Тайна ворона - Тисато Абэ

мальчишки есть сердце! Я любил этот дом, любил свою семью. Разве я мог послушаться, когда ты, ничего не объяснив, просто сказала: «Молча иди за мной»?!

– Сюити…

– Тогда ты взяла с собой только Юмико. И ни разу не написала нам. Ты хоть понимаешь, что передумал за эти годы брошенный тобой ребенок?

– Сюити, прости. Я виновата.

– Уже поздно, понимаешь? Поздно. – И он повесил голову.

В его глазах не было слез, однако, увидев крепко сжатые губы и опущенные уголки рта, как в детстве, Хисано поняла, что он плачет.

– Сюити… – пыталась сказать она пересохшими губами, как вдруг перед глазами промелькнуло что-то белое.

Женщина не успела еще понять, что это, как в груди вдруг глухо стукнуло. Что случилось? Ей показалось, будто сердце вдруг сжала чья-то рука.

– Мама?

Видимо, Сюити тоже заметил нечто странное. Он растерянно смотрел на нее, он наконец-то назвал ее мамой, а она даже не могла ответить.

– Мама!

Невозможно дышать. В груди что-то сжалось. Руки и ноги холодеют, в глазах темнеет.

– Госпожа Хисано, держитесь! – настойчиво говорит голос. Может, Танимура?

Она заметила, что кто-то подскочил к ней, но не успели ее подхватить чьи-то руки, как тело лишилось сил и она упала.

«Да в чем дело? Что со мной?»

– Скорую! Быстрее! – кричал человек над ее головой. Последнее, что увидела Хисано, – роскошные алые цветы ночной красавицы, распустившиеся в саду.

Глава шестая

Опадают цветы

Стоял по-летнему солнечный день, напоенный свежим ароматом деревьев. Сихо играла с Цубаки и Момо. Слепящие лучи, пробиваясь сквозь ярко-зеленые листья, превращались в пятна света на земле и сверкали в летящих в разные стороны брызгах. В прозрачной воде, которая даже в самом глубоком месте не доходила Сихо до колен, было видно, как поднимаются со дна от шагов босых ног крохотные песчинки с илом.

На выступавшем из воды камне стояла Масухо, держа сухое полотнище и сменную одежду, и с улыбкой наблюдала за играми. Внезапно Момо, сунувшая мордочку между камнями, завиляла хвостом и залаяла.

– Нашла?

Цубаки откатил камень, на который лаяла собака, и оттуда выскочил краб.

– Вот молодец!

– Цубаки, гони его сюда!

Краб шустро уворачивался от преследователей. Если его поймать, Масухо пожарит его к полднику. Забыв обо всем на свете, Цубаки гонялся за крабом, насквозь промочив даже подвернутые полы кимоно.

– Поймал! – Он с радостным криком схватил краба. – Смотри, матушка!

Сихо улыбнулась и захлопала в ладоши.

– Молодчина! По-моему, это самый большой за сегодня.

– Мама, это тебе!

– Вот спасибо! Но ведь ты сам его поймал, лучше сам и съешь.

– Нет, ты ешь. А я поймаю еще больше! Момо, ищи!

Раскрасневшийся Цубаки позвал собаку. Однако та, навострив уши, смотрела куда-то в сторону. Там, за озером, на склоне напротив Масухо, за ними наблюдал Оодзару.

– Обезьяна. – Голос Цубаки вдруг изменился.

Во взгляде Оодзару, которого они давно не видели, читалось изумление. Губы сжаты, брови сведены – его лицо как будто выражало жалость, хотя глаза сверкали от радости, которую он не мог скрыть.

– Как поживаете, Ямагами-сама?

– Давно не виделись. Зачем пожаловал?

– Я прибыл с известием для вашей матушки.

– Для меня?

Сихо удивилась. Вдруг поднялся сильный ветер. Захлопали крылья, налетела тень: над их головами закружилась невероятно большая птица. Она опустилась вниз так быстро, что сломала несколько веток и прямо на их глазах влетела в воду. По поверхности воды распластались черные крылья, и вмиг, словно подняли вверх промокшую ткань, тень обернулась человеком.

