Хранитель. Новая Родина - Джек из тени

начинать знакомство с подчинёнными, нанося им увечья, это плохая идея — я старался говорить ровным голосом — но глядя на тебя, я уже не сильно в этом уверен.

— Господин лейтенант, простите, я не знал, что вы прибудете уже сегодня — захрипел полусотник — я бы не в жизнь…. — я нажал посильнее, чтоб не слушать это блеянье.

— На улицах ты также общаешься с жителями, или только я удостоился такой чести? — я в это время оглядел строй, многие побледнели, но это скорее последствия алкогольного возлияния совмещенное с быстрым бегом на плац.

— Как можно доверять жизнь и имущество тому, кто так себя ведет? — я стоял расслабленно, но давил на плечо всё сильнее. Полусотник начал изображать окуня на берегу. Побоявшись, что он обделается прямо на меня, я отпустил его. Тот сразу свалился на задницу, бойцы Лоренца быстро его подняли и запихнули в строй. Я продолжил вещать как радио.

— Полковник де Ревель, этот сброд составляет большую часть полка? — я говорил нарочито громко — от кого они защитят? Никто из них не пробежит сотни шагов, чтоб догнать вора. Про разбой я вообще молчу. Вы хоть помните, с какой стороны берутся за те ржавые железки, которые вы по недоразумению называете мечами? Распиваете алкоголь на дежурстве, это явно способствует боевому духу, верно? — я уже откровенно издевался. По виду де Ревеля было заметно, такого идиотизма он тоже не ожидал.

— Десятник, обойти строй, всех кто пьян, вывести ко мне — рявкнул де Ревель Лоренцу. Его десяток сразу рассыпался по строю. Через десять минут перед нами стояло почти тридцать человек. Еще один пытался пропетлять от наказания и свалить в конюшню, но был пойман. Его сперва его отметелили двое прямо там, после чего притащили на плац. Все причастные мгновенно протрезвели, понимая, что это залёт, за который штрафом не отделаешься.

Де Ревель наглядно продемонстрировал работу Камня Правосудия. Он брал каждого за руку и задавал вопросы, финальным был о пьянстве во время дежурства. Итогом было увольнение со службы всех проверенных, с запретом на службу в муниципалитете, пограничных войсках, вне нашествия Опустошителей, разумеется, дружине герцога и, конечно, городской страже. Со всех тут же содрали обмундирование, и дав пять минут на сборы личных вещей, выкинули за ворота.

— Слушать меня! — крикнул де Ревель — Влад Морозов, лейтенант нашего полка. За неимением капитана, он мой заместитель. Его приказы выполнять как мои. Он займётся вашим обучением, и много чем ещё — зловеще добавил полковник. Но местные начальники решили, что я им только мешаю.

— Господин полковник — подал голос пятый сотник — уж простите, но чему нас может научить этот юнец? — сотнику было где-то за сорок, ростом под два метра. На лице откровенная неприязнь.

— Выйти из строя — спокойно смотрю ему в глаза. Он выходит ухмыляясь, ведь смотреть приходится хоть и немного, но снизу вверх — что конкретно тебя не устраивает, сотник? Не уверен в моих навыках боя или знаниями управления вверенным подразделением. Насчёт второго вынужден тебя огорчить, я вижу стадо, не более. Насчёт первого, это можно продемонстрировать.

— Продержитесь против меня хотя бы пять минут, я буду считать, что вы на своём месте — сотник широко улыбнулся. Это было явным плевком в сторону де Ревеля. Но и мы не пальцем деланы.

— Это будет нечестно — задумчиво произнёс я, из строя послышались смешки, сотник заулыбался ещё шире, кивая сам себе — возьми двоих себе в помощь, это хоть как-то уравняет шансы — после моих слов снова наступила тишина.

— Как прикажете — взгляд сотника стал злым, его сценарий, где он должен был устроить показательную порку, трещал по швам — Эрл, Фант, ко мне — от строя отделились два бугая, под стать своему сотнику — каковы условия, господин лейтенант? — издевательски спросил сотник.

— Я отоварил бабушку по голове и забрал кошелёк. Вокруг нас толпа, поэтому мечами не помашешь. Ваша задача взять и скрутить меня руками — ставлю я условия — у вас те самые пять минут, что ты мне предлагал.

— Согласен — сотник радовался как ребёнок. Они встали полукругом, после чего де Ревель дал знак, и часовой ударил в колокол.

Слаживание боевой группы, нет, не слышал. Не мешать друг другу, зачем? Три мешка с дерьмом, но без мозгов, скорым шагом направились ко мне. Калечить мне их не хотелось, хотя с их стороны прослеживались такие желания. Я не стал крутить кунг-фу, много чести на красивые поединки, сегодня классический английский бокс. Встав в стойку, крабиком начал двигаться навстречу троице. На последнем шаге от ближайшего, смещаюсь вправо и выстреливаю прямой в челюсть. Кажется, это был Эрл, он упал без единого звука. Двое оставшихся замерли и с удивлением смотрели, как валится на бок их друг и коллега. Секунд через пять до них дошла вся суть трагедии, правда ума и осторожности не прибавила. С остервенением бешеной псины оба кинулись на меня. Изобретать велосипед не стал, просто снова ушёл от сотника, прикрывшись Фа́нтом. Фант замахивается, в этот момент делаю подшаг к нему и бью в область сердца, в живот и добивающий в челюсть. Фант опадает осенней листвой, оголяя охреневшего от такого поворота сотника. Дальше я просто методично использовал его как боксёрскую грушу, иногда нежно поддерживая его от падения в забытьё, нажимая на болевые точки. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, и мой новый друг упал, потеряв много зубов.

Если поначалу слышались подбадривающие крики, то сейчас все молча смотрели на поваленные тела. Затем чувствую коллективный взгляд на себе. В итоге сам прошёлся взглядом по строю. Много кто смотрел откровенно злобно, понимая, что теперь придётся жить на одну зарплату. Но были и те, кто смотрел одобрительно. Может и тут найдётся с кем поработать, время покажет.

— Если кто не понял, через пару дней начнётся ваша настоящая служба — спокойно говорю в толпу — сначала будет тяжело, потом станет невыносимо. Останутся только те, кто сможет перенести все тяготы, взамен получив лишь уважение тех, чей покой вы обязаны охранять. Подработка на аристократов рассматривается как преступление. За взятки даже обсуждать нечего. А теперь разойтись! Завтра будет подробная инспекция — народ молча потянулся к казармам, недобро посматривая в нашу сторону.

— А теперь