В горах пощады нет - Сергей Самаров

– Товарищ подполковник… Тут у нас непонятная ситуация…

– Кто-то змею укусил? – спросил Бурлаков.

– Что? А… Нет, товарищ подполковник, змей мы не встречали. Но вот один из солдат говорит, что во время сна открывал глаза и видел вдалеке костер. Думал, что ему приснилось, и потому внимания особого не обратил. В полудреме бывает. Потом во второй раз глаза открыл, костер все еще горел, но уже слабее. Огонек еле теплился. И опять уснул… После подъема все вспомнил, костра уже не видно…

– Во-первых, капитан, ты понимаешь, что такое может значить? Я не про костер… Я имею в виду состояние, когда солдат после такого трудного и длительного марша уснуть не может? Здоровый человек просто падает и спит, пока его не поднимут… А ты загонял парня. Он на грани нервного срыва… И что с ним дальше будет?

– Он в нормальном состоянии, товарищ подполковник, но у парня зуб болит, а это сильнее любой усталости.

– Другое дело, – согласился Бурлаков. – Где он костер видел?

– На противоположном склоне. Нам как раз туда идти, но скоро место будет открытое. Мы можем себя обнаружить.

– Еще кто-то костер видел?

– В том-то и дело, что больше никто. Я даже часовых опросил по всем сменам. Ни костра, ни запаха дыма. Но дым-то в другую сторону идти должен. Ветер от нас. А костер… Понимаете, есть места, костер в которых можно видеть только под одним ракурсом. Я сам так однажды впросак попал. На дачу поехал. У нас за дачей дом отдыха. Там котельная. Я из окна смотрю, над трубой моего знакомого дымок вьется. Выхожу на улицу, нет дымка, с разных сторон смотрю, нет, как не было. Мысли-то какие? Меня увидели, залили в печи огонь. Значит, воры забрались… Я взял топор, пошел. Дверь закрыта. Я взломал. В доме никого. И никаким дымом не пахнет. И печь холодная. Ну, думаю, «крыша поехала». Дверь гвоздями забил, возвращаюсь к себе, в окно выглядываю, опять дым… Вышел еще раз, посмотрел. А из моего окна труба в том доме перекрывает трубу котельной дома отдыха. И впечатление такое, что печь топится. И это только под одним ракурсом…

– Я понимаю, что такое ракурс, – сказал подполковник. – В бинокль смотрел?

– Смотрел. Лес там густой. Ничего не видно.

– Зови солдата, зови снайпера. Пусть через тепловизор смотрит. Колонну останови. Вернитесь на ту самую точку, где солдат спал. Оттуда и смотреть… Передовой дозор останови…

* * *

– Есть там яркое пятно… – докладывал старший сержант Нахимов, не отрывая глаз от оптического прибора. – В тепловизор разобрать трудно, но, похоже, яма там, а в яме костер горел. От него пятно и осталось. Сильно светит… Жар еще остался…

– Людей, людей смотри… – потребовал капитан Максимов.

– Сейчас круги начну вокруг костра рисовать… – объяснил снайпер свои последующие действия. Толстый ствол глушителя «винтореза» плавным движением начал обрисовывать круг вокруг невидимого центра. – Теперь пошире возьму… Потом еще шире… Так… Вот что-то там такое есть любопытное, только как понять, что это… Свечение не сильное, но есть… Какое-то ленточное скопление, и лента светится не целиком, а отдельными участками, как пятнами…

Подполковник Бурлаков пробовал в бинокль хоть что-то увидеть, но ничего не получилось. Листва и хвоя леса для его бинокля были непреодолимым препятствием.

– А… Возможно, это… – Снайпер задумался.

– Что? – переспросил Максимов.

– Это похоже на выброшенные окровавленные бинты. Кучей лежат. И кровь светится, хотя и старая… Кровь всегда в инфракрасном свете хорошо видна… Наверное, бинты недавно сняли, они еще тепло человеческого тела хранят…

– А люди-то, люди-то где?

Ствол «винтореза» совершил еще два круга, уже более широкие, и последний, еще шире предыдущего. И только после этого старший сержант ответил:

– Нет никого… Но кто-то был, похоже…

– Сколько человек? – настаивал Максимов.

– Извините, товарищ капитан, у меня на винтовке только тепловизор, а не машина времени… Ничего сказать не могу…

Капитан на такую вольность старшего сержанта посмотрел косо и сердито, а подполковник Бурлаков уже к карте прильнул и, подсвечивая себе фонариком, старался присмотреть для неизвестной группы подходящий маршрут, которым та могла пойти. Максимов над той же картой склонился, чтобы помочь начальнику штаба.

