Победу ни с кем не делим! - Альберт Байкалов

Антон проворно развернулся, передвинул планку прицела на «единицу» и прицелился грузину в лицо. Тот словно почувствовал это и пригнулся. Пуля попала в самый верх каски, наверняка немного контузив противника. Грузин бросил станцию и сел, удивленно озираясь по сторонам. Следующая пуля опрокинула его на спину. Находившиеся ближе всего к грузину бойцы тут же вскочили и стали отходить за дорогу. Воспользовавшись случаем, Москит с Лавром как в тире положили еще троих. Остальные, невзирая на неудачи своих дружков, тоже побежали. Антон опрокинул выстрелом на середине дороги еще одного. Всю прибывшую на машине группу охватила паника. Спасаясь бегством, они стреляли не глядя.

Антон повернулся в обратном направлении. В эфире на первый взгляд царил хаос. На фоне треска очередей, хлопков «винторезов», мата, тяжелого дыхания звучали лаконичные реплики:

– …Банкет, прикрой…

– Дрон, справа…

Постепенно стрельба стала реже.

Антон смог увидеть только спину Дрона, который сидел, опустившись на одно колено в том месте, откуда совсем недавно уволокли раненого.

– У меня чисто, – раздался удрученный голос Банкета.

– Это Кот, Шамана зацепили.

– Москит, – Антон оглянулся назад.

Но старший лейтенант без подсказки уже направлялся на помощь.

Лавр продолжал постреливать в направлении шоссе. Оттуда раздавались редкие хлопки выстрелов. «Грузины» спешно уходили к лесу.

Антон перебежал к Дрону:

– Ну что?

– Ушли, – пожал плечами Василий. – Как-то быстро, да еще с раненым.

– Преследовать будем? – спросил Банкет.

Антон огляделся по сторонам, но не увидел майора.

– У них поблизости, возможно, еще группа, – выдвинул предположение Антон. – Это охота.

– Филин, – раздался голос Кота. – Я у «двухсотого». По роже не грузин. Документов нет, на плече тату с изображением головы ястреба и две английские буквы.

– Это ни о чем не говорит, – Антон приподнялся, толкнул Дрона и показал взглядом, чтобы тот следовал за ним. Через минуту они были уже рядом с Котом. Майор лежал в паре шагах от трупа, направив ствол «Винтореза» в глубь леса. Сзади, правее, в небольшом углублении, Москит бинтовал плечо Шаману.

– Как он? – спросил Антон.

– Мелочь, – поморщился Шаман.

– В тыл надо, – возразил Москит. – Ключицу перебили.

Антон на четвереньках подобрался к трупу. Это был средних лет мужчина с очень загорелым лицом. Не грузин. Обветренные скулы, шрам над правой бровью. Кот до пояса распорол одежду на убитом, чтобы осмотреть тело. Проверил карманы и даже лейблы на нижнем белье. Кроме английских букв, на наколке ничего. Это могло означать что угодно – от инициалов до аббревиатуры подразделения. Но то, что перед ними американец, сомнений не было.

– Уходим, – принял решение Антон, прикидывая в голове направление. Двигаться прежним маршрутом уже небезопасно. Можно нарваться на засаду. В любом другом направлении их также будут теперь искать. Не исключено, что они столкнулись лишь с малой частью сил, брошенных на их поиски. Еще несколько секунд поразмыслив, Антон принял решение сымитировать продолжение движения в прежнем направлении, после чего резко повернуть назад.

* * *

Барбара открыла глаза, и некоторое время неподвижно лежала, глядя в потолок, пытаясь вспомнить, чем закончился сон. Он был вновь с участием того сероглазого русского. Будто бы на семьдесят второй авеню на нее нападают люди в черных балахонах. На головах капюшоны, и тень скрывает лица. Она кричит, но не слышит собственного голоса. Бежит, но воздух становится вязким и удается с трудом сделать лишь несколько шагов. Она понимает, что обречена, и тут появляется он. На нем обыкновенные джинсы и футболка. Только лицо снова в этом ужасном гриме… Барбара улыбнулась. Странно, он этими полосами, какой-то первобытной силой, исходившей изнутри, пробудил в ней странное влечение и грезы, как в далекой юности. Она потянулась и села. Солнце уже заглядывало через неплотно сдвинутые занавески. В голове шумело, ныла нога.

