Завоевание Дикого Запада. «Хороший индеец – мертвый индеец» - Юрий Стукалин

В Техасе высокий индеец в одеянии команча привлекал всеобщее внимание и порой вызывал неприкрытую агрессию. Один перепуганный фермер даже выбежал ему навстречу с дробовиком, решив было, что краснокожий явился за его скальпом. Однако стоило Куане показать сопроводительное письмо, сердца людей смягчались — все знали «ужасную» историю белой пленницы Синтии Паркер. Удивительно, но техасцы считали Куану «своим». Они жалели его не меньше, чем его мать. Жалели и гордились им. Ему даже нарисовали карту, как проще добраться до семейства дяди Сайласа Паркера.

Родственники встретили Куану радушно. Гостя в их доме, он спал на кровати матери. Все белые люди называли его не иначе, как Куана Паркером, и вождь быстро смекнул, что, идентифицируя себя со знаменитым семейством, иметь дело с американцами становится гораздо проще. С той поры в отношениях с ними он всегда приставлял к своему имени фамилию матери. Команчи никогда не звали его так. Для них он всегда оставался Куаной.

На утренний водопой. Худ. М. Грелье

Успехи вождя квахади-команчей были замечены правительственными чиновниками, и его назначили вождем всех племен команчей. Влияние Куаны постоянно росло, он посещал Вашингтон, отстаивая права своего народа, участвовал во многих встречах в других местах. Одна такая поездка, совершенная в декабре 1885 г. в Форт-Уорт, едва не закончилась трагически. Куану вместе с его тестем Желтым Медведем приняли как дорогих гостей, поселили в самом роскошном отеле города. Номер оказался чудесным, газовые лампы освещали великолепное убранство. Наступила ночь, команчи улеглись спать. Они уже достаточно разбирались в плодах цивилизации, но устройство газовых ламп им знакомо не было. Затушив в лампах огонь, они не перекрыли газ. Куану удалось спасти, Желтому Медведю не повезло.

Куана оказался не только прекрасным руководителем племени, но и на редкость удачливым бизнесменом. Он вкладывал собственные сбережения в недвижимость, стал акционером строительства железной дороги «Куана, Акме и Пасифик-Рэйлвэй», прозванной в простонародье «Линией Куаны». Имевшие с ним дело люди говорили, что вождь никогда не нарушает своего слова. Он пользовался такой всеобщей любовью, что благодарный скотоводческий барон Берк Бернетт построил для него красивый двухэтажный дом с длинной верандой и большим балконом. Огромный особняк с двенадцатью просторными комнатами и украшенной двадцатью двумя звездами крышей местные жители между собой называли «Команчским Белым домом» или «Домом звезд». Обставлен он был по вкусу хозяина, а стены украшали картины, под одной из которых — «Последний бой Кастера», — висевшей в личном кабинете, Куана любил посидеть, размышляя о делах насущных. Но самой важной картиной в его коллекции был портрет любимой матери, написанный по ее фотографии. На нем Синтия изображена держащей на руках маленькую Топсану.

Единственное, в чем ему не удалось избежать нападок, — многоженство. В резервации в разное время он имел от двух до пяти женщин, живших с ним под одной крышей, и именно они не давали покоя белым чиновникам и христианским миссионерам. Куане настоятельно рекомендовали оставить одну, а с остальными «развестись». Он упрямо отказывался, но в итоге в 1897 г. пошел на уступки, обещав министру внутренних дел Корнелиусу Блиссу, что… больше не возьмет других жен и будет довольствоваться своими четырьмя теперешними. В этом случае слова он не сдержал — в следующем году в его гареме было уже пять жен. Внимание к его личной жизни не ослабевало, чиновники пытались добиться своего. Как и в прочих непростых ситуациях, Куана вновь проявил дипломатический дар. Он понимал, что рассуждения о вековых традициях племени здесь не помогут, а потому, когда комиссионер по делам индейцев в очередной раз «приказал» ему выбрать себе из гарема одну жену, а остальных отправить восвояси, он предложил надоедливому «святоше» самому отправиться к его фуриям и лично предложить им это. Комиссионер попасть под гневную отповедь столького числа «дикарок» не рискнул. Чиновники Бюро по делам индейцев махнули на вождя рукой и, дабы не раздражать общественное мнение, в официальных документах стали именовать жен Куаны «матерями его детей». Всего в течение жизни у него было восемь жен, которые родили ему двадцать пять детей, девятнадцать из которых дожили до зрелых лет, а шестнадцать пережили его.

