Дело медведя-оборотня - Георгий Персиков

я бы хотел обратить внимание на Рафикова. Вам не кажется, что уж очень ретиво он старался прекратить расследование?!

Муромцев задумчиво крутил пуговицу пиджака.

– Вы так думаете? Как по мне, так он глуповат для таких выкрутасов, – ответил он.

– Но тем не менее, – продолжил священник, – он, возможно, уничтожил страницы из блокнота, где наверняка была его фамилия!

– Что ж, эту версию легко проверить, надо лишь узнать время смерти и выяснить, где тогда находился наш доморощенный дуэлянт.

Тем временем Барабанов отошел от стола, стянул с руки окровавленную перчатку, вытащил из кармана висевшего на гвозде пиджака папиросу и прикурил от лампы.

– Нестор, ты закончил? – спросил Муромцев.

– Да, Роман Мирославович, осталось теперь зашить, но я попрошу Евгения, сил нет уже.

– Хорошо, и какие твои выводы?

– Значит, так, – Нестор выпустил облако синего дыма под потолок, – почерк убийцы абсолютно и совершенно такой же. Однако воздействие оружия, разумеется, не было так мощно и сокрушительно, как на ткани детей. Это видно по степени повреждения более толстых костей и мышц погибшего.

Нестор подошел к трупу и махнул рукой Муромцеву. Тот приблизился, стараясь не испачкаться.

– Вот, – сказал Нестор, – смотрите, Роман Мирославович, здесь в кости застрял небольшой кусок металла. Я специально не стал его извлекать, чтобы вы могли убедиться. Я так думаю, что это элемент орудия убийства. Он почти идентичен тому, что был найден в кости девочки.

– Вполне вероятно, – ответил Муромцев, отходя назад, – а еще есть что-нибудь интересное?

Нестор сделал загадочное лицо, быстро обошел вокруг стола и, остановившись у головы трупа, сказал:

– Еще как есть! И это я пока не могу объяснить с точки зрения криминалистики и вообще здравого смысла. Запишем пока в загадки.

– Нестор, – не выдержал отец Глеб, – да погоди ты с загадками! Скажи сначала, в чем дело? Может, мы сумеем догадаться?

– Хорошо, – ответил Барабанов, бросая окурок в стальную лохань с окровавленными инструментами, – смотрите. Я обнаружил явные признаки сильного удара сверху, в венечный шов черепа. Проще говоря, убийца ударил его прямо по макушке. Судите сами – Кольбин был достаточно высоким, поэтому такой удар ему мог нанести человек исполинских размеров, настоящий великан! Есть тут такие охотники в округе?

– Слушай, Нестор, – спросил Роман, глядя на череп Кольбина со спущенной на лицо кожей, – а что, если в момент удара он лежал?

– Лежал? – Нестор задумался. – Может, и лежал. А может…

– Что?

– А может, наш оборотень умеет летать…

За окном раздался жуткий вой, и все вздрогнули.

– Чертов пес! – пробормотал Муромцев и вышел наружу, хлопнув дверью.

Глава 23

Утром следующего дня все собрались в номере Муромцева на традиционное совещание. Отец Глеб пришел с горячим кофейником, а Нестор на этот раз принес бутерброды с ветчиной и вареные яйца. Роман, голый по пояс, с фырканьем и уханьем умывался под недавно установленным рукомойником, безжалостно заливая паркет водой.

– Ну и баню вы тут устроили, Роман Мирославович, – со смешком сказал отец Глеб, – вот выкатят нашему управлению счет за ремонт номера!

– Пустяки, – отмахнулся Муромцев. – Что там у вас? Кофе? Отлично!

Роман подошел к столу, заставленному грязными тарелками и кружками, выбрал кружку почище, подул в нее и налил кофе. Нестор, жуя бутерброд, уселся в кресло и приготовился слушать начальника.

– Итак, господа, – начал Роман, – сперва хочу разъяснить нашу новую версию с Рафиковым! Увы, ее придется отмести, она нерабочая. И вот почему: его перевели сюда из Казани два года назад. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что он метит на место здешнего полицмейстера. Собранных сведений вполне достаточно, чтобы сделать убедительный вывод, что на преступление такого характера он не пойдет. К тому же он опытный сыскарь.

– Ага, опытный сыскарь, – проворчал Нестор, – как же.

– Да, Нестор, – согласился Муромцев, – мне он тоже не нравится. А то, что он пытался не дать делу хода, так это часто случается с начальством. Кому понравится заполучить такое резонансное, неслыханное дело в своей епархии? Вот он и старался его замять, как мог. Но шила в мешке не утаишь, как известно. Мы с ним обстоятельно переговорили на эту тему и пришли в итоге к взаимопониманию.

Роман подошел к шкафу, открыл с ужасным скрипом дверцу и вытащил графин. Поставив его на стол, он сказал:

– Вот, господа, Рафиков презентовал нам настоящую отборную медовуху. Хвалился, что ее башкиры делают лично для него. Не желаете ли попробовать?

– В утренний час? – с улыбкой спросил отец Глеб.

– Я сказал: «Попробовать», дорогой отец Глеб! Думаю, по полрюмки будет достаточно, чтобы оценить напиток.

Роман разлил медовуху по рюмкам и по очереди поднес их Нестору и священнику. Барабанов понюхал и удивленно сказал:

– Однако, какой букет! В прозекторской медовуха была похуже!

– А эта не хуже французского коньяка, – добавил отец Глеб, – и вкус благородный, никакой сивухи.

Он вернул рюмку Муромцеву, поблагодарил и, достав книгу краеведа Бекбулатова, сказал:

– Вот, послушайте, господа. Если уж Рафиков нам не подходит, то здесь есть еще достаточно претендентов в качестве подозреваемых! Здесь и охотники, и егеря, и торговцы, еще богомольцы…

– Отец Глеб, – перебил его Муромцев, – позвольте, я скажу об этом. Простите, что не ввел вас в курс моей вчерашней беседы с Рафиковым. Дело в том, что у него тоже есть такая книга, и он очень обстоятельно подошел к работе с ней. Наш бывший оппонент организовал довольно обширную и профессиональную работу, мобилизовав почти всех местных сыщиков. Были отработаны все, кто здесь упоминается: охотники, рыбаки, торговцы, бурлаки, богомольцы и даже бродяги с профессиональными нищими!

– И каковы результаты? – поинтересовался Барабанов, закуривая самокрутку.

– Результаты, на мой взгляд, не очень обнадеживают. Вот, к примеру, возьмем рыбаков. – Роман раскрыл свой блокнот. – Так вот: Рафиков опросил старост всех рыболовецких артелей, закупщиков рыбы на рынках, а также поставщиков рыбы в трактиры и рестораны – всего тридцать семь человек. Из них под наши приметы попала дюжина рыбаков, которые в своем деле более десяти лет. Далее, из этой дюжины отпущено семеро, остальных все еще допрашивают, однако сам Рафиков считает, что все мимо.

– Хорошо, – сказал отец Глеб, – но это только рыбаки, а что же с остальными категориями?

– В основной своей массе с остальными так же глухо, господа, – ответил Роман, надевая рубаху. – Единственные зацепки: три человека. Минутку.

Муромцев снова полистал блокнот и прочитал:

– Вот, это охотник Никифор Гусляда, пятьдесят четыре года, бродяга Тимур Батыхаев, шестьдесят два года, и рыбак-одиночка Еремей Лашов, сорок девять лет. Сейчас они задержаны, их допрашивают опытные сыщики из команды Рафикова. Но мне