(Не) настоящий ангел - Амалия Март

тюбик помады в руках и нервно поджимаю губы. Он точно поймет, что это я. Фирменный подчерк.

— Насколько сильно?

— О-о-о, боже, — окончательно взрываюсь я. — Какая разница! Есть автомобиль, есть виновница, что мне грозит?!

— Если ущерб весомый, то штраф, исправительные работы или даже срок. Так что ты сделала? — допытывается упрямый Арсеньев.

Я прижимаю ладонь ко лбу и ослабевшими пальцами стираю холодный пот с кожи. Плохо. Очень, очень плохо. Таких нервных срывов за мной еще не числилось.

— Разукрасила его машину.

— Чем?

— Помадой, — ослабевшим голосом признаюсь я.

В трубке повисает тишина, через секунду разрываемая несдержанным хохотом.

— Очень смешно! — зло бросаю я и сбрасываю звонок.

Еще один… рогатый экземпляр на мою голову. Виновник отвратительного утра и моей неконтролируемой агрессии. Последний к кому стоило обращаться. Но единственный, кто пришел на ум, когда пелена гнева сошла с глаз.

Телефон в руке вновь оживает.

— Чего тебе? — рявкаю на Арсеньева, чтобы предупредить очередной взрыв смеха в трубку.

— Успокойся, ненормальная, — уже спокойно, хоть и с явной насмешкой, говорит он. — За помаду уголовку не дают. Отделаешься административкой, если жертва преступления вообще на тебя заявит. Но лучше просто сотри все, что написала и иди работай.

Мне только кажется, или он действительно разговаривает со мной, как с ребенком?

— Спасибо за совет, Кэп, — язвлю я, подходя к машине.

Совет и правда неплохой. Как только мозг просветлел, содеянное не выглядит таким уж великолепным планом.

Подношу руку к эффектно закрученной букве М и провожу по ней пальцем.

— Черт. Помада водостойкая, — шепчу в трубку.

— И?

— Не стирается, — постукиваю использованным тюбиком по губам. — Но знаешь что? И хрен с ним. Он это заслужил, — взрываюсь.

— Ангелина.

— Что?

— Стирай.

— Не буду. Все, спасибо за консультацию и прощай, — нажимаю «отбой» прежде, чем он успеет сказать хоть слово.

Еще раз оцениваю собственное художество, удовлетворяясь размашистым «Мудак» на дверцах белого мерса и разворачиваюсь на выход с подземного паркинга. Отсутствие свидетелей моего хулиганства — это высшее чудо, не иначе. И может быть… вероятность весьма мала, но все ж, Державин и не поймет, что это я.

Цокот моих каблуков проносится по подземной парковке, смешиваясь с шорохом шин, въезжающей сюда тачки.

Черт, черт, черт.

Я ускоряюсь и, кляня очень узкое платье, быстро семеню к лифту. Заскакиваю в кабинку до того, как меня заметит нежданный гость и радостно выдыхаю. Сердце грохочет в животе, отдаваясь спазмами. Не от голода, не то от страха. Надо было реально пообедать, а не тратить свое время на дурацкую неуклюжую месть. Но Державин сорвал краник, уже расшатанный Арсеньевым, когда стал слать недвусмысленные смски, в то же время лапая новую девчонку в окне напротив.

Не слишком-то красивую, нужно сказать. И издалека видно: не блещущую умом. Если бы я не знала, что у Макса напрочь атрофирована та часть мозга, что отвечает за эмоции, решила, что он у меня пытается вызвать ревность. Но он просто играется в пресловутые кошки мышки, пытаясь загнать меня в угол и проглотить.

И, черт, кажется, я поддаюсь.

Бросаю очередной взгляд на тюбик израсходованной помады в своих руках и кидаю его в распахнутую сумку. Как раз вовремя, потому что двери лифта разъезжаются и туда входит мужчина. И именно в этот момент я пониманию, что так и не нажала кнопку своего этажа, а все это время тупила в зеркало в стоящем на паркинге лифте. А мой нежданный попутчик, очевидно, тот самый «почти свидетель» от которого я так поспешно пыталась скрыться.

Хуже ситуации не придумаешь!

Высокий незнакомец лет сорока окидывает меня быстрым взглядом и становится рядом.

— Вы выходите? — спрашивает низким голосом.

— Нет, я наверх, — получается выдавить из себя через силу.

Я получаю еще один скользящий взгляд, а затем мужчина вдавливает кнопку пятого этажа.

— Вам какой? — вежливо интересуется он.

— Нам по пути.

Ощущая остро натянутый нерв, заставляющий держать голову прямо, постукиваю по ремешку сумки. Ненавижу такие ситуации, где чувствуешь себя круглой идиоткой. Держать лицо, к которому стремительно подступает жар неловкости, отвратительно.

— Простите, — прокашливается мужчина рядом, пока табло отсчитывает второй этаж. — Меня терзает вопрос, что вы делали в закрытом лифте?

Еще бы!

— Вас ждала, — поворачиваю голову на его голос и одариваю попутчика взглядом в стиле «что за идиотский вопрос вообще». Затем снова отворачиваюсь, приклеиваясь взглядом к мигающим красным цифрам.

Никогда не замечала, как медленно движется лифт в этом чертовом здании. Но дверцы, наконец, распахиваются, и я облегченно выдыхаю. Мужчина вежливо пропускает меня вперед жестом ладони.

— Благодарю, — не теряя достоинства, говорю я, выходя из лифта.

Буквально ощущаю затылком пристальный взгляд вслед, пока иду к кабинету, но продолжаю держать спину прямо, а походку уверенной. Или это злополучный нерв продолжает держать меня.

Сажусь за рабочий стол и включаю комп. Он оживает картинкой Галапагосских островов, на которые я никогда не попаду, но нужно же иметь хоть какую-то цель в жизни, помимо той, где я перепробую всю линейку алкоголя в КБ до конца этого трешового года. Телефон на столе вибрирует, и я дергаюсь, страшась увидеть сообщение от Макса. Хотя еще слишком рано. Если он не уехал никуда в обед, значит, проторчит в офисе до вечера. Смерть отсрочена.

«Решила проблему?»

Заботливый папочка Арсеньев. Ненавижу, когда он так делает.

«Да»

«Как?»

«Забила на нее»

Поворачиваю телефон экраном вниз и упираю взгляд в почту. Надо отвлечься на работу.

— Коллеги, — нарушает тишину Карина Георгиевна, врываясь в кабинет. — Через пять минут в моем кабинете с блокнотами.

Так же резво, как