Дюжина черных роз - Нэнси Коллинз

Сейчас он оказался в стране, из которой уехал почти тридцать лет назад. Последние десять лет оказались суровыми — Бэби Док сбежал, и жители Порт-о-Пренса, которых он так долго терроризировал, вдруг получили возможность отомстить. В результате Обиа вдруг оказался без работы, а дом его — сожжен до основания. Хотя в 1988 году власть захватил генерал Авриль, толку Обиа с этого было мало, потому что у него в прошлом были с Аврилем стычки. Опасаясь за себя, Обиа сбежал с Гаити, и самое смешное, что ему пришлось прятаться среди тысяч «людей в лодках», старавшихся добраться до Флориды в дырявых лоханях, кое-как законопаченных отчаянием и сургучом.

Пока его не было, в Америке тоже все поменялось. Родители давно умерли — отец попал под сорвавшийся контейнер, а мать надорвалась, стирая белье чужим людям. На командира эскадрона смерти спрос на рынке труда был не слишком большой, и Обиа стал профессиональным убийцей — а попутно еще и колдуном.

Потом — это было несколько лет назад — он встретил Эшера. В ту минуту, когда белый вошел в забегаловку, служившую прикрытием для бизнеса убийств по найму, Обиа понял, кто это. Двадцать лет прослужив в «невидимках», научишься чувствовать Невидимый Мир. Повелитель вампиров искал наемника со знанием оккультного дела, а рекомендации у Обиа были отличные. Два года назад они составили классную команду с Уэббом, и белый парнишка делал почти всю грязную работу, которую надо было сделать. Полгода назад Эшер поставил их телохранителями своей новой невесты.

Работа была не бей лежачего. Почти все время они торчали в особняке, который служил тюрьмой для Никола, смотря телевизор, играя в карты или болтая о всякой ерунде. Вроде бы эта паршивка ничего не пыталась делать — теперь. Первые недели она старалась удрать, а когда стало ясно, что это не выйдет, она пару раз пыталась с собой покончить. Тогда Эшер велел ему травить ее зомбийной пылью, и работа стала еще проще, чем была. Обиа это вполне устраивало. Уэбб, более молодой, скучал и тяготился монотонностью, но Обиа был уже в том возрасте, когда постоянные опасности и необходимость действовать теряют свою привлекательность. Все же Эшер иногда давал им работу, которую никому больше не мог доверить, — вроде этой разборки с Дарио Борхесом.

Обиа глянул на часы и скривился. Время проверить, что там делает эта мерзавка.

Он попытался встать с кресла, опираясь на свинцовую трубу, служившую ему тростью, но ногу тут же пронзила боль. Он вскрикнул и упал обратно. А, хрен с ним, никуда гадюка не денется.

Хотелось бы думать, что Эшер найдет достойную замену Уэббу, но надежды на это было мало. Эта банда «Пять лучей» — такая здоровенная куча мудаков, какую он еще в жизни не видел. По сравнению с его ребятами на острове это просто сопляки в широких штанах и дорогих кроссовках, строящие из себя крутых. Время от времени кто-нибудь из этих панков залупался с вудуистом, стараясь показать, какой он отвязанный. Кончалось это всегда тем, что панку приходилось попробовать мачете, и ему еще везло, если он отделывался носом или ухом. Они, паразиты мелкие, как щитомордники: если не держать все время у них ногу на шее, вывернутся и ужалят. Мало кто из них годился на что-нибудь большее, чем пушечное мясо. И этим, не умеющим подтереть собственную задницу, он доверит прикрывать себе спину? Уэбб был полным психом, зато хоть что-то умел.

Он скривился и глотнул из бутылки виски, заткнутой между ним и обивкой кресла. Хреново стало оборачиваться дело. Эшер пролетал по-крупному. Нет, он был силен как никогда и мог еще устраивать все по-своему — не в этом была проблема. А в той мерзавке. Эшер не хотел думать о ней трезво. И чего ради? Хрен знает, что с ней стряслось, когда ее украли, годков ей это добавило. Да, с виду она еще вполне ничего, но ей уже не двадцать пять. Даже за тридцать не сойдет. И к тому же ясно, что никаким чертом Эшеру не выскрести этого пацана у нее из мозгов. Если она так реагировала сегодня ночью, после хорошего глотка пыли, то и никогда вообще она этот кусок себя не отдаст. Кабы решать ему, Обиа, он бы вошел сейчас в спальню, всадил бы маслину этой дуре в череп — и абзац. Но такой глупости он не сделает. В конце концов, он с колдуном крови подписал контракт собственной кровью. И отлично знал, что бывает с теми, кто после такого контракта дезертирует.

Помимо страха за свою жизнь, у Обиа была еще и гордость — он гордился своей верностью. Несмотря на боль и унижение, которые он претерпел от рук Эшера, Обиа благоговел перед ним. И еще — он слишком далеко зашел, чтобы сейчас бросить своего сюзерена. Слишком он стар, чтобы стать кем-то иным, кроме того, кем был всегда — убийцей, киллером. Всю жизнь неотъемлемой частью его личности была склонность к зверству и врожденный инстинкт подчинения главному псу с самыми большими клыками. Душа его принадлежала дьяволу со всеми потрохами, как говорила когда-то его мама, и поздно было давать задний ход. Никуда не деться до самого конца — своего или Эшера.

Обиа глянул туда, где обычно сидел Уэбб, и беспокойно заерзал. Что-то ему не нравилось в этом похищении, но что — он никак не мог уловить. И это «что-то» беспокоило, как застрявшая между зубами чешуйка поп-корна. Никак не удавалось избавиться от ощущения, что он какую-то мелочь упустил из виду. Последнее, что он видел от Уэбба, — подошвы, мелькнувшие в окне машины, когда его выдернули. Но ведь было что-то еще — что же? Он это видел, но не видел.

Всегда его восхищала и поражала способность Своих к мгновенным передвижениям. Вот почему Децима обычно ездила с ними из хранилища и обратно. Человек не может увидеть вампира в этом самом быстрохождении, но другой вампир — может. Именно поэтому единственный момент, когда они действительно были телохранителями, приходился на поездку в «бэтмобиле».

Но Обиа когда-то лично говорил с гуэде — духами мертвых — и бывал одержим лоа — божествами древней Африки. Пройдя через такое, человек перестает быть как все. Боги что-то оставляют в нем от себя — повышенную чувствительность, следы внутреннего зрения, которые бокор умеет вызывать, когда они нужны. Сейчас он знал, что увидел что-то за миг до и через миг после катастрофы, но что?

Опустив руку, он погладил рукоять мачете. Клинок стоял возле кресла справа, острием вниз, и в любой момент его можно было схватить. Рукоять из лучшего черного дерева. Оружие презентовал ему сам Папа Док на специальной церемонии. Из всего своего имущества более всего Обиа ценил клинок.

В дверь постучали. Обиа скривился и снова глянул на часы. Почти восход, так что за дверью, наверное, человек. Продолжая кривиться от боли, он встал с кресла, стараясь не упасть и не потерять сознание. Самодельная шина не слишком увеличивала мобильность. Обиа, зажав в руке мачете, захромал к двери, в которую стучали все громче. Полуавтоматический девятимиллиметровый пистолет с фосфорными патронами торчал за поясом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});