Н. Г. Чернышевский. Книга вторая - Георгий Плеханов

Теперь — другой случай. Прежнее число работников, трудясь вдвое больше прежнего, производит вдвое бóльшую стоимость. Отношение прибавочной стоимости к заработной плате не изменяется. Рабочие получают теперь вдвое бóльшую стоимость в виде заработной платы, капиталисты вдвое бóльшую прибавочную стоимость. Об этом случае Милль опять скажет нам, что так как капиталисты затратили вдвое больше, то они, и проч. и проч., словом, что уровень прибыли не изменится. Но ведь это мы знаем и без него, это стоит в условиях задачи. Нам интересно знать, к каким последствиям ведет в предложенном нами случае "увеличение продукта". Вдумаемся же в них внимательнее. Прибавочная стоимость создается неоплаченным трудом рабочих. Прибавочная стоимость в рассматриваемом случае оказалась вдвое больше, чем была прежде. Следовательно, гг. капиталисты выжали из рабочих вдвое большее количество неоплаченного труда. Число рабочих осталось без изменения. Следовательно, из каждого рабочего гг. капиталисты выжимают теперь вдвое больше дарового труда. Это очень немаловажное обстоятельство. Но Милль ни одним словом не намекает на то, что национальный продукт ростом своим, может быть, обязан увеличению именно этого рода "производительности" труда, т. е. увеличению выгодных сторон эксплуатации.

Маркс сказал бы, что Милль смешивает труд, как источник вещественного богатства, с трудом, как источником стоимости. Различение этих двух понятий существенно важно для объяснения самых коренных законов буржуазного хозяйства. Правда, только Марксу удалось вполне выяснить различие этих понятий; до него экономисты постоянно путались в них, незаметно для себя подставляя одно вместо другого. Но у Милля и в этом случае путаницы несравненно больше, чем у классических представителей буржуазной экономии.

Увеличение производительности труда играло очень важную роль в историческом увеличении уровня прибавочной стоимости. Удешевляя предметы, необходимые для существования работников, оно тем самым уменьшало стоимость рабочей силы и давало продавцам этой силы, пролетариям, фактическую возможность довольствоваться все меньшею и меньшею долею национального продукта. Но само собой разумеется, что мы ничего не разберем в этом явлении, если будем путать понятие о вещественном богатстве с понятием о стоимости.

III.

Изложив учение Милля о "прибыли" и согласившись с ним, Чернышевский находит, однако, нужным сделать к нему пополнение, которое он считает очень важным. Сущность этого пополнения сводится вот к чему.

По учению Мальтуса, бедность рабочего класса происходит от излишнего размножения, оттого, что люди размножаются быстрее, чем средства их существования. Но можно представить себе такое положение дел: средства существования растут очень быстро, как и все вообще богатство страны; население размножается далеко не так быстро или даже совсем не размножается, а между тем заработная плата падает, рабочий класс все более и более беднеет. И такое положение дел непременно явится в том случае, если прибавочная стоимость станет расти быстрее, чем растет вся сумма национального продукта. В этом случае прибавочная стоимость, очень скоро поглотив весь прирост национального богатства, начнет делать все бóльшие и бóльшие захваты из той доли, которая достается рабочему классу. Следовательно, бедность рабочего класса будет происходить в этом случае не оттого, что продуктов мало, а оттого, что распределяются они слишком неравномерно, не от слабости производительных сил, а от неудовлетворительности распределения. На первый взгляд это положение дел представляется чисто гипотетическим. Но стоит только всмотреться в быт цивилизованных стран, чтобы видеть, до какой степени подобная гипотеза соответствует действительности. Во всех цивилизованных странах прибавочная стоимость "имеет постоянную тенденцию развиваться до того, чтобы захватывать как можно бóльшую долю из фонда рабочей платы; она стремится поглотить весь этот фонд и останавливается в таком стремлении лишь материальною невозможностью для работника существовать иначе, как при известной величине рабочей платы. Странно приписывать бедность рабочего класса его излишнему размножению, когда она объясняется совершенно другими причинами; странно размножению приписывать те бедствия, которые совершенно достаточно объясняются современным распределением продуктов и необходимо из него вытекают. На эту сторону вопроса не обратил внимания никто из экономистов Смитовской школы, поэтому никто из них не умел правильно взглянуть и на учение Мальтуса.

