Пионер. Назад в СССР - Павел Ларин

и выбираться отсюда в свое время.

В свое тело, конечно, не сто́ит. Это очень хреновый вариант. Уверен, оно уже давно покоится на тюремном кладбище. Едва сознание покинуло сосуд, он превратился в пустую оболочку. То есть банально там, в тюрьме, я умер. Думаю, никто не догадается о том, что произошло на самом деле.

Селедка обнадёжила меня своими рассказами про мат, но хрен его знает, вдруг ей померещилось. А возможности полноценно проверить ее слова, я пока не видел. Вокруг — дети. Если не дети, так вожатые, если не вожатые, так все равно какая-то херня происходит.

В общем, в итоге, Прилизанный прочел нам лекцию о том, как должны себя вести пионеры и велел идти умываться. Пока продолжалась все эта свистопляска с выяснением обстоятельств случившегося, наступило утро.

Пионеры из моего отряда позевывая и тихо переговариваясь, собирались на завтрак. Причем косых взглядов в нашу сторону стало ещё больше. Я, правда, теперь не понимал смысла этих взглядов. То ли нас начали ненавидеть еще больше. Потому что появление Толстяка разбудило весь отряд. То ли наоборот. Наш авторитет взлетел до невиданных высот.

Причина резко подскочившей популярности оказалась достаточно неожиданной. Все активно обсуждали Белую даму. Эта история распространилась по лагерю с такой скоростью, что сдается мне, желание Константина скрыть ночное приключение от директора лагеря, того и гляди накроется медным тазом. К счастью, в первую очередь, конечно, обсуждали эту историю подростки. Слух о том, как Толстяк залетел в корпус с криками, будто сейчас сюда придёт Белая дама и все мы умрем, облетел отряды, словно выпущенная из механического арбалета стрела.

Причем история претерпела столь значительные корректировки, что я, услышав ее от проходивших мимо девчонок, которые ахали, охали и даже восторженно закатывали глаза, сначала не понял, о чем вообще речь.

Сюжет выглядел следующим образом. Храбрый герой(Мишин) ночью почувствовал во сне, как к лагерю приближается беда. Как и каким местом он мог это почувствовать, не представляю. Вот если бы разговор шел о жратве, это, да. Это — вполне реально. Голодный Мишин учует запах котлет на расстоянии в несколько километров. Еще поражал факт, как быстро Васю возвели в ранг героев. Честно говоря, если вспомнить, что в первоначальной версии, которую мы упорно рассказывали Прилизанному, фигурировал лунатизм, я отчасти согласен насчет беды. Лунатик-Мишин это и есть беда в чистом виде.

И приближалась беда не к лагерю, а наоборот, исходила из него. Имела она конкретный вид вышеупомянутого Мишина. Лунатик — это вообще-то, хреновое дело. Человек может бегать ночью по лужам, жрать голубей, охотиться на крыс, а утром не вспомнить ничего.

Но не суть. В общем герой выскочил из лагеря и побежал вперед, ориентируясь на свое чутье. Чутье оказалось с юморком и привело его к Белой Даме, которая кружила рядом с лагерем, планируя проникнуть на территорию и…

Далее версии разнились. Кто-то уверял, будто Белая Дама собиралась всех задушить. Кто-то уточнял, что задушить и съесть. По мне оба варианта — очень сомнительная перспектива. Зачем Белой Даме жрать пионеров? Она же мёртвая, а не дура. Тут — через одного либо дурак, либо с причудью, либо заражён какой-то фанатичной верой в пионерское предназначение. Тоже, кстати, интересная тема. Про пионерское предназначение и заветы Ильича. Но об этом позже. Сейчас про Белую Даму. Я бы на ее месте не просто постарался избежать встречи с пионерами, но и максимально далеко держался от них. Они двинутые какие-то. И мой недолгий опыт нахождения в роли пионера это подтверждает.

В общем, если верить разрастающимся слухам, Мишин встретил Белую даму, а потом кинулся на нее, чтоб защитить остальных. Можно сказать, пожертвовал собой ради товарищей. Что интересно, каким именно местом Вася защищал пионеров, скромно умалчивалось. Видимо, данная деталь осталась скрытой от лишних ушей.

