На пути к высокому хребту (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой"

– Так это… я проверил уже, – недоуменно отозвался он.

– Проверь еще раз! – настаивала Рабе.

Ей пришел на помощь широкоплечий. Он кратко приказал:

– Проверь!

Недовольный возница обошел коней, подергал на всякий случай постромки и один неожиданно оборвался.

– Эх ты! Надо же! – Удивленно и огорченно произнес он в сердцах – ведь целый был еще утром.

– А говорил проверил. – Рабе сурово посмотрела на возницу. Снежный эльфар под ее взглядом стушевался:

– Так говорю же, целый был.

– Менять есть чем?

– Менять? Нет. Нету чем менять. Я свяжу концы.

– Сам себе конец завяжи, – двусмысленно отозвалась Рабе. И те кто слушал их разговор, тихо прыснули в кулаки.

– Дай сюда, я сошью.

– Странный надрыв, – пробормотал возница, подовая ремень Рабе, – словно кто разгрыз.

Они задержались на полчаса и с закатом тронулись в путь. Возница опасливо косил глазом не строгую эльфарку и не старался завести разговор.

Дорога шла извиваясь змейкой, в гору, на перевал.

С темнотой Рабе без указки стала перебралась в повозку. Сегодня она очень хорошо поработала. Добилась уважения и некоторого послабления. Она немного покомандовала эльфарами и заложила главную основу будущей свободы. Ей стали доверять почти как своей. Хитрая демоница хорошо знала как длительная дорога сближает.

Рабе опустилась на четвереньки, зашуршала коленями по сену, уползая и уперлась головой во что-то мягкое. Подняла взгляд и чуть не вскрикнула. В повозке сидел ее хозяин.

Открытый мир. Материнская планета

В облаке пыли, с грохотом отгребая от себя камни, как из преисподни, кто-то вылезал из по кирпичей. Вид его был страшен. Открытый в немом крике окровавленный рот. Без лица, без глаз, без носа, кровавая маска с выпирающими костями приводила в ужас. Человек под срежет падающих с него камней сел и стал медленно крутить головой.

Уставившись на восставшего из смерти человека, от нереальности происходящей картины все разинули рты.

Щетина опомнился первый и вскочил.

– Дед, вставай! – заорал он. – У нас есть секунд десять.

Он нагнулся, помогая подняться старику, а мальчик спешно выстрелил в человека из станера.

– Бежим! – еще громче закричал Щетина и потащил Самсула из развалин машинного двора.

– Быстрее! – убеждал он с отчаянием в голосе и этот страх в голосе, и ужас на лице, обычно невозмутимого дона, подхлестнули старика. Он вырвался из захвата Щетины и припустил со всех ног. Несмотря на возраст, бежал он впереди него. Прыткого старика обогнал лишь мальчик.

– В канаву… Быстрее… И не дышать! – орал, задыхаясь от быстрого бега дон.

Блюм лет тридцать не бегал столько, сколько он пробежал за последние пол часа. Первыми упали и скрылись в придорожной канаве Рамсаул и внук. Следом упал туда словно сбитый пулей, Щетина. Падая, успел прохрипеть:

– Не дышать!

И тут же в машинном дворе раздался приглушенный взрыв.

Щетина лежал и мысленно считал:

– Один. Два. Три…

На сотый раз он тяжело и сипло вздохнул, а затем с громким хрипом усталых бронхов выдохнул.

Сделал пару вздохов и еле слышно прошептал: – Все… Дышите.

Он уселся в канаве, оперся о стенку земли спиной и положил руку на грудь.

Сердце бешено стучало, отдаваясь стуком в ушах.

«Не дай космос помру», – подумал Щетина.

Затем посмотрел на спутников и нервно рассмеялся.

– Хе… Хе… Мы живы… Это чудо…

Первым пришел в себя мальчик. Он вытер рукавом измазанное землей лицо и несмело спросил:

– Дон, что там произошло?

– Хе… Хе… Что произошло. – повторил дон. – Я же говорю чудо. Сейчас отдышусь и все расскажу.

Через пару минут он успокоился, посмотрел на внимательные лица своих товарищей.