– Надзукихико!

Молодой ятагарасу встал в воде, закрывая от Оодзару Сихо и Ямагами.

– Госпожа Сихо, что он вам сказал?

– Еще ничего.

– Правда? – вздохнул Надзукихико, потом неожиданно помрачнел и произнес, тяжело дыша: – Нам надо поговорить. Пожалуйста, вернитесь в комнату.

Оодзару тоже нахмурился:

– Не мешай мне, ворон.

– Замолчи, обезьяна.

– Прячь не прячь – она узнает. Хуже будет, если промолчать.

– Что такое? Что-то случилось?

Под внимательным взглядом Цубаки ятагарасу закусил губу.

– Ничего…

Сихо все равно заметила, что лицо Надзукихико напряглось. Это было непохоже на него, он явно хотел что-то сказать, но колебался.

– Не увиливай, говори открыто, – занервничал Цубаки, и Надзукихико бросил взгляд на Сихо.

Та поняла, что происшествие имеет отношение к ней, и только собралась задать вопрос, как обезьяна заявила:

– Твоя бабушка умерла.

– Не смей! – закричал Надзукихико.

Сихо не сразу поняла, что сказал Оодзару.

– Моя бабушка?

– Которая приезжала в деревню.

Девушка почувствовала, что кровь стынет в ее жилах.

– Не может быть…

Словно в поисках защиты, она посмотрела на Надзукихико, но тот зажмурился и весь как-то обмяк.

– Нет, этого не может быть. Ты просто хочешь заставить меня убраться домой, да? Не может быть, не верю…

Бабушка не умерла. Они ведь совсем недавно спорили…

Сихо упрямо повторяла:

– Я не верю.

Однако Надзукихико все так же печально смотрел на нее.

– Пожалуйста, успокойтесь и выслушайте меня. Ваша бабушка поехала к дяде, там они поспорили, и она потеряла сознание. На самом деле ее отвезли в больницу, и мы не знаем, жива она или нет.

Оодзару фыркнул:

– Не успокаивай девчонку. Я видел, как та упала: ей конец.

– Не болтай что попало!.. Сихо, выслушайте меня. Пока не приехали врачи, тэнгу оказал ей первую помощь. Ее еще могут спасти.

От дуновения теплого ветерка верхушки деревьев зашумели. «Наверное, скоро будет дождь», – промелькнуло в голове, будто мозг пытался отвлечься от реальности.

– Значит, бабушке правда стало плохо? Она ведь никогда не болела. Что случилось? – бормотала Сихо.

Надзукихико с неохотой ответил:

– Сказали, что это может быть инфаркт.

– Сердце?

Только теперь Сихо задрожала. Она никак не могла сосредоточиться.

– А где она сейчас?

– Ее отвезли в городскую больницу.

– Далеко отсюда?

Надзукихико колебался лишь секунду:

– Если поторопиться, доберемся за полчаса.

– Цубаки… – Девушка обернулась. Ребенок с каменным лицом смотрел себе под ноги. – Позволь мне выйти наружу.

Тот молчал.

– Дорогой мне человек в опасности. Пожалуйста, скажи, что разрешаешь, – с мольбой обратилась к нему девушка, но Цубаки все так же молча смотрел в никуда. – Ясно. Сейчас нет времени. Я вернусь, и тогда мы спокойно поговорим… Надзукихико, пожалуйста, отвези меня туда.

Сихо пошла к берегу, и тут из-за ее спины раздался тихий голос.

– Не позволяю.

Девушка почувствовала, как по спине побежали мурашки. Она похолодела.

– Цубаки?

Сихо обернулась и поймала тот взгляд, который давно не замечала у сына… Или, наоборот, тот, что раньше ей приходилось видеть довольно часто: в его глазах сверкал неприкрытый гнев.

Позади ахнула Масухо. Деревья зашумели от налетевшего ветра. Момо подскочила