Роковой сон - Джорджетт Хейер

Такого нельзя было снести даже от герцога Нормандии! Двое придворных бросились вперед, пытаясь ухватить поводья его коня. Увидев это, Рауль выхватил свой меч.

Но герцог продолжал веселиться.

— Нет, драться не будем! — И он пришпорил коня. Тот рванулся вперед, один из нападавших успел отпрыгнуть, другой был сбит с ног. Герцог исчез из виду прежде, чем кто-либо двинулся с места, удаляющийся цокот копыт его лошади по мощеной дороге еще слышался некоторое время, пока не затих вдали.

В будуаре Матильды тихо щебетали фрейлины: они слетелись, чтобы помочь. Леди была поглощена тем, что осматривала синяки на своих запястьях, и фрейлин весьма тревожило ее спокойствие. Юдит отослала всех прочь и, несмотря на их протесты, захлопнула дверь. Она подошла к сестре и опустилась на колени рядом.

— Сестричка, я тебя предупреждала.

Губы Матильды искривились в жалком подобии улыбки.

— Тебе меня жаль, Юдит?

— Нет, дорогая. Ты получила по заслугам.

С гримаской боли Матильда выпрямилась.

— Что они с ним сделали? — спросила она.

— А что они могут сделать такому, как он?

— Ничего, — холодно согласилась Матильда. — Но должны были убить. Интересно, а он подумал о том, чем это могло грозить ему?

Она подняла руку и опять посмотрела на свои синяки. Напускное спокойствие мгновенно слетело, и леди с жалобными рыданиями упала сестре на грудь.

— Ой, Юдит, он сделал мне так больно.

Глава 4

Еще много дней после налета герцога на Лилль нормандский двор жил ожиданиями. Отовсюду просачивались сведения о том, что он там натворил, слухи эти ползли, обрастая самыми невероятными подробностями. Однако никто не решался упоминать о случившемся при герцоге. Некоторые предрекали, что Фландрия объявит войну Нормандии, но этого не произошло. Никто не знал, что граф Болдуин сказал или подумал, когда в тот судьбоносный день вернулся с соколиной охоты и обнаружил, что его дочь избита и вся в синяках, а двор снедаем бессильной яростью. И какой бы ни была его отцовская реакция на все случившееся, граф все же не позволил необдуманно подтолкнуть себя к междоусобной вражде. Он был могущественен и не труслив, но определенно не хотел воевать со своим нормандским соседом.

— В мире есть только один человек, у которого искусство войны от природы в кончиках пальцев, и этот человек — герцог Нормандский. Кажется, сказанного достаточно.

Его дворяне сочли, что граф повел себя слишком снисходительно в отношении дерзости Нормандца; леди же Матильда лечила синяки и не произносила ни слова; сам граф Болдуин писал герцогу в Руан осторожные письма и подолгу размышлял над ними, прежде чем отправить. Он счел справедливым сказать дочери жесткие слова о том, что, как женщина, она погибла. Матильда в ответ только опустила подбородок на руки и без видимой тревоги посмотрела на отца.

— Дочь моя, — волновался отец. — Кто из принцев решится взять в жены ту, которую отлупил Нормандец? Клянусь всеми святыми, мне кажется, тебе будет лучше в монастыре.

— А кто из принцев осмелится протянуть руку той, которой домогается Нормандец? — ответила дочь.

— Ты ошибаешься, девочка. Нормандец от тебя отказался.

— Нет, он не успокоится, пока я не буду лежать в его постели.

— Это пустой разговор, — нахмурился граф, решив оставить все как есть.

В Руане считали, что герцог окончательно отказался от мысли жениться на фламандке, но он Ланфранка из Рима не отзывал. Архиепископ Можер в изобилии поедая сладости, проводил долгие часы в размышлениях над непростой ситуацией, он даже пытался известить своего брата, графа Аркуэ, который, охраняемый гарнизоном герцога, являлся теперь по существу пленником в собственном продуваемом ветрами замке. Можер не был уверен в том, что знает, какие мысли на уме Вильгельма, однако боялся его напористой целеустремленности.

По возвращении домой Нормандец доверительно сказал Раулю:

— Она все равно будет моей, но, клянусь глазами Господа, никогда не найдет во мне и капли нежности!

— С таким настроением, — резко ответил Рауль, — мне кажется, лучше поискать невесту, которую бы вы могли полюбить, забыв леди Матильду.

— Но я поклялся обладать ею, а не другой женщиной. Она все равно моя — для любви или для ненависти.

— Трудно завоевать такую женщину, сир, — только и сказал на это Рауль.

— Верь в меня, я ее завоюю, — ответил герцог.

И прошло много дней, но он больше ни словом не обмолвился о Матильде. Мысли герцога были заняты другими делами, и после возвращения в Руан вопрос о женитьбе был отставлен на задний план. До конца года под тяжкими вздохами трудно управляемых баронов и при завистливом восхищении марвеллского тана, Эдгара, Вильгельм занимался гражданскими и церковными реформами.

— Да, это настоящий правитель, — задумчиво говорил Эдгар. — А были времена, когда я считал его обыкновенным человеком из плоти и крови.

Жильбер д'Офей, кому было предназначено это глубокомысленное открытие, рассмеялся в ответ и спросил, почему это Эдгар вдруг решил воздать должное герцогу. Оба сидели в этот момент у верхних окон руанского дворца, откуда открывался очаровательный вид на Сену и зеленеющий в отдалении Квевильский лес. Эдгар устремил взор на далекие деревья.

— Я думаю о его новых законах и о том, как Вильгельм поступает с людьми, опасными для его правления. Он великий и очень коварный политик.

— Так ты, оказывается, внимательно наблюдаешь за ним, мой саксонец.

Эдгар пожал плечами, и в его голубых глазах промелькнула тень.

— А что мне еще остается, кроме как наблюдать за деяниями других? — с горечью воскликнул он.

— Мне казалось, что ты вполне доволен жизнью.

— Совсем не доволен, и никогда не буду доволен ею, — ответил Эдгар, но, увидев, что Жильбер немного обиделся, добавил:

— Успокойся, мне хорошо, и, может быть, я не чувствую себя таким уж одиноким, потому что у меня есть такие друзья, как вы и Рауль.

— Я слышал, есть и другие. Но Рауль всегда с тобой. — Жильбер вопросительно поднял бровь. — Он стал тебе кем-то вроде брата, не так ли? Вы и в самом деле так хорошо понимаете друг друга?

— Да, — коротко ответил Эдгар.

Он приподнял край мантии и натянул ее на колени.

— Знаешь, у меня никогда не было брата, одна сестра — Эльфрида. — Юноша подавил вздох. — Она была маленькой, когда я уезжал, и теперь, наверное, уже выросла.

— Может быть, ты вернешься в Англию, когда пройдет какое-то время. — Жильбер, чувствуя себя неловко, попытался утешить Эдгара.