(Не) чужой ребёнок - Аля Морейно

Не верю, что с математикой у тебя настолько плохо, что ты не смог вычесть девять месяцев!

Он стремительно выходит из-за стола и подходит к окну, перекрывая по ощущениям мне свет и воздух.

- Я не обратил внимания на дату! Я даже допустить не мог, что твой сын может оказаться моим! Вообще не мог, ты понимаешь это, Лиза?

Несмотря на дикое напряжение, мне вдруг становится смешно.

- Ну так встань перед зеркалом и высказывай претензии! Я тут причём? Это твои проблемы! Ты сделал всё, чтобы не узнать о ребёнке, а теперь имеешь наглость в чём-то обвинять меня?

Он выглядит растерянным, что для него нехарактерно.

- Я пытаюсь понять, как так получилось… Я же… Да я даже вчера был уверен… Ты сказала про десять месяцев – и я подумал, что это жонглирование сроками… Что Ваня – не мой ребёнок! Господи… Всё это время у меня был сын, а я о нём даже не подозревал!

Звучит довольно убедительно. Может, и вправду не додумался сопоставить даты? Только что это меняет?

- Павел, чего ты от меня хочешь? Что пытаешься доказать? Что ты настолько глуп, что до сегодняшнего дня не догадался, что Ваня – твой сын? Окей, сделаю вид, что поверила. Чем я могу тебе помочь? Я не могу поделиться с тобой мозгами, совестью и сердцем, не могу принудить тебя любить моего ребёнка. Просто оставь нас наконец-то в покое, живи своей жизнью и не мешай жить нам!

Хочу, чтобы он ушёл. Чтобы исчез и больше никогда не появлялся… Я устала от его непорядочности, лицемерия и душевной тупости.

Но Павел продолжает на меня нападать.

- Лиза! Чёрт побери, почему ты не сказала о беременности в день развода? Так торопилась от меня избавиться и боялась, что из-за этого я откажусь ставить подпись или регистратор даст ещё срок подумать?

- Во-первых, тогда я ещё не знала… – вынуждена оправдываться.

- Шутишь? Сколько мы до этого с тобой не спали? Какой у тебя к тому времени уже был срок? Сейчас я, к сожалению, уже мало что помню, но, думаю, можно восстановить хронологию! Хочешь сказать, что у тебя не было ни задержки, ни токсикоза? Ты же врач! Нелепые отмазки, что ты не знала и не заметила признаков беременности, не проканают.

- Задержки у меня в первый месяц не было, – говорю как есть, а верить или нет – пусть сам решает. – Тошноту я отнесла на счёт стресса. Да я не собираюсь перед тобой оправдываться! Ты послал меня на аборт! После этого ты вообще не имеешь права ни на какие претензии!

Оба поднимаем голос. Каждая фраза звучит громче предыдущей, мы напрочь забываем, что за стенкой спит ребёнок.

- Я? Ты в своём уме? Как я мог это сделать, если ты даже не сообщила мне о беременности? – его выдержка даёт сбой, он всё сильнее заводится.

- Ты дал мне деньги на аборт, “если вдруг что”, – твои слова почти дословно, – выплёвываю главный упрёк.

- Не может быть такого! Чёрт, я плохо помню тот день, – трёт лоб. – Вернее, что деньги пытался дать – помню, а про аборт – хоть убей, не помню. Что за чушь? Лиза! Да я в жизни не позволил бы тебе убить моего ребёнка!

- Тем не менее ты сказал именно эти слова. И как их иначе можно было интерпретировать – не представляю.

Бессмысленный спор. Я и сама не помню многих деталей нашего развода. Слишком давно это было и слишком болезненно. В той далёкой мирной жизни, которая осталась где-то в параллельной реальности. Но есть неоспоримые факты.

- Я несколько раз пыталась тебе дозвониться: когда узнала о беременности, когда Ваня родился. И потом, когда искала его по больницам. Ты заблокировал меня в мессенджере, занёс в чёрный список! Ты сделал всё, чтобы я не смогла сообщить тебе о ребёнке и попросить о помощи!

- Лиза… Я не помню. Ничего этого не помню! Допускаю, возможно, ты права. Я тогда был зол, обижен… Я любил тебя! Мне было очень плохо, я не знал, как помешать разводу! Но я даже мысли не допускал, что ты можешь быть беременна! Я бы ни за что не отпустил тебя, не оставил бы своего ребёнка!

Ему было плохо, он меня любил? Сказки для дурочек! Разве так любят? Избалованный безответственный мальчишка – вот кем он был! А стал непорядочным и бессердечным мужчиной.

- Но ведь ты могла позвонить с телефона сестры! Ты должна была мне сообщить!

- Я думала об этом. Но решила, что если ты заблокировал меня, то не хочешь слышать. Как бы это выглядело?

- То есть ты думала не о ребёнке, а о своём уязвлённом самолюбии и гордости?

Молчу. Что я могу сказать? Отчасти он прав…

Павел садится на табуретку, опускает голову и закрывает лицо руками.

Установившуюся тишину нарушает лишь стук костылей и шлёпанье Ваниных босых ножек. Всё-таки разбудили малыша… Сын появляется на кухне лохматый, в пижаме, смотрит исподлобья. Не выспался, теперь будет вредничать.

Павел поднимает голову и одними губами спрашивает:

- Он знает?

Отрицательно мотаю головой. Ещё не хватало!

- Скажи!

Снова мотаю головой. Это не так просто, как кажется. Да и зачем? Я только недавно с трудом отбилась от вопросов сына об отце.

- Ты опять кричишь на мою маму? – строго спрашивает Ваня. – Это наш дом! Ты тут не командир!

- Ванюша, может, ты сперва поздороваешься? – делаю замечание.

- Здрасьте, – бурчит.

- Здравствуй, Иван, – Павел поднимается, подходит к сыну и присаживается перед ним на корточки. – Извини, что разбудил. Я не кричал на твою маму, мы с ней просто немного поспорили. Ты же тоже иногда споришь с друзьями?

- Ты маме не друг! – выдаёт глубокомысленно. – Тут я главный! Я не разрешаю тебе на маму кричать!

Едва сдерживаю нервный смех. Вот так защитник!

- Обещаю, что больше не буду, – с серьёзным лицом отвечает Павел.

- Ваня, давай-ка ты сейчас пойдёшь переоденешь пижамку и умоешься, а потом придёшь завтракать? – отправляю ребёнка из кухни, чтобы поскорее закончить разговор и выпроводить гостя.

Сын уходит, одаривая отца испепеляющим взглядом. Ох, уж этот характер…

- Ты, кажется, торопился в больницу? – намекаю, что пора закругляться. Но Павел будто не слышит.