За нами – Россия! - Дмитрий Манасыпов

– Не знаю. – Воронков хрустнул костяшками пальцев. Застыл на мгновение и повернулся назад. Здесь им делать было нечего, надо было двигаться дальше. Но тут сержант замер, вслушиваясь. Куминов, услышавший звук раньше, вгляделся во все более светлеющее утро. Звук был от двигателя мотоцикла, немецкого армейского мотоцикла. Спутать его он ни с чем не мог, слишком привычный и знакомый рокот.

Чуть позже пятно от фары запрыгало по улицам сожженной деревни. Разведчики переглянулись.

Глава 9

«Все упражнения, все тренировки должны работать на одну цель: убедить, что ты сильнее собственного страха. Возможности человека беспредельны, если он победит страх».

(«Подготовка личного состава войсковых РДГ согласно требованиям БУ-49», изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф. Д., Тарас Ф. С.)

Что заставило вернуться назад трех немцев на «цюндапе» с люлькой? Отстали от своих или разминулись, когда каратели возвращались на базу? Или командир отряда решил удостовериться в отсутствии партизан, спрятавшихся и пересидевших уничтожение деревни в тайниках? Непонятно…

Куминов, распластавшись над уничтоженной деревней, всматривался в три фигуры внизу. Немцы, в светлых шинелях и с белыми чехлами на касках и ранцах, были хорошо видны. Что бы их сюда ни привело, но сейчас они настороженно бродили по улицам. Что-то подсвечивали фонариками, закрепленными под стволами. Утро накатывало все сильнее, но рассвет еще не мог помочь воспользоваться биноклем. Хотя Куминову больше всего сейчас хотелось не рассматривать немцев в оптику. Руки у капитана чесались от желания незаметно спуститься вниз и отплатить хотя бы этим. Ай, как хотелось Куминову сейчас вниз, ай как хотелось.

Сзади тихо хрустнуло, и рядом с ним оказался Хрусталев. Прищурился, вглядываясь в ту же сторону. Еле слышно выматерился сквозь зубы, поняв то, что произошло внизу. Куминов посмотрел на него, встретившись с побелевшим от бешеной злобы взглядом старлея.

– Командир… – губы разведчика чуть шевельнулись, просительно и выжидающе.

– Лежи, Вова, терпи. – Как же тяжело давалось сейчас капитану это решение. Вон он, враг, шастает себе спокойно среди дымящихся груд обгорелого кирпича и дотлевающих бревен с досками.

– Ба… – Воронков дернул его за плечо. – Посмотри-ка, командир, что у них на люльке намалевано? Не чудится ли мне?

Куминов напряг глаза, вглядываясь в сероватую утреннюю мглу.

Машина у фрицев была хороша, ничего не скажешь. Мощный двигатель, сейчас закрытый зимним кожухом. Широкая резина на колесах, рубчатая, не дающая мотоциклу проваливаться даже в рыхлом снегу. Над стеклом фары, больше напоминающей прожектор, крепился высокий прозрачный прямоугольник, отсекающий от водителя снег, дождь, град и грязь вперемешку с пылью. Люлька, приемистая и вытянутая, украшалась бронещитком, дополнительным глазом-прожектором и толстым стволом пулемета. На ее грязно-сером борту черный треугольник щита с белой внутренней окантовкой. В его центре гордо красовалась латинская буква «Е». А память на эмблемы некоторых дивизий у разведчиков была очень хорошей. Пленных из них они брали очень редко.

– О, как… – Хрусталев еще сильнее скрипнул зубами. – Гордые и несгибаемые прибалтийские чухонцы, ну надо же[20].

– Интересно… – Куминов нахмурился. Странновато складывалась ситуация, очень странно и интересно.

Подразделения 20-й гренадерской дивизии СС, хорошо известной своими зверствами, находились в числе охранения Куйбышева. Что делали ее солдаты за, практически, триста километров от конечной точки маршрута РДГ? Очень странно, если уж на то пошло.

– Командир… – снова протянул Хрусталев. – Ну, командир…

– Отставить, лейтенант. Нельзя, должен понимать.

– Есть отставить… – на абсолютно спокойном лице разведчика четко прорисовались желваки на скулах. Почему?

Куминову и товарищам доводилось таскать с той стороны парней из Ваффен СС. Были случаи, когда «колоть» их приходилось сразу на месте, чуть уйдя от преследования. Как один, все эти «рыцари рейха» и «истинные арийцы» в первую очередь начинали доказывать один-единственный факт. Дескать, не жгли, не пытали, не расстреливали пленных, евреев, коммунистов. Все, как один, солдаты, честные, благородные. Капитан им не верил, просто не верил. Святых на войне не бывает, это закон непреложный. Уж кому, как не ему, разведчику и диверсанту, этого не знать. Применяя форсированные допросы, нарушали конвенцию. Это война, в ней главное – победить. Но для себя Куминов давно уяснил: никогда он не будет убивать женщин, стариков и детей.