Мы изложили мысль Чернышевского не теми словами, какими она изложена у него самого. Но мы вполне уверены, что передали ее правильно. И всякий, кто имеет хоть некоторое понятие о нынешнем состоянии экономической науки, скажет, что в общем нельзя не согласиться с нею. В настоящее время не может быть никакого сомнения в том, что бедность пролетариата обусловливается не законами природы, а общественными отношениями. Если бы рабочий класс совершенно перестал размножаться, то развитие капитализма все-таки привело бы к образованию относительного избытка населения и ко всем связанным с ним бедствиям [143]. Бедность современного пролетариата есть бедность совершенно особенного рода. Она развивается рядом с развитием национального богатства и вследствие его развития. Законы размножения людей не только не объясняют этой бедности, но, поскольку дело идет о размножении в существующем обществе, сами объясняются ею, так как количество рождений повсюду стоит в тесной связи с общественными отношениями, "абстрактные же законы размножения существуют только для животных и растений". Ничего этого действительно не подозревали экономисты Смитовской школы, по крайней мере, до Рикардо, у которого есть уже некоторое понимание причин относительного перенаселения в капиталистическом обществе. Таким образом, Чернышевский в общем прав. Но в подробном развитии его мысли заключается не мало ошибок.

IV.

Бедность рабочего класса зависит от того, что прибавочная стоимость захватывает все бóльшую и бóльшую долю национального продукта. Это так. Но от чего же зависит это верно указанное обстоятельство? От того, отвечает Чернышевский, что прибавочная стоимость имеет свойство расти по геометрической пропорции. "Каждому известно, с какою огромною силою растет капитал, когда проценты прилагаются к первоначальной сумме и снова дают на себя проценты". Следует таблица, показывающая рост капитала при различных величинах прибыли от 10 до 40 %. "Возможно ли коммерческому человеку получать по 40 % чистой прибыли? — спрашивает Чернышевский. — Да, это очень возможно; иначе не было бы примеров тому, что, начав свои торговые обороты лет в 20 с какою-нибудь сотнею рублей, человек становится в 50 лет миллионером… Но не будем останавливаться на этих 40 %, не будем останавливаться ни на 35 %, ни на 30 %, ни на 25 %, ни даже на 20 %, — остановимся только на 15 % чистой прибыли… При этом проценте, который ниже обыкновенного, капитал в течение одного поколения возрастает в 66 раз. Спрашиваем теперь, бывало ли когда-нибудь, чтобы сумма богатств, принадлежащих нации, возросла в течение каких-нибудь 30 лет, — не говорим в 66 раз, а хотя в 30 раз, хотя в 20 раз?" На этот вопрос дается отрицательный ответ: национальное богатство не может возрастать в такой быстрой степени. Следовательно, прибыль постоянно поглощает все бóльшую и бóльшую, и бóльшую часть продукта, — заключает Чернышевский. Вот его собственные слова. "Мы знаем, что величина прибыли (следовало сказать: прибыль) есть остаток продукта за вычетом рабочей платы… Мы видим, что одна из двух долей продукта растет гораздо быстрее, чем вся сумма продукта. Это значит, что другая доля продукта уменьшается" [144].

Чтобы сделать свои доводы более наглядными, Чернышевский приводит новую таблицу, из которой видно, как будет изменяться по десятилетиям распределение национального продукта, — который первоначально равнялся 10.000, — если ежегодный процент его возрастания принять равным 6,15, а ежегодный процент прибыли — 10,5; причем прибыль первоначально составляет лишь десятую часть продукта, т. е. 1.000. Вот эта таблица [145].

По поводу этой таблицы Чернышевский замечает, что представленный ею ход дел будет в сущности одинаков как в том случае, если население не размножается, так и тогда, когда оно остается постоянным. "Разница лишь в том, что при неразмножающемся населении рабочая плата сначала возвышалась бы значительнее, чем при размножающемся" [146]. Чтобы понять это замечание, нужно помнить, чем определяется у него величина заработной платы: она есть частное, происходящее от деления фонда рабочей платы на число работников. Фонд же рабочей платы есть разность, происходящая от вычитания прибыли из годового продукта страны. Ясно, что число работников не влияет на величину прибыли, а между тем в этой величине все дело: фонд рабочей платы уменьшается единственно потому, что прибыль делает из него все бóльшие и бóльшие захваты. Для простоты расчета мы остановимся на том случае, когда население не размножается. Но прежде, чем приступить к каким-нибудь расчетам, мы просим читателя вдуматься в общий характер доводов нашего автора.