Холодная страсть - Маргарет Роум

Перемена в голосе Стеллы была поразительной, и Джорджина отреагировала на этот теплый тон, как цветок на солнечный луч. Когда мать протянула к ней руки, она бросилась в них с плачем, в который вылилось перенапряжение последних минут.

Стелла нежно гладила ее по голове, прижав к своей груди и заботливо сжимая в объятиях, и Джорджина начала бессвязно, захлебываясь от рыданий, говорить и говорить. Глаза Стеллы мерцали над склоненной головой дочери тем блеском, который хорошо был знаком всем ее конкурентам.

— Ну будет, будет, хорошая моя, — шептала она, — не плачь, ни один мужчина не стоит таких слез. Давай, осуши глаза и расскажи мне все об этом.

Однако даже матери Джорджина не могла высказать всю терзающую сердце боль, никому не могла она передать словами тот простой факт, что она отчаянно любит Лайэна Ардьюлина; что он уверен в ее любви и что эта ее любовь была отвергнута им самым жестоким образом. Стелла терпеливо ожидала, когда она начнет говорить, однако когда Джорджина молчала даже после того, как перестала всхлипывать и слезы высохли на ее щеках, она, наклонившись, прошептала прямо в склоненную голову дочери:

— Ты любишь его, не так ли, моя дорогая?

Когда Джорджина кивнула утвердительно, Стелла продолжила:

— Я сделаю все, чтобы уберечь тебя от этого, дитя мое. Я никогда не думала все эти годы, с тех пор, как я сама пережила точно такое же страдание, что моей дочери однажды потребуется утешение, такое же, как я в свое время обрела от твоей бабушки. Она тоже пережила сердечную боль, обнаружив себялюбие и безразличие в сердце человека, которого она любила. Вместо ожидаемого ответного чувства, она нашла такое скопище своекорыстия, проникнуть в которое она была не в силах. О, я не смею отрицать, что эти ирландцы могут быть неотразимо обаятельными, — ведь разве то, что я вышла замуж за твоего отца, не доказательство тому? — но их очарование сохраняется лишь в течение того времени, пока они не добьются своего, а после того приходит отчаяние и крушение иллюзий, и это на всю жизнь.

Она крепко обхватила Джорджину и искренне убеждала ее:

— Забудь его, дорогая, теперь, пока еще не поздно! Возвращайся в Штаты вместе со мной, там ты будешь в безопасности, там ты не будешь под его влиянием. Работа — это самое чудодейственное противоядие против печали — поверь мне, я-то знаю!

Она подняла указательным пальцем подбородок Джорджины и увидела свое отражение в ее страдающих серых глазах, взволнованных, казалось, сильнее моря, беспрестанно бившегося о берег за окном.

— Обещай мне, что мы уедем, Джорджина, пожалуйста, обещай мне!

Слишком подавленная, чтобы сопротивляться, Джорджина кивнула утвердительно. Ее глаза наполнились слезами затаенной боли, а голос звучал хрипло, будто бы с трудом вырывался из судорожно перехваченного горла.

— Я так рада, мама, что ты приехала. Мне была нужна ты, чтобы вырвать меня отсюда и привести в чувство.

Сердце Стеллы разрывалось от сострадания, когда Джорджина отбросила прядь волос с глаз жестом, показывавшим слишком ясно, что она почти исчерпала свое терпение.

— Какой глупой я была! — задыхаясь, сказала Джорджина. — Даже хотя я и знала, что он нарочно обезоруживает меня, чтобы заставить меня согласиться построить наш завод здесь, это все равно не могло повлиять на мои чувства к нему. Даже хотя я и знала, что Дидра имеет больше прав на него, я все равно позволила себе верить, что он может полюбить меня. Как могла я быть такой бестолковой! — горько жаловалась она. — Даже если бы он ответил на мою любовь, как я могла бы доверять человеку, который намеревался растрачивать свои дни на то, чтобы греться в лучах поблекшей былой славы, вместо того, чтобы воспользоваться своими способностями и вернуть процветание краю, который он, по-видимому, любит? Девиз его семьи: «Мы способны на все!» — ее голос прервался вымученным смехом, — но надо бы добавить одно пояснение — «На все, кроме стараний!».

Джорджина невидящим взглядом смотрела вокруг, ее мысли были слишком заняты ее собственными несчастьями, и она не заметила удивленного взгляда матери. Однако Стелла быстро взяла себя в руки и спросила своим обычным голосом:

— Что, разве Лайэн ничем не занимается?

— Я не слышала, чтобы он упоминал о чем-нибудь подобном, — уныло пожала плечами Джорджина. — Насколько мне известно, он проводит все время здесь, в этой Орлиной горе, целый день мечтая о вещах, которые могли бы произойти, и настолько полон нескончаемого оптимизма, что уверяет и своих людей, и себя самого, что одного желания достаточно, чтобы сбылись мечты!

Стелла быстро убрала с лица торжествующую улыбку, скользнувшую по ее губам. Неожиданно охваченная жаждой действия, она поднялась на ноги сама и подняла Джорджину.

— Решено! — энергично заявила она. — Завтра утром, как можно раньше, мы возвращаемся в Штаты. История дважды повторилась в нашей семье, но на этот раз мы сами будем строителями своей собственной судьбы. Скажем «Прощай!» Ирландии и ирландцам навсегда!

Джорджина, выдавив из себя улыбку согласия, все равно думала, с заметным испугом, как даже ее динамичная, решительная мать отважилась бросить такой вызов богам.

Глава тринадцатая

Стелла не желала больше стычек с Лайэном. Его прямой, как стрела, взгляд заставлял ее чувствовать неудобство, и она не могла стерпеть того, что его аргументы оказывались всегда гораздо сильнее и логичнее ее доводов; поэтому она решила оставаться в своей комнате и попросила Джорджину принести за нее извинения Дидре.

— Скажи ей, что я устала смертельно и не могу спуститься вниз к кофе, моя милая, — проинструктировала она дочь, сняла платье и накинула толстый стеганый халат. — Однако я была бы очень признательна, если бы ты мне принесла стакан горячего молока, если тебе удастся его выпросить у этой экономки с глазами коршуна.

Джорджина, немного замешкавшись у двери, болезненно улыбнулась.

— Кэт? Но она же прелесть, мамочка, ты просто ее не знаешь.

Стелла сказала, скорчив гримасу:

— Я поверю тебе, дитя, после того, как ты принесешь мне это молоко.

В тускло освещенном коридоре была мрачная тишина, когда Джорджина медленно шла к лестнице. Приблизившись к лестничной площадке, приглушенный шум голосов из нижнего холла заставил ее немного задержаться, прежде чем продолжить путь вниз. Она страшно устала, была эмоционально опустошена, и все, что она хотела сделать, это было принести Стелле молоко, после этого забраться в свою постель и заснуть. И это желание уединения заставило ее отодвинуться в тень и дождаться, когда говорящие внизу, кто бы они ни были, отошли бы в сторону, чтобы она могла проскользнуть в кухню. Она осторожно вытянула по-журавлиному шею, чтобы глянуть вниз. Разговор все еще слышался из холла, и кроме него доносилось еще кое-что — запах манильской сигары, знакомый запах, который у нее ассоциировался только с одним человеком. Голоса зазвучали громче, и в центре холла она увидела Дидру, шедшую под защитой крепкой руки Лайэна, красивое лицо которой было безоблачным. Джорджина отпрянула, как от удара, сердце ее заколотилось и, казалось, готово было выскочить из груди.