Межпланетный путешественник - Виктор Гончаров

— Господин профессор, — торжественно, как никогда начал цапля на кафедре, едва-едва утихомирив разошедшийся зал, — с этого момента управление машиной, долженствующей совершить полет на Луну, вверяется вам.

Так вот для чего производилась эти опыты!.. Делалось, так сказать, мне испытание, экзамен?! Ах, я честолюбивая тряпка!.. Нужно было сообразить немедленно, к чему все клонилось! Нужно было провалиться, с треском провалиться на этом подлом экзамене!.. Они "не имели той быстроходности, которая позволила бы их машине оторваться от земли"… и теперь они ее имеют!"… О, прохвосты!.. О, культурная св… — впрочем не буду умалять своего достоинства.

Но откуда они узнали о мощи моего интеллекта, когда я сам ничего не знал о ней?! Вот авантюристы, вот пройдохи!..

А председатель продолжал напыщенно.

— Главная цель нашего приглашения вас, именно, в том и заключалась, чтобы вверить вам управление машиной. Мы были уверены, что вы оправдаете наши надежды, и вы их блестяще оправдали… Теперь нас не страшит тяготение земли, которое служило единственной препоной к путешествию. Теперь мы уверены — оно будет бито при помощи неизмеримо, колоссально, чудовищно сильной головы нашего друга, нашего прекраснейшего ученого, имя которого история занесет в свои скрижали… Господа! — цапле-образный председатель тряхнул носом и по носу скатилась слеза умиления. — Господа предлагаю в честь вновь избранного начальника экспедиции… экспедиции, в судьбах которой заинтересовано человечество, пропеть национальный гимн!..

И собрание единодушно, хотя и весьма разноголосо, проревело, провыло что-то из ряда вон выходящее, потрясая в воздухе сучковатыми палками, громыхая в такт ногами и от напряжения наливаясь кровью…

Мне оставалось только раскланиваться.

Боже, как просто одурачить человека!..

VI

ЦЕЛЬ ЛУННОЙ ЭКСПЕДИЦИИ ОТКРЫТА

Первый моим побуждением, когда я снова очутился в машине и когда препровождавший меня Джексон вышел, было узнать об участи ребятишек.

Только что замерли шаги в усилителе звуков, я кинулся за драпри. Там теперь стояли две койки. Под одной из них благополучно пребывал вихрастый, под другой — глазастый. Они не спали и сейчас же выползли на верх.

— Здорово, — сказал Гришка вихрастый. — Теперь мы по-барски: у каждого отдельная квартира, а то больно тесно приходилось раньше…

— Признаться, мы думали, что вы нас продали, — откровенно заявил Миха, — смотрим вдруг: полетели; ну значит, тово…

Я привык к откровенности своих друзей; пропустил мимо замечание Мишки и поинтересовался: благодаря какому доброму гению их не заметили во время перестановки коек?

— Без гениев обошлось! — отрезал Гришка. — Всюду-то вы видите гениев, а на свои силы никогда не надеетесь…

Он был прав, этот вихрастый мальчуган: скверная привычка полагаться на гениев, на судьбу, на счастье, на случаи и т. п. Сильно это подрывает силы и препятствует проявлению активной деятельности. Но что поделаешь: таким меня сделали воспитание и среда…

— Мы, значит, сами в роде как бы гении, — продолжал Гришка, — вон, видите в потолке, другая труба; она подзорная: все кругом, как на ладошке. Мы через нее и увидали, что несут вторую койку; значит будет перестановка. На это время мы и трахнули на чердак…

Чердака никакого в машине не было; ребята так называли отделение для багажа, какое бывает в спальных железнодорожных вагонах. Туда действительно можно было "трахнуть", т. е. поместиться, загородившись кладью.

Теперь юнцы чего-то хитро переглядывались, однако помалкивали. Не дождавшись конца их переглядывания, я рассказал о результатах собрания и о второй цели экспедиции, которая так и осталась мне неизвестной.

Слушатели восхитились выпавшей мне ролью и снова переглянулись.

— Мих, показать, что ли? — спросил старший.

— А ну! — поощрил его второй.

— Вот, товарищ профессор, — Гришка извлек из кармана вскрытый конверт. — Мы это тут нашли: пуговка его при нас спрятал зачем-то в секретный ящик, а мы вынули… Только ни чорта не понимаем: не про нас писано; а должно, важнецкое что-то, — он прищелкнул языком и фамильярно подмигнул мне.

— Он был вскрыт? — строго спросил я, беря конверт.

— А то как же! — быстро, подозрительно быстро согласились ребята, моргая глазами, а Гришка немедленно добавил с ехидством: — только если бы он и не был вскрыт, мы б его вскрыли, потому там, может, государственная тайна и контр-революция… Ну-ка?…

Я хотел отказаться от перлюстрации не адресованного ко мне письма, но, взглянув на конверт, заметил штемпель правительственной канцелярии Штатов. Это меняло дело.

Юнцы не ошиблись: письмо, действительно, содержало в себе государственную тайну и… открывало главную цель лунной экспедиции.

Я долго колебался, прежде чем огласить ее, а потом сообразив, что она может заставить ребят лететь обратно, огласил:

…Предлагалось м-ру Джексону и м-ру Джонсону во время их пребывания на Луне использовать тот аппарат, что остался от ученого Никандри…

— Они его ухлопали, — вставил Гришка.

Письмо подтвердило его вставку.

…Сообщалось, что аппарат заряжен мозгом вышеупомянутого ученого. А так как этот мозг имел направление мыслей, прямо противоположное всяким правительствам, кроме Советского, то и действовать он (аппарат) будет избирательно (последнее слово было подчеркнуто в оригинале)…

Предлагалось еще: во избежание несчастного случая, пустить аппарат в действие только в тот момент, когда территория Советского Союза будет прямо противоположна Луне…

Была еще указана цифра гонорара, ожидающего на земле исполнителей зверского плана; она десятки раз превосходила сумму, полученную мной.

Вот я все.

Ребята очень мало поняли. Поняли лишь, что "контр-революция здесь есть и контр-революция размаха чертовского". Поняли, что в правительственном предписании скрывается нечто страшное для их отчизны.

И я им об'яснил — мне эта штука была давно знакома:

— Аппарат — это психо-магнит, т. е. магнит, притягивающий к себе мировую психо-энергию (ею, между прочим, заряжаются наши аккумуляторы) и в этом своем виде не причиняющий вреда человечеству. А когда его заряжают чьим-либо мозгом, он начинает притягивать только психо-энергию той группы людей, того класса, к которому принадлежал обладатель мозга, и притягивает уже не в слабом, безопасном темпе, а в темпе умерщевляющем моментально эту группу, этот класс…

— Значит, Никандри был советским работником или даже большевиком, — раскусили ребята, — и значит, от этих мерзавцев гибель грозит всей нашей партии и всем сочувствующий ей…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});