Некрополь - Дэн Абнетт

Ормон присоединился к Маколлу, ведшему свою группу — Мак-Веннера, Домора, Ларкина и Рильке — вверх по крошащимся внутренним лестницам на третий этаж, осматривая шлаковый склон. У разбитого окна здесь располагалось девять терриконовцев, наблюдавших в скопы за пологими склонами Террикона.

Призраки заняли позиции рядом с ними.

Ларкин и Рильке, оба вооруженные снайперскими лазганами, устраивались осторожно. Рильке спрятал ствол своего оружия в отрезок трубы, выступавший из стенки. Ларкин маскировал свою винтовку кипой пустых мешков.

Домор взял у Маколла скоп, установил его на треноге в тени окна и приблизил механический глаз к скопу. Он видел дальше и яснее, чем кто-либо в форте.

Ормон собирался задать Маколлу вопрос, но обнаружил, что тот и Призрак по имени Мак-Веннер исчезли.

Маколл и Мак-Веннер незаметно двигались вдоль Террикона, укрывшись плащами. Углеподобный рудный мусор был влажным и скользким. Они были не под защитой Щита, и ночной дождь поливал их с неба, скапливаясь в лужи.

Они настроили скопы. За Терриконом на два километра тянулось открытое плоское пространство, дальше были разбомбленные трущобы. Обложной дождь затопил грунт стоячей водой, по ней бежала рябь, так что ливень делал ее похожей на мятый лист олова. Видимость была скверной, облачность нарастала.

Послышался звук. Мак-Веннер снял лазган с предохранителя, а Маколл пополз вперед.

Это было пение. Хорал. Доносящийся от вражеских расположений, из громкоговорителей и вещателей, мерзостный гимн Хаоса звенел в ответ триумфальным песнопениям в улье.

Он стал громче.

Маколл и Мак-Веннер содрогнулись.

Позади, на складе, Ормон торопился по зову мочевого пузыря.

Ларкин на своей позиции напрягся. Он был изможден нервотрепкой в сегодняшней битве и отправился с людьми Маколла только потому, что был высококлассным снайпером.

Стоило ему закрыть глаза, как ему виделось лицо, лицо зойканца.

А теперь снизу, через склоны Террикона, доносились их хоралы.

Зойканская дрянь пела имя, снова и снова повторяя каноном.

Наследник Асфодель… Наследник Асфодель…

Глава одиннадцатая

НАСЛЕДНИК

Убейте нас! Убейте всех нас! Во имя Терры, пока он не…

Запись последней передачи с Рикса V, первого из «унаследованных» миров

Уровень Суб-40 был почти в километре под землей, в глубине Главного хребта. Бронированная клетка лифта доставила Гаунта вниз на последние триста метров, погрузив его в подземный мир темного, влажного камня, спертого воздуха и зарешеченных натриевых ламп.

Он вошел в подземный вестибюль, где грунтовые воды капали с труб на потолке на рокритовый пол, а над кучами заплесневелого мусора болтались ржавеющие цепи. Вдоль одной стены тянулся ряд деревянных стоек с кандалами, привинченными на высоте запястья. Стена позади стоек была вся в пулевых отверстиях и непонятных пятнах.

Гаунт подошел к адамантиевому люку с желтыми метками. Рокритовые бункеры стояли по обе стороны люка, пустые, не считая высоко подвешенного почтового ящика.

Когда он подошел, автоматические прожекторы показались над люком, включились и залили его бело-голубым светом.

— Назовитесь! — проскрипел голос через вокс-передатчик.

— Полковник-комиссар Ибрам Гаунт, — отрывисто ответил Гаунт и затем предъявил свой личный номер.

— По какому делу?

— Просто откройте люк.

После небольшой паузы огромная металлическая створка со скрежетом открылась. Гаунт зашел и оказался перед новым люком. У него за спиной захлопнулся первый, прежде чем второй открылся.

Внутри западни обнаружился коридор, ведший в комнату обыска с открытым душем и низкими столиками для досмотра личного имущества. Натриевые лампы придавали зловонному затхлому воздуху ледяной холодок.

Охранники показались из боковых бункеров. Все были укавэгэшниками в черных рубашках, черных фуражках, графитово-серых брюках и черных ботинках. У каждого на руке была оранжевая повязка, на черных кожаных ремнях портупей болтались полицейские дубинки и наручники. Они были вооружены полуавтоматическими дробовиками.

— Гризмунд, — лаконично сказал Гаунт. Он позволил обыскать себя и передал болтер. Двое охранников провели его через череду решетчатых дверей с дистанционными электрозамками по аскетичным, выкрашенным красной краской коридорам блока тюремных камер. От открытой канализации доносилась навязчивая аммиачная вонь с привкусом замшелых камней и влажного грунта. Любой звук подхватывало эхо.

Гризмунд и четверо его офицеров делили просторную общую камеру. Они все еще были в горчично-коричневой униформе нармян, но фуражки, пояса, погоны и шнурки были конфискованы.

Гризмунд встретил Гаунта у двери камеры. Укавэгэшники отказались открыть, так что пришлось говорить через решетку.

— Я рад видеть тебя, — сказал Гризмунд. Он был бледен, в его глазах темнел гнев. — Вытащи нас отсюда.

— Расскажи, что произошло. Своими словами, — сказал Гаунт.

Гризмунд помолчал, потом пожал плечами.

— Нас направили в Вейвейр. Благодаря полному идиотизму организации Штаба домов дороги оказались блокированы. Я повел свою колонну к воротам через промышленный сектор, свернув с шоссе. Следующее, что я вижу, — на меня накидывается УКВГ.

— Нарушил ли ты хоть один прямой приказ?

— Меня направили в Вейвейр, — повторил мужчина. — Мне велели двинуться по магистрали GH/7m. Когда я не смог воспользоваться ею, я попытался выполнить первичную задачу и достичь указанной линии фронта.

— Ты ударил офицера УКВГ?

— Да. Он первым вытащил оружие, без какого-либо повода.

Гаунт помолчал минуту.

— Такое впечатление, что этим ублюдкам и не нужно, чтобы мы сражались за них, — прорычал Гризмунд.

— Уязвлена их гордость. Неадекватность их командной системы сегодня предстала во всей красе. Они ищут, на кого свалить вину.

— В жопу их, если хотят повесить все на меня! Это бред! Штурм не поддержит тебя?

— Штурм слишком занят, пытаясь угодить всем сразу. Не волнуйся. Я не дам этому затянуться и минутой дольше, чем нужно.

Гризмунд кивнул. С громким топотом, многократно повторенным эхом влажной тюрьмы, комиссар Тарриан ворвался в сопровождении солдат УКВГ.

— Комиссар Гаунт. Вам здесь не место. Нармянское неподчинение — это дело дисциплинарного пересмотра УКВГ. Вы не вмешаетесь в вергхастианскую военную юстицию. Вы не будете беседовать с заключенным. Мои люди проводят вас к лифту.

Гаунт кивнул Гризмунду и зашагал с конвоем укавэгэшников, на мгновение поравнявшись с Таррианом.

— Вы совершаете ошибку, о которой пожалеете и вы сами, и ваши кадры, Тарриан.

— Это какая-то угроза, Гаунт?

— Вы комиссар, Тарриан, или, по крайней мере, должны им быть. Вам должно быть известно, что комиссары не угрожают. Комиссары действуют.

Гаунт позволил выпроводить себя из тюрьмы.

Тридцать третий рассвет уже наступил, страшный ливень обрушился на сам улей, наружные трущобы и луга. Маршал Кроу завтракал в своем кабинете рядом с комнатой совещаний, когда зашел Гаунт.

Длинный сумрачный кабинет был обшит деревом и увешан обрамленными в золото портретами предыдущих маршалов. Кроу сидел во главе длинного лакированного стола из красного дерева, читая инфопланшет и поглощая завтрак с подноса. Задняя стена комнаты была выполнена из армированного стекла и открывала вид на Коммерцию и Колонну Щита. Подсвечиваемый сероватым утренним светом через огромное окно за спиной, Кроу превращался в темный, нависший над столом силуэт.

— Комиссар.

Гаунт отдал честь.

— Маршал. Обвинения, предъявленные нармянским офицерам, должны быть сняты немедленно.

Кроу поднял взгляд и наклонил благородную беловолосую голову к Гаунту, словно орел, оценивающий ягненка.

— Потому что?..

— Потому что они исключительно глупы, а их последствия слишком предсказуемы. Потому что нам нужны офицеры такого ранга, как Гризмунд. Потому что любое наказание станет весьма негативным сигналом для нармянских частей и всей Гвардии: улей Вервун совершенно не ценит помощь иномирских сил.

— А как насчет второй точки зрения? Вы сами ее слышали: одно правило — для улья, другое — для Гвардии?

— Мы оба знаем, что это не так. Действия Гризмунда вообще, по сути, неподсудны, а УКВГ из кожи вон лезет, чтобы обвинить его по всем статьям.

Я вообще не уверен, что это так называемое «неповиновение» имело место. Трибунал отметет обвинения, но даже довести до трибунала — вредоносно. Честь нармян и Гвардии будет задета лишь слегка, а вот УКВГ будет выглядеть глупо. — В последний момент Гаунт удержался от того, чтобы сказать «еще глупее».