Анатомия развода - Ирина Лобановская

И Оля в который раз убедилась, что ее будущее счастье живет чересчур далеко…

14

Первая девочка Воробьевых умерла почти сразу после рождения.

Аню из-за нехватки мест положили в коридоре, возле телефона, и она была вынуждена слушать, какие у одного новорожденного красивые и умные глазки и какой правильный носик у другого… Молодые мамочки без конца звонили домой.

Анюта без конца вспоминала, что ей месяца два назад рассказывала о родах мать, стараясь ее приободрить:

— Рожать, Аннушка, — это весело. Лежишь и гадаешь — а какой он, твой ребенок, с какими волосами, на кого похож? И ждешь, чтобы поскорее родился… А с ним такая радость… Вот она, Анина радость…

— Я не могу здесь лежать! — попыталась объяснить Аня врачу.

Та недоумевающе глянула на нее, пытаясь понять:

— Это почему же?.. Мест в палатах нет! Тогда Аня позвонила матери и закатила истерику. Мать немедленно забрала ее под расписку.

— Надо было рожать в платном роддоме! — сокрушался отец.

Хотя в следующий раз им не помог и платный… Только содрали бешеные деньги.

— Врачи всегда рожают отвратительно! — заявили Ане в роддоме.

— Я еще не врач, — прошептала она.

— Все равно… Вы же им станете!..

Юрий встретил Аню спокойно, постаравшись сделать вид, будто ничего особенного не произошло.

Они оба учились. Он — в строительном, Аня — в медицинской академии.

Часто звонила Оля, спрашивала, как жизнь. Но Аня на все реагировала плохо, тупо, безразлично… И только часто вспоминала, какие нежные и тонкие были у ее первой девочки волосики на макушке… Прямо неживые…

После смерти первой дочки она поняла, насколько все хрупко и непрочно. Ей исполнилось всего-навсего восемнадцать лет…

«Ты еще не попадала ни в какие изломы. Они впереди», — сказал когда-то Юрий…

Иногда Аня думала, что потеряла девочку по вине врачей. Они без конца просили денег и подарков, иначе — угрожали. Вымогали и в женской консультации, и в поликлинике, и в роддоме…

— Мы вам сделали самое лучшее обследование, и никакой благодарности! — изумленно возмущалась врач в женской консультации.

— Ну что вы! — воскликнула простодушная Аня. — Я вам так благодарна!

И позже поняла, что доктор имела в виду совсем другую благодарность…

Раньше она просто плевала на это, не обращала внимания, даже матери ничего не рассказывала, а Теперь призадумалась…

В роддоме просто клали деньги врачам в карманы халатов. Ловкие доктора для этого предусмотрительно поворачивались слегка оттопыренными карманами к своим пациенткам… И все об этом знали…

Почему мать не научила Аньку таким простым вещам?

Но Евгения Александровна категорически долго отвергала даже саму возможность подобных товарно-денежных отношений.

— Это грязно и низко! — возмущенно заявляла она.

— Ты всегда была и осталась неисправимой идеалисткой! — посмеивался отец. — Рынок не про тебя! Ты просто создана для коммунистического общества! Но оно закончилось, Женечка, даже не успев толком начаться. Поэтому тебе надо перестраиваться. Пора!

— Мать перестраиваться упрямо не желала. И Анюта без ее помощи постигла, что людей стоит остерегаться. Если окажется негодяй — не Но ей тогда придется брать академический!.. — не сдавался Юрий.

— Пусть берет! — махнула рукой теща. — Лишь бы родила…

Но умерла и вторая девочка, появившаяся на свет через год… Первой удалось прожить на земле всего сутки, а второй чуточку больше — две недели. Тогда даже появилась надежда…

Потом жизнь превратилась в настоящий ад… Разве Аня и Юрий могли когда-нибудь предположить такое?.. Никто никогда не думает о плохом. Может, надо бы?..

Врачи развели руками и сказали странную вещь выживет только мальчик.

Юрий за прошедшие годы очень изменился, возмужал. Пропала мягкость линий юношеского, полудетского лица, пушок на подбородке превратился в жесткую щетину. Черты лица стали четкими, слегка резковатыми и обозначили настоящий характер, словно из наброска получился оконченный портрет. Голос зазвучал басовито.

А Анюта задумала рожать в третий раз…

Больная, грустно думал Юрий.

Хочу ребенка, тосковала Аня.

— Нюта… — начал очередной разговор Юрий.

— Будет мальчик! — категорически пресекла она его. — Потому что я видела сегодня сон… Очень странный… И жуткий.

Как надоели ее сны, тоскливо подумал Юрка. Вот шляхта упрямая…

— Будто я просыпаюсь в какой-то квартире с двумя дверями. Звонок. Иду к дверям, открываю первую, смотрю в глазок второй… На площадке стоит мальчик лет девяти. Худенький такой, бледный, в очках… Я спрашиваю, зачем и к кому. А он молчит. Потом идет к квартире напротив, звонит туда, а потом к квартире рядом. Ему нигде не открывают. Тогда он возвращается к моим дверям… И вдруг вижу… — Аня на секунду замолчала, — что первой двери, за моей спиной, уже нет. Мальчик провел руками — и она исчезла… Осталась только та, за которой я стою, и мальчик что-то с ней делает, и она тоже вот-вот исчезнет… И тогда он войдет… И мне страшно-страшно… А потом я проснулась… Это о чем, как ты думаешь?

Юрий с досадой пожал плечами.

— На редкость дурацкий жест, — прокомментировала Аня. — Просто у нас будет мальчик! Который должен войти… А ты эгоист!

— Допустим, — согласился Юрий. — А ты?

— Я думаю не о себе, в отличие от тебя, а о ребенке! — возмутилась Аня.

— Нюся, что ты несешь? Ты думаешь как раз о себе. Ты, именно ты хочешь иметь ребенка — и все! На остальных тебе наплевать…

— Да, наплевать! — признала правду Аня. — Я не могу тебе ничего объяснить…

И Юрий смирился в очередной раз. У Анюты были такие глаза, что им подчинился бы каждый…

* * *

Как же она его ждала, этого мальчика!.. Даже боялась верить УЗИ, когда ей сказали, что третьим будет парень… Но он родился, и завопил, и сломал радостью всю их жизнь… Да, сначала только радостью…

Какая она всегда коротенькая, эта радость, как ни старайся ее продлить… И каким долгим оказывается любое несчастье…

— Тише, он спит…

— Господи, да не шуми ты так! Что орешь? Ты его разбудишь!

— Тише, не топай, как лошадь! Он может проснуться!

Тише, тише, тише…

Это навязчивое, отвратительное слово стало преследовать Юрия. Давить на него, мучить, как болезнь, как страшные мысли о неотвратимости конца, смерти близких, войне… Хотелось все сделать наоборот: громче, громче, громче!.. Засмеяться во весь . голос, прямо-таки заржать как лошадь, включить на всю гашетку магнитолу… Но нельзя. Он понимал, что этого нельзя делать — малыш спит. Долгожданный, такой необходимый им обоим теплый малыш. Почему же все сразу в доме пошло наперекосяк, не так, как хотелось и мечталось?..

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});