– Вопрос простой, – категорично решил Александр Григорьевич. – Есть только два пути. Оба с уже существующими тропами, одна из которых совпадает с запасным вариантом нашего маршрута. Если двинули с нами параллельно, то идут на соединение с другими бандитами, если сворачивают левее, то нам до определенного момента нет до них дела, поскольку терять время на погоню и бой с противником, значимость которого мы вычислить не можем, мы не имеем права. У нас своя задача наиважнейшая, а мы даже не знаем, сколько в этой банде человек. Это может оказаться сильное соединение, в бою с которым увязнешь надолго, а может оказаться какая-нибудь пара похитителей деревенских калош…

– Я догоню, товарищ подполковник… Догоню и выясню… Если по нашему маршруту идут, догоню без оговорок. По второму не пойду… Возьму взвод и…

Бурлаков думал недолго.

– Нет. Ты, Максимов, слишком хорошо колонну водишь, чтобы тебя отвлекать на попутные мелочи. Извини уж… Я сам пойду. Взвод Аношина подготовь к выступлению. У Аношина связь с тобой есть?

– Стандартная. «Подснежник»… – слегка расстроенно сообщил капитан Максимов, но он был человеком сугубо армейским, может быть, даже утрированно армейским, и спорить с приказами не собирался.

– Значит, и связь будем поддерживать. В случае чего, или ты нас догонишь, или мы тебя подождем. Разницы практически никакой. Но некоторое время колонне придется переждать, – Александр Григорьевич ткнул пальцем в карту в одном, потом в другом месте. – Если они ушли недалеко, а мы не знаем, когда они свою стоянку покинули, и даже время, когда был костер потушен, не можем считать за момент отправления. Следовательно, обязаны предположить, что они могут под луной на открытом пространстве заметить колонну.

– Понял, товарищ подполковник…

– Где Аношин?

– Я здесь, товарищ подполковник, – отозвался старший лейтенант. – Взвод готов…

– Снайпера с собой беру…

– Готов, товарищ подполковник. – Старший сержант Нахимов забросил «винторез» за плечо. Подполковник уже давно заметил, что он носит винтовку стволом книзу. Не по уставу, но так носят оружие все снайперы…

* * *

Подполковнику Бурлакову и самому требовалось убедиться, что он все еще сохранил хорошую боевую форму и ничем не уступает более молодым офицерам. В принципе форму ему терять было и не с чего, потому что во всех занятиях по боевой подготовке он участвовал, несмотря на громадную занятость на основной своей службе в качестве начальника штаба бригады. И тренировался не со штабными офицерами, для которых был составлен отдельный график, а вместе с батальонами, входящими в бригаду. Внешне это называлось проверкой боевой и физической готовности батальона. В действительности было проверкой боевой и физической подготовки начальника штаба. А возраст… Сорок лет – это не слишком и много. Главное, что он профессионал. Вон, в профессиональном боксе Джордж Форман вернул себе звание чемпиона мира в сорок три года. И драться ему приходилось с сильнейшими противниками, с избранными. Среди боевиков, конечно, иногда тоже встречаются избранные, но крайне редко. Даже иностранные профессиональные наемники всерьез против спецназа ГРУ ничего выставить не могут. Изредка что-то могут противопоставить коренные чеченцы, воспитанные еще советской армейской школой. У этих школа сочетается с природным даром воина. А в остальном у бандитов только апломб и чудовищная самоуверенность, которые не доводят их до добра. Одной храбростью и желанием себя показать много не навоюешь.

Александр Григорьевич сразу повел взвод старшего лейтенанта Аношина в темпе активного преследования. То самое открытое пространство, на котором, как предупреждал подполковник, колонну могут заметить, воспользовавшись тем, что луна за тяжелыми тучами скрылась и совсем не просвечивала, взвод преодолел бегом. И не тем легким бегом, перемежающимся с пешим ходом, что применяется обычно при марш-бросках. Бежать пришлось по-настоящему, словно стая собак за тобой гонится. Второй участок встал перед ними как раз тогда, когда луна выглянула, и Александр Григорьевич опять погнал взвод бегом – теперь в обход лесной прогалины.

Подполковник бежал и от собственного легкого, хотя и учащенного дыхания, не сбитого неровным горным профилем, от силы в ногах и в руках чувствовал себя молодым и равным старающемуся держаться рядом старшему лейтенанту Аношину. И это ощущение придавало подполковнику уверенности в себе и в благополучном завершении всего дела.

Пересекли дно ущелья, покрытое крупными, в человеческий рост высотой неравномерно лежащими камнями, перепрыгивая при этом с камня на камень, и достигли противоположного склона, по которому подняться предстояло совсем немного. Но и подниматься не пришлось. Впереди шли два разведчика, которые уже дожидались на месте и сразу доложили: