Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2 - Виктор Васильевич Ананишнов

это при его феноменальной физической силе. Узнав его поближе, мы, я и другие ходоки, установили его способность проникать во времени. Совсем не глубоко. Лет на триста. К тому же он оказался текивертом… Но довольно подвижным на дороге времени. Я сам научил его ходить во времени. Правда, для теки ходьбы как таковой нет, а есть погружение. Так вот, я научил его погружаться во время. Он был благодарен мне. Я же рад случайному знакомству, закончившемуся так славно. Потом я не видел его и не слышал о нем лет десять. Да, независимых… Потому и забывать о нём стал. Как вдруг узнаю от знакомых в семнадцатом веке о набегах некоего имярека из будущего. Как узнали, что из будущего?… Сам якобы похвастался. Но это к делу не относится. Стали жаловаться на похищения золота, произведений искусства… Мне досталось разматывать порочный клубок. Дёрнул за ниточку – и вышел на Аранбаля, того самого, тихого и скромного человека, текиверта, выпестованного, по сути дела, мною… Да-а… – Симон остановился, задумался. – Он сильно изменился со времени нашей последней встречи. Стал религиозным до фанатизма, а о хождении во времени у него появилась своя философия. И этот святоша, презрев все законы, вложенные в него мною, да и верой, воровством и разбоем за счёт прошлого смог создать тот самый первичный капитал, который позволил ему уже в виде респектабельного дельца богатеть на эксплуатации людей… Нет, Ваня. Здесь как раз именно эксплуатации. Беззастенчивой… Не будем дискутировать о прелестях той или иной системы… При новой встрече я ему кое-что напомнил. Но он теперь и не тихий, и не скромный, так что не очень-то меня понял. Сейчас он, погружаясь на десятилетие в минувшие годы, по дешёвке скупает ценные бумаги, которые вскоре повышаются в цене. Так он нажил миллионы. Я его предупредил о возможных для него неприятностях с нашей стороны. Он не внял моим словам. Наступила пора его остановить. Дорога времени не для проходимцев.

– Сурово, но справедливо, – дежурной репликой заметил Иван, вполне согласный с Симоном, что таким, как Аранбаль, нет места среди ходоков. – Пиратам во времени делать нечего!

– Ты правильно понял мою заботу.

– Так-то оно так, – засомневался все же Иван в правомочности вмешательства в дела и жизнь Аранбаля, да и в способности ходоков чем-либо воспрепятствовать его разбою на дороге времени. Спросил: – Но что ему теперь можно сделать?

– Сделать банкротом, например, изъяв у него ценные бумаги.

– Не слишком ли просто?

Симон подумал, прежде чем ответить.

– Пока, может быть, и просто, но показать ему наши намерения и возможности необходимо. Для этого я уже отнял часть его бумаг. И он почувствовал их пропажу, хотя об этом ещё не знают в деловом мире… Лишь после моей акции он слегка опомнился и теперь жаждет встречи. Я не против встречи, но от него можно ожидать неприятностей, как в реальном мире, так и на дороге времени. Вот потому-то вы с доном Севильяком мне и нужны.

– Как телохранители.

– Понимай, как хочешь.

– Всё ясно, Симон. Значит, всё-таки подраться придётся… Но мы тебя в обиду не дадим.

Симон фыркнул под нос. Дон Севильяк захохотал так, как умел делать только он: поднял, наверное, на ноги всех обитателей этого дома и перепугал прохожих на улице.

От Руже прибыл посыльный, принёс заказ.

– Переодеваться! – скомандовал Симон. – А это, – показал он на снятую одежду, когда они облачились в новую пару, – вернём владельцу. Нам не понадобится.

Иван с сожалением расстался с понравившейся ему тройкой и не понял назначения переодевания.

Через дорогу времени перенеслись в другую часть Парижа, к фешенебельной окраине, где селились богачи, нажившие состояние неожиданной конъюнктурой, на крови войн в Северной, а некоторые и Южной Африке, а чаще всего с помощью махинаций и нечестных сделок.

Небольшие, но дорогие коттеджи купались в зелени. Ухоженные дворики радовали игрушечной цветастостью, смеялись под солнцем пяти часов пополудни.

Иван, неспешно следуя по правую руку от Симона, возбудился чрезвычайно. Что-то ему грезилось романтическое, вычитанное из книг.

Три джентльмена, безукоризненно одетые, с волевыми лицами идут на дело. Впрочем, всё, что читалось и виделось на экранах кино и телевидения происходило, вернее, будет происходить четверть века спустя от данного времени, и не здесь, а в Америке. Но это не снижало настроя, а вводило в большое искушение, потому что их действия не походили на те, которые ещё когда-то будут, ибо не гангстеры они какие-то, в конце концов, а благородные…

Вот тут-то он и засомневался в благородстве их намерений. В принципе ничего благородного в их действиях не было. Притворство одно.

Подумал так – и померкли краски романтического настроения, осталось лишь желание поскорее закончить непредсказуемую в последствиях встречу с Аранбалем и его ответом на их визит к нему…

– Здесь, – кивнул Симон на постройку в глубине двора, отгорожен-ного от улицы невысокой чугунной решёткой.

Не доходя до неприметных в ограде дверей, Иван, как было договорено, перемахнул через забор и, сдерживая дыхание, по прямой направился к дому, подминая пружинистый покров травы. Когда Симон ознакомил его со сценарием проникновения в обитель Аранбаля, Иван откровенно посмеялся над ним.

– Почему не сразу? Войдём все вместе. Или проявимся прямо у него в доме. А то лезть через забор? Дикость какая-то! Да и костюм жаль, по швам расползётся.

– Ничего с ним не станется. А забор… Чтобы шуму наделать. Чем экстравагантнее, тем непонятнее.

– Зачем?

– Думаю, что его охрана должна поволноваться. Резвее будет, когда Аранбаль натравит их на нас.

– Однако, – только и сказал Иван, вызвав гомерический хохот у дона Севильяка.

У него был намечен другой путь попадания во двор текиверта.

Итак, Иван одолел невысокую металлическую ограду.

Симон же дошёл до ворот с калиткой и позвонил, вызывая хозяев.

Дон Севильяк принял позу скучающего прохожего и медленно пересёк улицу, перейдя на её противоположную сторону, якобы залюбовался расцветающей акацией.

Из кустов, пышно разросшихся во дворе, внезапно появился просто одетый человек и без расспросов открыл Симону дверь калитки, склонил голову в знак приглашения и приветствия.

– Господин Аранбаль ожидает Вас, – сказал он нейтральным голосом дежурную фразу и, показывая дорогу, повёл Симона по метёным и посыпанным свежим речным песком дорожкам.

Почти следом, одолев препятствие в виде забора так же, как и Иван, сохраняя дистанцию, двинулся за ними томной походкой зеваки дон Севильяк.

Сопровождающий Симона лишь однажды оглянулся на него, но не подал вида. Возможно, появление ещё одного человека его не интересовало: он встретил того, кого ему указали, а об остальных пусть заботятся другие. Либо такое происходило здесь неоднократно. Правда, он явно удивился Толкачёву встретившему их у входа в дом Аранбаля (маленькое чудо архитектуры), однако промолчал и жестом руки указал Симону на резную двухстворчатую дверь и откланялся, считая, по-видимому,