Спать она легла за полночь, проглотив сразу несколько таблеток антидепрессантов. Нет, психическое состояние ее было на удивление хорошим. Ее не терзали страхи, на глаза не наворачивались слезы, а в ушах не стояли крики женщин, оплакивающих расстрелянных в больнице людей. Просто она знала, что такое огромное количество информации и впечатлений требует переосмысления, а перевозбужденному мозгу необходим отдых. Однако едва болезненное забытье туманом стало обволакивать воспаленное сознание, как в дверь постучали. Барбара встала, стянула со спинки стула халат, накинула. Прошла в прихожую, щелкнула выключателем и задержалась у зеркала. Веки припухли, волосы дыбом, бледная кожа на лице слегка отливала желтизной. Дома она ни за что не показалась бы в таком виде даже перед близкой подругой. Но здесь другое дело, работа, причем на войне, в которой, как совсем недавно казалось, гибнет едва зародившаяся демократия.

Это был Кен. Как она и предполагала, он с порога стал что-то лепетать в свое оправдание, извиняться, но Барбара едва держалась на ногах и почти ничего из его скомканной речи не понимала. Она пригласила его в комнату, устало плюхнулась на диван и приготовилась слушать. Однако спустя минуту поняла, что никакая усталость и лекарства не могут заставить человека равнодушно отнестись к вопиющей лжи.

– Я очень виноват перед тобой и всеми теми, кого пытали эти сволочи, – быстро, глотая окончания, говорил Кен, сидя на краешке кресла. – Поверь, я думал, что все смогут убежать. Ты ведь знаешь, я не умею бегать… Я…

– Постой, – Барбара сильнее закуталась в халат, – где ты не был и кого пытали?

– Как же? – он захлопал глазами, увеличенными стеклами очков. – Я знаю, как русские расправились с охраной, глумились над вами.

Некоторое время, переваривая услышанное, Барбара смотрела на Кена. Комната была освещена приглушенным светом настенных бра. Те, кто когда-то занимался оборудованием номеров, добивался атмосферы интима. Сейчас, на фоне последних событий, в этом полумраке все выглядело зловеще. Стекла очков Криса отталкивающе блеснули. На какое-то время ей показалось, что это вовсе не он. Она поежилась.

– Ничего такого не было, – Барбара прикрыла рот ладонью и зевнула. – Иди спать.

– Значит, вас заставили молчать? – то ли спросил, то ли сделал вывод Кен.

– Никто нас не заставлял молчать! – Барбаре порядком надоело его присутствие, и она ждала, когда он покинет апартаменты, чтобы снова лечь. – Лучше расскажи, как вам удалось добраться до Тбилиси?

– Помнишь американца, который встретил нас возле сожженных машин? – он откинулся на спинку кресла и выжидающе уставился на Барбару.

– Помню, – подтвердила она, теряя терпение. – Разве есть повод ставить под сомнение мою память?

– Он вызвал военных, и нас на машине довезли до города.

– Ясно, – она посмотрела на часы. – А почему так поздно?

– Мы давали показания.

– О чем? – она удивилась. – Ты же ничего не видел.

– Как? – он подался вперед. – Я даже успел снять на камеру несколько отличных кадров!

– Вот как! И где они?

– Уже отправил.

– Что там?

– Русские стреляют в грузинских солдат, – он пожал плечами. – Я не понимаю тебя.

– Это я тебя не понимаю, – оборвала она его. – Русские спасли нас! А провокаторы из числа гангстеров собирались расправиться с нами. И вообще надо убираться отсюда. Мы оказались участниками шоу, которое устроил президент Грузии. Боюсь, когда во всем разберутся, нашей карьере придет конец. Я только позвонила в редакцию, как меня засыпали странными вопросами, на которые не дали ответить, а через полчаса в эфир уже вышел репортаж, основанный на моем рассказе!

– Барбара, – Кен покосился на окна, словно за ними мог кто-то стоять, – человек, который разговаривал сегодня со мной, очень интересовался тобой.

– Ну и что? – она вспомнила, как грузин разглядывал ее ноги. – Я могу нравиться мужчинам.

– Нет, – он поправил очки. – Понимаешь, это был нездоровый интерес. Он высказал подозрение, что ты намеренно искажаешь информацию.

– Да я вообще еще ничего не исказила! – воскликнула она и вскочила со своего места. – Вечером я отправила небольшой очерк о поездке и все.

– Я понял, – Кен неожиданно стушевался. – И еще, меня просили узнать, что ты сделала со снимками. Ну, с теми, в грузинской больнице?

– Хотела отправить, но отключили Интернет. Так что репортаж продиктовала по телефону, а фотографии ждут своего часа, – она подошла к столу, включила ноутбук. Спустя минуту компьютер загрузился. Барбара вздохнула – выход в Интернет по-прежнему отсутствовал.

– Ладно, я пойду. – Кен поднялся и направился к дверям…

Сейчас, сидя в постели, Барбара вдруг поняла, что Кен вчера приходил вовсе не для того, чтобы справиться о делах. Он выяснял, как она намерена освещать происходящие в стране события.