Непобедимые скифы. Подвиги наших предков - Наталья Павлищева

Лейла вдруг отрицательно замотала головой:

– Нет, нет! Асиат любит другого! А Сагир делает так, – она жестами показала, что делал сармат с вдовой, – с Милидой! Нет, Сагир не с Асиат!

Несколько мгновений Залина с подругами ошарашенно глазели на персиянку, а потом просто повалились от хохота. Лейла растерянно смотрела на подруг. Она сказала что-то не так? Но ведь это правда, Сагир ночью делал так с Милидой, она слышала.

– Ты права, Сагир так с Асиат не делает! А с Милидой, наверное. – Утерев выступившие от хохота слезы, Залина продолжила: – Хорошо, пусть Ширин – это Милида.

Когда Залина поведала о горячей любви между Фархадом и Ширин, о том, как Фархад, которому сообщили о смерти любимой, на своем коне прискакал на самую высокую крутую гору и в отчаянии бросился вниз, а там, куда попали капли его горячей крови, вдруг расцвели невиданной красоты цветы и теперь цветут весной, покрывая сплошным кроваво-красным ковром все курганы, глаза Лейлы стали совсем грустными и даже растерянными. Чуть посоображав, девушка вдруг снова замотала головой:

– Нет! Сагир и Милида… нет! – Она, видно, пыталась подыскать нужные слова, но не находила. Даже встала в возбуждении. Вдруг слова нашлись: – Асиат и… кто-то… да! Милида нет! И Сагир нет! Он… хороший, но… нет!

Амазонки, опешив, смотрели на Лейлу. Первой опомнилась Майя:

– Она права! Асиат похожа на Ширин, а Милида нисколько.

Кто-то добавил:

– И Сагир хороший, пока держится подальше…

– Лейла, ты молодец, все сразу правильно поняла.

По доброжелательным взглядам амазонок и их одобрительным возгласам персиянка поняла, что принята в это необычное женское сообщество. Она была очень рада, чувствовать себя под защитой стольких умелых и дружных женщин приятно и спокойно.

А еще они пели… Таких песен, протяжных и нежных одновременно, от переливов мелодий которых сердце тонуло в омуте грусти, но грусти нежной, Лейла не слышала никогда! Она не понимала, о чем поют новые подруги, но было совсем неважно, звуки сливались, образуя своими переливами настоящий узор, и улетали в темное звездное небо.

Услышав женскую песню, смолкли сарматы, подтянулись ближе к костру. Немного погодя к девичьим голосам добавились и мужские, оказалось, что те поют не хуже. Песня становилась все громче, не теряя при этом своей прелести. Потом пели поочередно, вернее, начинал кто-то один, а несколько других голосов время от времени поддерживали его.

Лейла сидела затаив дыхание, словно боясь спугнуть очарование. Ее широко распахнутые глаза, казалось, впитывали не только происходящее, но и незнакомые мелодичные звуки. Сама одаренная от природы, она невольно начала поддерживать мелодию. Когда это заметила Залина, то ткнула в бок:

– Пой громче!

Персиянка смутилась:

– Я?.. Нет, я не могу!

На них шикнули, чтобы не мешали, но Залина все же потребовала от новой подруги на ухо:

– Пой, не бойся, у тебя получается!

Мелодия была завораживающей, не подпевать невозможно, и скоро голос Лейлы все же влился в общий хор. Это заметили многие, на лицах появились доброжелательные улыбки, Лейле закивали. Девушка смутилась окончательно, но глаза ее счастливо блестели. Душой она поняла, что нашла свое место, и это было самым дорогим.

За персиянкой осторожно наблюдал и Скопасис. Он подошел к костру вместе с Дайраной, сначала послушал, потом тоже стал подпевать. Голос младшего царя оказался низким и сильным, не заметить его было невозможно. А потом пели Скопасис с Дайраной, Лейла не понимала слов, но, видно, песня была шутливой, потому что амазонка дразнила скифа, а тот отвечал. Закончили они под одобрительный хохот. Персиянка поняла, что Дарию никогда не победить вот этих людей, способных даже в тяжелое время так петь и смеяться! «Мы одолеем Дария!» – подумала Лейла и тихонько рассмеялась этому «мы».

А Дайрана решила рассказать Залине о поручении Скопасиса относительно Лейлы. Сначала та только отмахнулась:

– Чего за ней следить, весь день на виду! Она же языка не понимает, только глазами лупает, и все. И хвостом то за Асиат, то за мной мотается. А знаешь, Дайрана, из нее толк будет, настырная, как… – Залина даже не нашла сравнения. И вдруг вспомнила о самом Скопасисе: – А чего это царь ею заинтересовался?

У Дайраны только дрогнули уголки губ, в темноте ночи и не заметишь, но они с Залиной дружны с детства, та уловила, ткнула в бок:

– А ну рассказывай!

– Да и рассказывать нечего. Просто Скопасис расспрашивал о Милиде, не верит он ей, а потом и Лейлой поинтересовался. Тоже просил последить…

– И все?

– Все.

Залина немного помолчала, видимо, тоже прислушиваясь к своим мыслям, а потом согласно кивнула:

– Правильно думаешь, заинтересовался он Лейлой!

– Да не думаю я так!

– Зато я думаю! Сегодня Лейла пыталась лук натянуть, Скопасис с таким интересом смотрел!.. Одно жаль, ойранка с Сагиром.

– Сагир же с Милидой?

Залина с досадой махнула рукой:

– А! Этот со всеми! Скопасиса будет жаль, если…

Что «если», не договорила, но и без слов ясно. Дайрана тоже вздохнула.

* * *

Передовая сотня Аморга давно заметила персов, показалась им, но в бой вступать не стала, напротив, постаралась заманить за собой. Аморг разминулся со своей любимой на полдня, к тому времени, когда Сагир с женщинами встретили всадников Скопасиса, его сотня уже беспокоила первые отряды персов. Еще не зная о совете и принятом Антиром решении, Аморг старался выполнить поручение царя как можно лучше. Антир приказал дразнить ойранцев, заманивая их к землям агафирсов, Аморг так и делал.

Скифские лошади невелики ростом, но очень выносливы, медленно разгоняются, зато потом способны скакать день и ночь без остановки. Скифы не давят противника лошадьми, они стараются вообще не подъезжать ближе полета стрелы. В этом сила всадников в островерхих шапках: приблизившись, они начинают кружить, стреляя на полном скаку! Врагу и попасть в такого наездника трудно, и сам страдает от его метких стрел.

Так поступили и скифы Аморга. Подъехав на нужное расстояние, выпустили по полгорита стрел и умчались, оставив персов считать убитых и раненых и ломать голову над тем, что это было.

Барт, опустив голову, докладывал Дарию:

– Они – кентавры, мой царь. Человек не может сидеть на лошади, не трогая уздечки! Либо у скифов четыре руки, потому что эти степняки стреляют на полном скаку!

Гобрий усмехнулся:

– У них не четыре руки, а сильные ноги! Скифы правят конем при помощи ног. И стреляют действительно на скаку. С этим придется считаться.

Барт подумал, что Гобрию хорошо говорить, сидя в царском шатре, а не на лошади, когда на тебя мчится эта невообразимая толпа. Дарий поморщился: