Измена. Магическое расследование попаданки (СИ) - Белильщикова Елена

Феб улыбнулся и не стал мешкать. Просто встал и вышел из камеры, закрыв ключом дверь. Но прежде обернулся, чтобы напомнить Альдору:

– Я скоро вернусь. С ритуалом. Готовься и жди моей команды.

Глава 26

Феб немного нервничал, когда поднимался по каменным ступеням на верхний уровень камер темницы. Он шел к одиночной камере, где содержался Райнор в ожидании казни. Ну, или решения суда, который явно не будет милостив к пленнику, убившему стольких невинных жертв.

Сердце Феба гулко отсчитывало удары – время до ритуала. Время еще было, но ему нужно было довольно быстро убедить Райнора, в том, что ритуал – это единственный выход. Единственный путь к свободе и спасению его никчемной жизни. А если этот баран Райнор такой же упертый, как его брат, то Феб понимал: ему придется нелегко.

Он, вообще, испытывал отвращение к убийцам любого рода. И Райнор не был исключением. Но… Феб столкнулся с магией смерти, которая, как страшная болезнь, ненадолго поглотила разум там, в доме у Джона. И заставила подчиниться, наброситься на начальника, бр-р… Фебу страшно было и вспоминать об этом.

Альдор говорил, что Райнор тоже не контролировал себя во время этих приступов и жажды убийства? Что ж. Тогда Феб его не оправдывал, но понимал. И был бы счастлив, если ему удастся спасти одну заблудшую душу – Райнора Соула. Кровь и смерть с рук не смоешь. Но хотя бы… Феб сумеет предотвратить будущие смерти невинных людей. А если бы Райнора убили, а Альдора выпустили после заключения, то можно было не сомневаться: один брат пошел бы по стопам второго. И тоже убивал бы в жажде мести. Так что, возможно, Феб себя успокаивал, но… Он совершал правое дело? И его поступок был дальновиден? Теперь они оба не причинят никому вреда.

– Райнор? – Феб громко постучал в дверь камеры, прежде чем открыть ее ключом. – Это Феб Шейт. Дознаватель. Я только что был у Альдора. И нам с тобой нужно поговорить.

– Что ж, заходите, господин дознаватель… – голос Райнора прозвучал так, будто Феб разбудил его. Сонно, слабо, хрипло.

Однако когда Феб открыл дверь, то увидел, что Райнор не спит. Он лежал на деревянной лавке, сжавшись в комок. Между бровями залегла морщинка, взгляд был мутным от боли. Даже свет свечи – и тот раздражал, но гасить ее пленник не решился. Черта с два потом зажжешь заново в темноте дрожащими руками.

Впрочем, уязвимый внешний вид Райнора никак не сказывался на колючем неприветливом взгляде. Он лег удобнее, приподнялся с глухим стоном на локте. И тут же сцепил зубы. Нечего. Перед врагом показывать слабость – это жалко. Лучше развалиться на лавке вальяжно, как так и надо. И посмотреть, как на отребье. Отребье, которое сломало жизнь и ему, и брату, а ведь Альдор, вообще, невиновен!

– Фебиан Шейт? Какие гости! – усмехнулся Райнор, смерив Феба цепким взглядом. – Зачем же сюда пожаловал столь уважаемый господин? В прошлый раз визит в мой дом закончился тем, что на меня наставили мечи и защелкнули на мне оковы.

Феб окинул взглядом камеру и нахмурился. Дела подождут, а ревизия прежде всего. Беглый осмотр ничего не дал, поэтому Феб решил спросить у Райнора, хотя выглядел тот неприветливо:

– Надеюсь, тебе принесли одеяло и ту еду и отвар от болей, которую я приказал? Я… обещал твоему брату позаботиться о тебе.

Глядя на упрямо вздернутый подбородок Райнора, Феб начал догадываться, что этот упрямый баран мог отказаться от благ, предоставленных им. Чтобы продемонстрировать характер. Поэтому Феб тоже решил не плошать. И подошел к грубо сколоченному столу, присел на его край, покачивая ногой. Поставил свечу на стол, чтобы она освещала лавку. И уставился в невозможно дерзкие глаза Райнора.

– Нам нужно поговорить, – повторил терпеливо Феб, хотя этот мужчина уже начинал его бесить. – В прошлый раз ты попытался убить Мэри. Так что не стоит вызывать у меня жалость. На белого пушистого котенка ты не тянешь, убийца.

Последнее слово Феб процедил особо ядовито, сверкая глазами.