Молитва Великому Духу. Худ. Х. Терпнинг

В остальном Куана прекрасно адаптировался к новым условиям. Он сносно, хотя и с акцентом, говорил по-английски, научился водить машину, надевал на деловые встречи костюм и шляпу, хотя и продолжал носить мокасины и не остриг волосы, как сделали многие другие индейцы. Считается, что к началу XX в. он стал самым богатым индейцем в стране. Среди его друзей были не только влиятельные бизнесмены, но и президент США Теодор Рузвельт, с которым он вел переписку и в 1905 г. принимал участие в посвященном инаугурации параде. Однако, несмотря на широкую известность и уважение сильных мира сего, Куане не удалось избежать проявлений дискриминации. В 1906 г. ему пришлось забрать своего восьмилетнего сына из школы в Лоутоне из-за недовольства родителей белых учеников. Тем претило, что их дети учатся в одном классе с полукровкой.

Но еще большим злом, чем дискриминация, оказались жадные до чужой земли белые американцы. С конца 1870-х гг. слышались постоянные вопли о том, что у «ленивых краснокожих» слишком много земли, и требования к правительству передать ее в руки «трудолюбивых фермеров». Под прикрытием наделения индейцев землей в собственность многие пытались отобрать у них «излишки». Так было сделано в других резервациях, так предполагалось сделать и в резервации команчей и кайовов. Земля была обещана индейцам навечно, теперь ее снова пытались украсть. В 1892 г. техасские скотоводы предоставили Куане опытного адвоката, с которым вождь отправился в Вашингтон. Поездка не принесла результатов. В октябре властям удалось вынудить многих лидеров команчей и кайовов подписать соглашение, по которому их резервация сокращалась в шесть раз. Каждому индейцу предоставлялся надел в 160 акров, остальная земля выкупалась по цене меньше доллара за акр!

Сосланные в заключение во Флориду южные шайены и арапахо.

Куана не сдавался. Он снова вместе с адвокатом отправился в Вашингтон, где выступил перед Конгрессом. Вождь говорил долго, убеждая конгрессменов, что подписавшие соглашение индейцы представляли лишь часть команчей и кайовов, что переводчик сознательно искажал правду. Ему удалось добиться своего и оттянуть сокращение резервационных земель почти на десять лет! Неслыханная удача в истории индейцев США! Сокращение резервации произошло только в 1901 г. Многие индейцы продали свои участки за бесценок жадным до земли белым, Куана же, напротив, увеличил его, выкупая участки у желавших продать соплеменников по реальной стоимости.

Последующие годы Куана не только оставался вождем племени, но также являлся племенным судьей и даже… помощником шерифа в Лоутоне! Любопытно, что, будучи совладельцем железной дороги, помощником шерифа американского города и даже президентом местного школьного округа, он не был гражданином страны и, соответственно, не имел гражданских прав. Истинные хозяева американских земель стали гражданами отнявшей у них землю страны только во время президентства Кэлвина Кулиджа в 1924 г., тогда как даже неграм предоставили это право десятки лет назад.

Умер Куана 23 февраля 1911 г. от пневмонии. В отличие от многих индейских лидеров он так и не принял христианства, а потому у его постели с ним был индейский шаман. Куана всегда хотел быть похороненным возле могилы матери на кладбище миссии Пост-Оак, что и было сделано. Сложив в 1875 г. оружие, он до конца остался верен обещанию хранить мир. Даже когда правительство пыталось организовать несколько батальонов индейской кавалерии, Куана воспротивился со словами: «Мой народ перестал сражаться много лет назад, и мы не хотим больше участвовать в каких-либо войнах».

Куана был великим вождем, чьи деяния оценили представители обеих рас. В память о нем команчи больше никогда не избирали вождей племени, а тех, кто руководил ими, называли с той поры «председателями». Куана стал последним вождем команчей. Он повел свой народ «тропою белого человека», потому как понимал, что иного выбора не дано. Он всегда скрывал, что думал об этом на самом деле, только однажды, выступая перед белой аудиторией на праздновании Дня независимости 4 июля 1898 г., не сдержался: «Когда-то эта земля, которую вы отобрали у нас, была красива. Посмотрите теперь, как иссохла она. Теперь она пригодна лишь для красных муравьев, койотов и скотоводов…»

Северные равнины. Борьба за Черные Холмы, 1872–1877 гг