Минни (СИ) - Соловьева Екатерина

— Вижу, ты не рада, — криво усмехнулся он. — Оставим обсуждение этого вопроса на потом, сейчас есть более важные проблемы. Наш сын изнасиловал мисс Грейнджер!

Нарцисса окинула холодным взглядом девушку, пытающуюся закрыться обрывками платья.

— О. Должно быть, она снова позволила нелицеприятное высказывание в адрес Драко.

— Нарцисса… — палочка дрогнула в руке Люциуса. — Как ты могла это допустить?

— Допустить что? — Нарцисса сложила руки на груди. — Что мой сын наконец исполнил давнюю мечту?

Мужчина не верил своим ушам.

— Ты же женщина… Нарцисса! Как ты можешь так спокойно относиться к подобному?!

— Поздновато ты вспомнил о том, что я женщина! — прошипела она, доставая палочку. — Тебе стоило почаще вспоминать об этом, когда ты трахал грязнокровку!

Люциус почувствовал себя мерзко, словно его вываляли в грязи и помоях. И самое отвратительное — то, что его вина во всём этом едва ли была меньше, чем жены или сына.

— Наши претензии взаимны, Нарцисса, — холодно парировал он. — Тебе стоило почаще вспоминать, что я — мужчина, когда ты развлекалась со своей сестрой! Пора нам перестать играть тех, кем мы с тобой давным-давно не являемся.

— О чём это ты?

— О нашем разводе. Я пришлю с совой необходимые документы.

— Какой приятный подарок к Рождеству: развод с покойником! — зло рассмеялась Нарцисса.

Люциус повернулся к сыну.

— А теперь объясни мне, о каком ещё Оборотном зелье говорит мисс Грейнджер?!

Драко расправил плечи в разодраной рубашке и безразличным тоном заявил:

— Без этого можно было и обойтись, если бы она не была такой строптивой!

— Чью частицу ты добавил? — тихо спросил Люциус, уже зная ответ и желая услышать всё что угодно, кроме него.

— Разумеется, твою, отец. Твой волос.

«Потерял. Навсегда. Навсегда!»

От гнева и отвратительного чувства, что его использовали, Люциус шагнул назад.

— Мне стыдно, что ты мой сын! Это подло, Драко! По-настоящему подло!

— Подло, говоришь?! — парень сощурился. — Отнимать девушку своего собственного сына — вот что по-настоящему подло, папа!

В глубине души Люциус понимал, что сын прав, но сейчас у их ног немым обвинением лежала растерзанная девушка, и багровая пелена ярости застелила серые глаза мужчины.

— Ты знал, что она не любит тебя! Ты знал это, задери тебя вервольф! И всё равно сделал это!

— Как хорошо было здесь без тебя! — фыркнул Драко. — Стоило тебе вернуться с того света, как ты снова портишь нам жизнь! Нужно было оставить Яксли в живых, чтобы он довершил начатое!

Люциус мельком отметил, что Гермиона нашла в себе силы встать, и теперь искала что-то в углу гостиной.

— Недолго я гордился твоим поступком, сын. Вижу, я плохо воспитал тебя, но никогда не поздно наверстать упущенное. Тебя ждёт срок в Азкабане.

— Только посмей! — завизжала Нарцисса. — Тебя первым прикуют цепями к креслу на заседании Визенгамота! Я расскажу им о том, кто заставил девчонку дать вассальную клятву!

— Я буду рад, что ты окажешься в соседней камере, когда тебя осудят за соучастие, — невозмутимо ответил Люциус.

— Как благородно, отец! — Драко починил рубашку взмахом палочки и сложил руки на груди. — Раз уж у нас здесь Рождественский вечер семейных откровений, не расскажешь ли, как именно ты наказывал мисс Грейнджер в своём кабинете?

Люциус на мгновение замер, и с конца палочки сорвались алые искры в опасной близости от лица Драко.

— Хочешь знать, поступил ли я так же, как ты?! Должен тебя разочаровать: я никогда бы не сделал этого! Выбирай: Азкабан или местные застенки?

— Я первый отправлю тебя туда! — Драко нацелил на него палочку.

— Инкарцеро!

— Протего!

— Импедимента! — вмешалась Нарцисса.

— Экспеллиармус!

— Протего!

Люциус отступил за секретер: сложно было уворачиваться от заклятий жены и одновременно атаковать сына. Гермиона оказалась у него за спиной, он обернулся и успел увидеть, что она починила платье.

— Беги!