– А это что за икебана?.. – Воронков толкнул Куминова, показывая на один из уцелевших домов. Бинокль тот извлек из чехла быстро, благо, что рассвело уже практически полностью. Присмотрелся. Потом понял.

Фигура в странном камуфляже, полностью сливающемся с грязным от гари снегом. Что-то, собранное воедино из коротких обрезков ткани поверх маскировочного халата. Серое, белое и черное, смешанное до полного растворения в местности. Заметить человека можно было абсолютно случайно даже отсюда, Воронкову повезло. Эсэсовцам, стоявшим на улице сожженной деревни, нет.

Кто-то, владеющий той же техникой незаметного продвижения, как и у самого Куминова, подкрадывался к «лабусам»[21]. Явно не для того, чтобы поздороваться и поинтересоваться погодой. Это было не очень хорошо. Капитан намеревался остановиться на «дневку» именно здесь. Вряд ли карателям вздумалось бы вернуться. Оставалось лишь наблюдать и ждать финала. В том, какой он будет, Куминов ни капли не сомневался, слишком профессионально все делал неизвестный «диверсант». Любо-дорого было посмотреть на короткие и экономичные рывки, приближающие человека к цели.

Раз… и одной небольшой перебежкой, воспользовавшись ротозейством эсэсовца, фигура оказывается за обгоревшей, но не рухнувшей стеной сарая.

Два… низко-низко пригнувшись, светлый контур в защитной одежде скользит вперед, полностью распластавшись по земле.

Три… и неизвестный уже около того дома, угол которого скрывает решивших перекусить врагов.

Одетые в короткие серые шинели фигуры расположились вокруг мотоцикла. Отвернули в сторону ствол МГ, покоящегося на вертлюге, расставили несколько банок. Водитель сидел на своем месте, спиной откинувшись на руль. Один эстонец стоял рядом с едой, судя по всему, хохоча над чем-то, рассказываемым третьим. Пасторальная картинка: три эсэсовца мирно перекусывали на дымящихся остатках сожженной своими коллегами деревни. Пикник, одним словом. Только закончить его у них не вышло.

Оружие у неизвестного человека, добравшегося до эсэсовцев, явно было очень компактным. Во всяком случае, короткое нечто, незаметное из-за белого чехла, вынырнуло из глубин маскировочного халата быстро и практически незаметно. Глушитель в комплекте тоже имелся. Разведчики, распластавшиеся на вершине холма, торчавшего над пожарищем, ничего не услышали. Только увидели результат его работы.

Водителя, которому пуля попала точно в шею, между краями шлема и воротником шинели, бросило вперед. Кровь выплеснулась красным фонтаном на рассказчика. Тот к этому моменту также успел умереть и начал заваливаться назад. Его стрелок снял попаданием в голову, умудрившись вогнать небольшой кусочек свинца и стали прямо в левый глаз. Третьего выстрела не было. Оставшийся в живых эсэсовец, явно повинуясь командам, прозвучавшим сзади, торопливо вскочил. Высоко задрав руки, сделал несколько шагов назад, опустился на колени. Дальше он ничего сделать не успел. Еле уловимым взглядом движением стрелок оказался за его спиной, коротко ударил. Длинный крепкий прибалтийский эсэсовец рухнул лицом во взрыхленный покрышками «цюндапа» снег.

Стрелок наклонился над ним, явно что-то ища на поясе. Куминов присмотрелся, догадавшись о результате поисков. Догадка оказалась верной, и заведенные за спину руки скоро были скованы наручниками, извлеченными из подсумка. Дальше стрелок повел себя странно. Повернулся лицом, скрытым за маской и капюшоном в сторону взгорка, на котором лежали разведчики, несколько раз махнул, явно привлекая их внимание. Недвусмысленно сделал приглашающий жест и сел на борт люльки, спихнув водителя, зацепившегося обшлагом шинели за крепление запасного колеса. Спустил нижнюю часть маски, вооружился собственным ножом, достав его из глубин маскировочного халата. И начал есть немецкие консервы. Те самые, что открыли для себя совсем свежие покойники.

– Фига се… – протянул Хрусталев. – Что делать будем, командир?

– Возвращайся к группе, бери Андрея, а остальным действовать по обстановке. И хотя бы попытаться проверить – не окружили ли уже нас. А то с твоим охранением, которое выставил, мало ли как дело обернуться может.