– Значит, слушайте. Я сам поражен… Вот что произошло. Из Дока сделали бомбу с нервно паралитическим газом. Это запрещено конвенцией. Производить и использовать боевые отравляющие вещества и тем более использовать человека в качестве бомбы, это преступление, по которому нет срока давности. И скорее док сам не знал, что из него сделали бомбу. Те кто делал закладку… А это Научный отдел АДа – закрытая структура, надо сказать, перешли все рамки допустимого. За такие дела грозит пожизненное заключение и оправка сюда на материнскую планету… Я им преподнесу еще сюрприз. дай только добраться до базы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В общем в дока вложили посмертную программу и капсулу с газом. С детонировать она должна, когда наступит физическая смерть. Нам повезло, что док был смертельно ранен, но не убит… И Рамсаул молодец, вовремя применил станер, отсрочив момент смерти на десяток секунд…

– Мои враги предусмотрели многое, в том числе и неудачу группы агентов – чистильщиков. Надо же какое старание! – он покачал головой показывая свое крайнее удивление. – Неужели они думали так замести следы?

Он вновь сокрушенно покачал головой.

– Падает профессионализм. Нет тех старых кадров, на которых держался АД. Одни политики, космос их забери.

Щетина замолчал, уставившись на дрожащие руки. Не поднимая головы, устало продолжил:

– Но если честно… Нам сказочно повезло. Просто невероятно… Сперва чистильщики разделились. Уж очень были уверены в своих силах. Найти и обезвредить одного старика они посчитали плевым делом. Это их и погубило. Тогда я убрал двоих.

Щетина говорил так, словно рассуждал сам собой. – Потом еще двоих с вашей помощью и мы спаслись от неминуемой смерти от дока…

Он сидел, разглядывая, потирая сухонькие руки в коричневых пятнах – сказывался возраст и надолго замолчал. Старик и мальчик не мешали ему и тоже сидели молча.

Затем Рамсаул стал говорить, мягко и рассудительно:

– Я, понимаю, дон Щетина, о чем ты думаешь. Что мы исчерпали свое везение и дальше будут одни неприятности?… Не спорю. Но посмотри на меня. Я стар, беден и скитаюсь по миру. Моя жизнь это полоса одних неприятностей, но они не были для меня фатальны. Я до сих пор жив и воспитываю внука. Многие с кем я начинал, уже почили и стали кормом зверью, и червям. А я жив. И жив, потому что не отчаиваюсь. И потому что стараюсь, быть осторожным. Будь и ты осторожен, не делай так неосмотрительно как эти люди и будешь жить долго. А теперь хватит сидеть. Пошли. Дорога долгая и ночь не должна застать нас на развалинах. Сюда придут хищники за поживой.

Вейс улыбнулся. – Спасибо Рамсаул.

– Не за что, дон. Через это все проходят. Пошли.

– Сейчас, – отозвался Вейс, – посмотрю, что в сумке дока. Он передвинул ее на живот. Простая на вид холщовая сумка, ничем не примечательная. Не привлекающая внимание ни воров, ни грабителей.

Он открыл клапан и стал копаться. Вскоре его лицо прояснилось.

– Тут есть все чтобы не умереть, – довольно произнес он. Закрыл сумку и вернул на свое место на бок.

С кряхтением поднялся.

– Нам долго идти? – спросил он.

– Надо идти быстро! – Не раздумывая, ответил старик. – Через четыре часа начнет темнеть. Мы должны дойти до первого поселка на реке. Это места одного из речных баронов. Заплатим за ночлег или ты починишь им что-нибудь.

Оставаться ночью в голом месте очень опасно.

– Тогда возьмите эти конфеты. – Щетина протянул старику и мальчику по конфете. – Они придадут нам силы и выносливость. На четыре часа точно хватит. Он развернул конфету и положил себе в рот. Подмигнул Самсулу стоявшему с открытым ртом и махнул рукой:

– Пошли. Но сначала я сниму показания с дока. Газ уже неопасен, он не стоек и в прикосновении с воздухом уже разложился без следа.

Щетина вернулся На разрушенный машинный двор. На битых кирпичах раскинув руки лежал док с развороченным животом. Щетина брезгливо поморщился и сделал несколько снимков. Он знал, что специалистам будет понятно, что произошло. Он сделал снимки всех убитых агентов и хищно упер взгляд в небо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Скоро вы попляшете у меня. – погрозил он кулаком.

Выйдя с Машинного двора маленький отряд ушел с дороги и направился в сторону пустыря.