Врата Мертвого Дома - Стивен Эриксон

Несмотря на общую заторможенность, она ходила к Бенету, хотела, чтобы её использовали — всё чаще и чаще. Отыскивала его, когда Бенет был пьян, весел и щедр, когда предлагал её друзьям, Буле и другим женщинам.

«Ты оцепенела, девочка, — сказал Геборик во время одного из редких и коротких разговоров. — Но жажда чувства в тебе растёт, скоро даже боль сгодится. Только ты ищешь в неправильных местах».

В неправильных местах. Да что он знает о неправильных местах? Дальний забой Глубокой шахты — вот неправильное место. Штольня, куда сбрасывают трупы, — вот неправильное место. А все остальные места попадают в категорию «ничего, сгодится».

Она уже была готова перебраться к Бенету, закономерно завершить череду сделанных выборов. Через несколько дней, наверное. На следующей неделе. Скоро. Фелисин так носилась со своей независимостью, а в конце концов с ней тоже оказалось не так уж трудно расстаться.

— Эй, девочка!

Фелисин заморгала и подняла взгляд. Это был тот молодой малазанец, стражник, который когда-то предупреждал Бенета… давным-давно. Солдат ухмыльнулся.

— Разыскала уже цитату?

— Чего?

— Из писаний Келланведа, девочка. — Теперь юноша хмурился. — Я тебе советовал найти кого-нибудь, кто знает продолжение высказывания, которое я процитировал.

— Не понимаю, о чём ты говоришь.

Он протянул руку, мозоли на большом и указательном пальцах правой руки царапнули кожу, когда солдат взял её за подбородок и поднял, чтобы заглянуть в лицо. Фелисин поморщилась от яркого света, когда он откинул в сторону её волосы.

— Дурханг… — прошептал он. — Ох, сердце Королевы, девочка, ты же на десять лет старше выглядишь, а когда я тебя видел? Две недели тому.

— Попроси Бенета, — промямлила она, отдёргивая голову.

— О чём попросить?

— Меня попроси. К себе в постель. Он согласится, если напьётся. Он сегодня напьётся. Он мёртвых поминает кружкой. Или двумя. Тогда будешь меня трогать.

Он отстранился.

— Где Геборик?

— Геборик? На Земельке. — Она хотела спросить, почему он захотел старика вместо неё, но вопрос сам собой провалился в темноту. Ночью пусть трогает. Ей уже начали нравиться мозолистые руки.

Бенет собирался нанести визит капитану Саварку и решил взять Фелисин с собой. Она слишком поздно поняла, что Бенет хочет заключить какую-то сделку и предложить её капитану в качестве задатка.

Они подошли к Крысиной площади по Рабочей дороге. У дверей таверны Булы стояли полдюжины стражников-досиев, которые проводили их скучающими взглядами.

— Прямо иди, девчонка, — проворчал Бенет и схватил её за руку. — И ноги не волочи. Вот такая ты на деле, да? Всегда хочешь больше.

Теперь, когда Бенет говорил с ней, в его тоне звучали нотки отвращения. Он перестал обещать. Будешь моей, девочка. Перебирайся ко мне. Нам больше никто не нужен. Все грубоватые нашёптывания прекратились. Это не беспокоило Фелисин. Она и так никогда особенно не верила Бенету.

Прямо впереди в центре Крысиной площади темнела приземистая башня Саварка, её огромные, грубо отёсанные каменные блоки были покрыты налётом от дыма, который всегда клубился в Черепке. У входа стоял одинокий стражник, небрежно опираясь на копьё.

— Не повезло, — сказал он, когда они подошли.

— В смысле? — уточнил Бенет.

Солдат пожал плечами.

— Ну с обвалом нынче утром, с чем же ещё?

— Мы спасли бы кого-нибудь, — сказал Бенет, — если бы Саварк послал помощь.

— Спасли бы? А зачем? Саварк не в настроении, если ты жаловаться пришёл. — Тусклые глаза солдата метнулись к Фелисин. — А если с подарком — другой разговор. — Стражник открыл тяжёлую дверь. — Он в кабинете.

Бенет хмыкнул. Покрепче сжав руку Фелисин, он потащил её внутрь. На первом этаже располагался арсенал, на запертых полках вдоль стен лежало оружие. Поодаль виднелись три стула и столик с остатками завтрака стражников. От центра комнаты уходила вверх железная винтовая лестница.

Они поднялись на один пролёт — к кабинету Саварка. Капитан сидел за письменным столом, который, казалось, наспех сколотили из плавника. Его кресло с высокой спинкой было обито бархатом. Перед капитаном лежала толстая учётная книга в кожаном переплёте. Саварк отложил перо и выпрямился.

Фелисин, кажется, никогда прежде не видела капитана. Он прилагал много усилий, чтобы не покидать своей башни. Саварк был тощим, напрочь лишённым жира, мускулы на его обнажённых предплечьях бугрились, словно переплетённые канаты под бледной кожей. Вопреки моде он носил бороду — жёсткие чёрные колечки были смазаны маслом и надушены. Волосы на голове были коротко острижены. Водянистые зелёные глаза вечно щурились над высокими скулами. Широкий рот обрамляли глубокие вертикальные морщины. Капитан пристально смотрел на Бенета, словно Фелисин здесь не было.

Бенет толкнул её на стул рядом со стеной, слева от Саварка, затем уселся сам на одинокий стул точно напротив капитана.

— Нехорошие слухи, Саварк. Хочешь их услышать?

Капитан заговорил тихим голосом:

— Сколько это мне будет стоить?

— Нисколько. Это бесплатно.

— Тогда говори.

— Досии громко болтают у Булы. Сулят приход Вихря.

Саварк нахмурился.

— Опять эта чушь. Неудивительно, что ты принёс такие новости даром, Бенет, цена им — грош.

— Я так тоже подумал поначалу, но…

— Что ещё ты хотел мне сказать?

Взгляд Бенета скользнул по книге на столе.

— Ты записал погибших утром? Нашёл имя, которое искал?

— Я не искал никакого конкретного имени, Бенет. Ты думаешь, будто что-то угадал, но угадывать здесь нечего. Я теряю терпение.

— Среди погибших было четверо магов…

— Довольно! Зачем ты явился?

Бенет пожал плечами, словно отбрасывая все свои догадки и подозрения.

— Подарок, — сказал он, указывая на Фелисин. — Молоденькая. Покорная, но очень горячая. Никакой воли к сопротивлению — делай, что хочешь, Саварк.

Капитан нахмурился ещё сильнее.

— Взамен, — продолжил Бенет, — я хочу получить ответ на один-единственный вопрос. Раба Бодэна арестовали сегодня утром — за что?

Фелисин моргнула. Бодэна? Она помотала головой, пытаясь разогнать туман, которым были окутаны теперь её дни. Важно ли это?

— Арестовали в Бечёвкином проулке после отбоя. Он сбежал, но один из моих людей опознал его, так что взяли утром. — Водянистые глаза Саварка наконец переключились на Фелисин. — Молоденькая, говоришь? Восемнадцать, девятнадцать? Стареешь, Бенет, если ты это называешь «молоденькая».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});