***

Райнор усмехнулся, чуть откидывая голову, чтобы спали волосы с лица. При задержании его черную рубашку из дорогой тонкой ткани изрядно потрепали, верхние пуговицы отлетели, и теперь она расходилась на груди, открывая бледные ключицы. Не будь в камере Феба, Райнор точно закутался бы в одеяло по самые уши. Но не при нем. Ни за что. Только невзначай Райнор поправил волосы, спрятав за рукой то, как болезненно поморщился, силясь не застонать при Фебе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Откуда мне знать, что ты не решил меня отравить? Потерплю, – Райнор скривил губы в усмешке. – И на жалость твою я не напрашиваюсь. Ты вряд ли способен на нее, Фебиан. Иначе не губил бы моего брата просто так, за компанию… Хотя может, и здесь дело в милашке Мэри? – с ехидцей поинтересовался Райнор, но потом вдруг посерьезнел, притушив усталый взгляд ресницами. – Клянусь, я не хотел ее убивать или как-то вредить. Мне самому не в радость было бы потом смотреть в глаза Альдору или племяннице, когда она подрастет. Мэри просто подобралась слишком близко. Я был загнан в угол.

Феб зло стукнул кулаком по столу. Да так, что свеча подпрыгнула, а Райнор дернулся.

– Не смей ничего говорить о Мэри! – прошипел Феб. – Если бы не я, она лежала бы мертвая! А тебе все равно! Да ты больной, Райнор, ты понимаешь? Больной на голову! Неужели тебе самому не страшно, что однажды твой приступ тьмы и жажды крови мог сыграть против тебя? И ты набросился бы с ножом на брата, который сказал бы тебе слово поперек! Да ты же себя не контролируешь! Ты зверь, безумный зверь, который и жить-то может только в цепях, в клетке, в зоопарке, чтобы на людей не бросался!

Феб немного перевел дыхание. Недовольно сверкнул глазами. Вечно с этим Райнором он говорил лишнее. Но нужно воззвать к голосу его совести наконец-то.

– Райнор, подумай о брате, которого ты так любишь. Мы как раз говорили с ним о тебе. Он просил за тебя. Просил, чтобы ты остался жить. Просил на коленях. Неужели ты настолько эгоист, черствый сухарь, что для тебя это ничего не значит?!

Райнор взвился на ноги, забыв о боли, о слабости. Забыв о том, что может растянуться на полу, прямо возле носков начищенных сапог дознавателя. И скулить там зверушкой от того, что приступ боли заставит корчиться у ног, свернувшись клубком. Но глаза Райнора слишком ярко вспыхнули яростью. Будто зацепил Феб слишком глубинный страх, его личный.

– Я никогда не навредил бы брату… – зарычал Райнор, но голос сорвался, а перед глазами поплыл туман.

Райнор хотел наброситься на Феба, схватить за одежду, швырнуть на стол. Но вместо этого вцепился пальцами за первое попавшееся под руку. Ведь перед глазами поплыло. И Райнор обнаружил себя уже держащимся за плечо Феба, тяжело дышащим. Но не сломленным. О нет. Не дождетесь. Райнора Соула так просто не сломать.

– Просил на коленях… – хрипло повторил Райнор, все еще сжимая пальцы до боли, мечтая стиснуть их уже на горле Феба. – И что же ты? Посмеялся над ним? Над моим доверчивым братом, который посмел надеяться на милосердие?

Это выглядело даже трогательным. То, как злостный убийца хватался за плечо тюремщика, чтобы не упасть. Словно Феб – его последняя, единственная надежда. Хотя… Он грустно усмехнулся, отцепляя аккуратно пальцы Райнора от своего плеча. Так оно и было. Феб – последняя и единственная надежда братьев Соулов. И если Альдор невольно импонировал ему, то Райнору с его дерзким поведением и мерзким характером помогать совершенно не хотелось.

«Вот еще… Идти на риск, рисковать не только их, братьев, жизнями, но и своей собственной. Ну уж нет, не желаю!» – так малодушно думал Феб.

Это не трусость, нет, так он успокаивал себя. Просто он совсем несведущ в магии смерти. Его не учили этой магии. А провести ритуал по книге – такая себе затея. Феб поморщился и осторожно перехватил под руки Райнора, что с трудом стоял на ногах.

– Тебе больно. Давай присядешь? – мягко проговорил Феб.

Покойная мать всегда ругала его, с самого детства, что он был слишком мягкосердечен. И притаскивал лечить самых безнадежных котят и щенят к ним в дом. Покойный отец приветствовал это. Он говорил, что Феб вырастет хорошим, добрым и сердобольным человеком. Так и получилось. Даже слишком добрым и сердобольным.