И пропустил взрывающее заклятье.

— Конфринго!

Страшный грохот оглушил Люциуса. Он едва успел выкрикнуть «Протего тоталум!», защищая себя и Гермиону, и в тот же миг куски дерева, секунду назад бывшие секретером, с шумом разлетелись по всей гостиной. Когда в ушах перестало звенеть, он услышал крики и причитания предков с горящих портретов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Отец! — крикнул Драко, отпинывая с пути доски. — Скажи, ты будешь вспоминать в Азкабане, как дарил мне подарки на Рождество?

Люциус смотрел на него сквозь подрагивающую полупрозрачную завесу и думал о том, что они уже давно перестали играть привычные роли отца и сына. Ровно в тот момент, когда он увёл Гермиону к себе в кабинет.

— Ты должен понести наказание, — твёрдо отозвался мужчина. — И я устрою это. Будь ты хоть трижды мой сын, я в своём доме насильника не потерплю!

— Что же ты тогда прячешься, как трус?! Сражайся! — зло выкрикнул Драко. Он взмахнул палочкой, разрушая защиту. — Бомбарда!

Люциуса оттолкнуло волной и кусками тающей завесы, и он опять поставил щит. С ним стало удобнее атаковать, и мужчина снова скрестил палочки с сыном, пытаясь обездвижить его или связать.

— Будешь вспоминать, папа, — издевался Драко, — как учил меня летать на метле?! Или вызывать змею Серпенсортией?

Сын бил прямо в цель. Люциуса раздирали ужасные внутренние противоречия, и только железная сила воли позволяла не опустить палочку. Сознавать, что сражаешься с собственной семьёй, с людьми, которых ещё совсем недавно считал самыми близкими и родными, было невыносимо. Но он знал, что должен исполнить своё обещание, потому что не смог бы жить с чувством вины из-за обоих: и Драко, и Гермионы.

Люциус чувствовал, как выступил пот на висках и пропитал волосы. Он не мог пробить защиту сына, поскольку Нарцисса надёжно прикрывала его, и мужчина едва успевал отражать двойные заклинания. Его загоняли в угол, к креслу, но тут на «Таранталлегру», пущенную женой, рядом неожиданно прозвучало звонкое «Протего!». Маленькая храбрая Гермиона нашла в себе силы встать с ним плечом к плечу. Теперь она прикрывала его, как Нарцисса — Драко, и сражение приняло новый оборот. Противники сошлись в яростной схватке, и от вспышек заклинаний в полутёмной гостиной слепило глаза. Треск от магии, переполнявшей гостиную, оглушал, оголяя нервы до предела.

— Откуда такая сила, Драко? — переводя дух, спросил Люциус.

— Я уж думал, ты не спросишь! — парень замер, с ненавистью глядя на Гермиону. — Тёмный лорд поделился со мной своим могуществом, так что можешь даже не рассчитывать выстоять против меня!

— Я ошибся, отправив тебя на обучение к нему! — выкрикнул Люциус. — Если бы у меня был хроноворот, я бы повернул время вспять! Очнись, Драко! Эта мощь убивает тебя! Сводит с ума!

— О, нет! Только Лорд показал мне, что такое истинная сила! И что она может дать! — Драко повернулся к девушке. — Зря ты решила сражаться против меня. Подумай о том, что будет, когда я снова одержу победу!

Гермиона издала какой-то животный вопль ярости, и палочка её заплясала, как острая рапира в опытных руках фехтовальщика.

— Вариари Виргис!

Удар хлыста был такой силы, что Нарциссу отбросило на столик и перевернуло вместе с ним, а Драко прижал ладонь к щеке: из глубокого пореза ручьём бежала кровь.

Люциус с горечью понял, что времени терять нельзя, и обрушил на сына град заклятий. Теперь они атаковали вдвоём. Мужчина сковал жену «Петрификусом» и отнял палочку, а хлыст Гермионы оглушительно щёлкал без остановки, выжигая белые молнии. Драко яростно отбивался, посылая и «Круцио», и «Экспульсо», но девушка била с такой скоростью, что магия его заклинаний сгорала на лету.

Поставив щит вокруг неё, Люциус выжидал момент, чтобы пробить брешь в обороне сына и остановить это безумие.

Вот уже плечо Драко окрасилось кровью, а Гермиона неловко отскочила в сторону, уворачиваясь от заклинания-подножки. И в этот миг, когда сын сосредоточился для решающего удара, Люциус послал в него «Редукто» и следом «Экспеллиармус».