакетик с золотом.

Выйти он решил в тот же день.

Откладывать было нельзя. Вот-вот по его расчетам должны были выйти из спячки и начать плодиться насекомые.

У самой калитки Александр остановился и резко обернулся. Кое-что забыл.

«Надо же, модник нашелся. Стесняешься рваной штормовки? Да ты остальных посмотри, которых ты видел. Это сейчас типа последний писк такой. У них там в городе навряд ли в смокингах ходят».

Данилов скрылся в избушке. Он не хотел предстать перед новыми знакомыми в таком виде. Ему не хотелось выглядеть в глазах сородичей клошаром. От того, как он будет выглядеть, зависит, как его примут.

Вернувшись в дом, парень полез на верхнюю полку. Эту одежду он собрал еще пару месяцев назад и заботливо хранил завернутой в целлофан. Потом он закинул на плечи новый удобный рюкзак, куда легко уместилось все его движимое имущество («Omnea mea mecum porte»), и, прежде чем взяться за дверную ручку, в последний раз окинул взглядом комнату.

С этим местом не было связано ничего теплого и светлого. Но, по крайней мере, это была безопасная гавань в штормовом океане.

— Отречемся от старого мира… — пробормотал парень и решительно вышел за порог, где повесил на дверь тяжелый навесной замок, а ключ спрятал в один из бесчисленных карманов своей куртки. — Отряхнем его прах с наших ног…

Еще одна глава осталась позади. Что дальше? Лучшее знание жизни не позволяло ему готовиться к безоблачному будущему. На душе у него было не очень спокойно. Он покидает дом, чтобы найти людей. Чужих людей. Как они его примут?

Он был не настолько глуп, чтоб сунуться к ним в гости с дурацкой улыбкой. Сначала надо посмотреть, что за Подгорный такой, какая у них там национальная кухня.

***

Мимо проплывал город Ленинск-Кузнецкий.

В этом месте река разливалась широко, и открывался отличный вид. В нормальных условиях Данилов был бы его лишен из-за близорукости, пришлось прибегнуть к спецсредствам.

«Хотя что в нем такого примечательного? Такое же увидишь в любом большом городе».

Данилов поднес к глазам бинокль и несколько минут разглядывал некрополь. На фоне восходящего солнца чернели силуэты многоэтажек. Те, что были ближе почти не пострадали, но, чем дальше в сторону центра, тем меньше от них осталось. Но даже в тех темных домах что, стояли нетронутые, как в Припяти возле Чернобыльской АЭС, жизни было не больше. Близко к берегам он старался не подходить. Не хватало еще налететь дном на какой-нибудь столб или ограду.

Некоторые дома были скрыты водой до уровня первого этаж. От застройки частного сектора, как раньше из-под снега, виднелись одни крыши. Откуда-то ощутимо тянуло трупной сладостью. Там, откуда вода уже успела отхлынуть, все покрывал жирный липкий ил.

Лодка шла не очень ходко, километров двадцать в час. Или правильнее считать в узлах? Но тогда надо переводить в мили в час, а его мозги над этим отказывались работать. Пусть будет по-привычному, в метрической системе.

Он сидел, чуть наклонившись назад. Подставить лицо брызгам, конечно, романтично, но как бы от этих брызг потом не слезла кожа. Вода даже визуально казалась грязной. Тут и там ее покрывала маслянистая пленка, иногда масляные полосы тянулись на многие сотни метров. У берегов колыхались хлопья белой и желтоватой пены.

Еще утром он заметил в небе несколько чаек. Чем только они питались?

Больше вокруг не было ничего живого.

Да и люди обходили мертвые реки стороной. Это он заметил еще на Томи. Тогда он прошел вдоль обоих берегов почти по семь-десять километров, и установил, что оба они безлюдны. Это было объяснимо. Сколько в них смыло всякой дряни с химических производств, сколько сажи стекло, сколько разлагалось тел.

Сам он еще до наступления Зимы приучился прятаться от дождей. Теперь радиоактивность осадков уменьшилась, но здесь в районе химических и металлургических производств в них должна была быть вся таблица Менделеева.

Это был риск — на водной глади он был как на ладони. Александр рассчитывал только на то, что никто в своем уме не станет селиться по берегам тлетворной в прямом значении реки. Главное, преодолеть опасный участок от Ленинска до Промышленной, дальше, если верить атласу пойдут почти ненаселенные места до самой Новосибирской области.

Он нашел ее три дня назад в одном гараже в Полысаево, и эта находка внесла коррективы в его планы. Перед тем, как решиться, он долго изучал атлас, пока не пришел к выводу, что двести пятьдесят километров по воде это лучше, чем триста пятьдесят по суше, из которых половина придется на болота и ландшафт а ля Венеция, когда приходилось делать большой крюк, чтобы обойти чудовищно разлившийся ручей или протоку. Воздух был влажным и сырым, словно в Санкт-Петербурге,

Идти оказалось ненамного проще, чем зимой. От Новокузнецка до Полысаево, города спутника Ленинска-Кузнецкого, он добрался за четыре дня, тем же путем вдоль железной дороги. Теперь ее насыпь была ниткой сухой земли на заболоченной низменности. Отсюда он собирался продолжить свой путь пешком, рассчитывая добраться до границы областей за неделю, а до цели за десять дней. Мысль об автомобиле не возникала, хотя в гаражах можно найти что-нибудь полноприводное на ходу, а для езды по пустым дорогам хватило бы даже его навыков. Но вместо дорог были ручьи и грязевые потоки, а если ты не знаешь, где можно свернуть срезать путь, то наверняка нарвешься на засаду местных, которые слетятся на звук мотора как коршуны. Река все же безопаснее.

Данилов читал, что в последние годы Иня сильно обмелела и была загрязнена промышленными выбросами. В некоторых местах глубина стала меньше метра. Понятное дело, река была не судоходной, но любители активного, пусть и не экстремального отдыха (категории по сплаву у реки не было) вниманием ее не оставляли, как и рыбаки — окуни, щуки и налимы тут еще водились.

Раз уж по ней сплавлялись и раньше, ему в половодье это будет не трудно. Осадка у лодки была очень низкой. С помощью длинного шеста Данилов измерил глубину у берега и обалдел. Почти четыре метра.

Лодка ему хорошо послужит, даже если в Подгорном ему не встретится никто, с кем стоило бы завести знакомство. Перед ним будет Обское море и Обь, а значит, вся Западная Сибирь. И рано или поздно или он найдет хороших людей, или его найдут плохие. В собранном виде она весила всего килограмм двадцать вместе с мотором. С горючим для того тоже по берегам проблем не будет.

День он потратил на обучение вождению, приноравливаясь к лодке, изучая ее ходовые качества, считая расход бензина. Ему понравилось, что мотор работал относительно тихо, ненамного громче, чем у автомобиля.

***

Город остался позади, и Данилов чуть расслабился. Меньше стало топляка, о который он боялся пропороть днище. Здесь Иня почти не разлилась в ширину — берега были высокими. Уровень воды, конечно, спадет, но вряд ли вернется к довоенным показателям, ведь теперь из реки не брали воду города и заводы. Левый берег был выше правого и поднимался причудливыми террасами.