Самое интересное, в этой истории всячески фигурировало имя Толстяка и практически никто не вспоминал об остальных участниках похода. Поэтому есть четкая уверенность, слухи про героический подвиг сам Вася и распространял. Он теперь ходил с надутыми щеками, гордо задрав голову.

В принципе желающих увековечить своё имя не нашлось. Имею в виду всех участников ночного приключения. Нам с Ряскиным популярность не особо была нужна. Богомолу вообще пофиг. Уютов, думаю, больше всех хотел бы это все забыть. Одна мысль о том, что он своими родными зубами держал во рту кусок задницы Толстяка, причиняла ему физическую боль. Когда мы все умылись, переоделись, заправили постели и отравились в столовую, каждый раз, едва взгляд Уютова натыкался на Васю, возникало ощущение, будто Уютова сейчас стошнит.

В общем, единственным героем был признан Мишин и нас всех это устраивало. Особенно меня. Я искренне стал надеяться, что теперь, после того, как весь лагерь слышал о Белой Даме, никого больше не понесёт шляться ночью по лесу.

— Ты чего? — Заржал Ряскин, когда я поинтересовался по этому вопросу его мнением. Все-таки Антон бывалый человек в лагерной жизни. — Наоборот. Теперь ночью на улице будет не протолкнуться. Особенно, в самых дальних кустах, возле забора.

— Ты серьёзно? — Я попытался рассмотреть на лице Ряскина признаки того, что он шутит. Ни черта подобного. Рыжий, конечно, улыбался, но только потому, что счел мой вопрос глупым.

— Конечно! Все хотят поучаствовать в таком приключении. Ты что? Увидеть Белую даму. Потрогать ее. Это же просто… Не знаю…Это как деда Мороза встретить лично и узнать, что он существует.

— Кого встретить? — Я немного завис, соображая при чем тут дед из старой сказки.

Нет, все-таки начальник нашей тюрьмы хорошее дело придумал с этими книгами, и многое из прочитанного сейчас проскальзывало в новой жизни, но некоторые вещи я все равно не понимаю.

— Деда Мороза…– Ряскин повернул голову, рассматривая меня с удивлением. Мы подходили к столовой в этот момент и немного притормозились, пропуская малышей вперед.

— Как ты его встретишь? Он же — сказочный тип. — Я засмеялся.

— Нет, ну настоящего, конечно, никак. — Ряскин с подозрением разглядывал мое лицо. — Подожди, Ванечкин. Ты что, никогда не был на елке?

Я снова громко заржал. Но мне вообзе не было весело. Я просто не знал, что сказать. На какой, к чертовой матери, елке?

— Ничего себе… Вообще никогда не был? Опупеть можно. И в школе никогда не ходил? — Антон подумал, будто мой смех — это попытка скрыть смущение.

А я не смущался. Я запутался. Герой сказки, ёлка, школа. Где, е-мое, связь⁈

— Вот это у тебя родаки… Нет, у нас тоже есть пацан в классе. Его никогда никуда не пускают. Он только учится и все. В шахматы играет ещё. Секцию посещает специальную. На олимпиады ездит. По математике. Его отец — физик-ядерщик. Он считает, что все эти праздники — пережитки старой, буржуазной жизни. Очень плохо относится к ним. На Новый год Степа тоже не приходит. Ему подарок классуха сразу отдаёт. А у тебя? Похожая история?

— Ну, да…– Сказал я и развёл руками. С темы надо срочно уходить. А то такими темпами завалить свою легенду недолго.

— Слышишь, Толстый, — Антон толкнул Васю локтем.

Мишин топтался рядом с Ряскиным, вертел башкой налево и направо. Он чувствовал себя настоящим героем этого дня и по-моему был не против еще раз совершить все, что было ночью, лишь бы популярность никуда не делась.

— Вася! Тебе говорю! Представляешь, Ванечкин никогда на Новогодней ёлке на был. Вот это мать у него, да? Натуральный изверг.

— Серьезно? — Вася наклонился и выглянул из-за Ряскина. — Ну, это вообще… Как ты жил все эти годы, Ванечкин? Я до сих пор жду Новый год. Елка, мандарины. Конфеты тоже. Эх…и подарки. А подарки? Подарки же были? Тебе их просто отдавали и все?

Я молча кивнул, пытаясь сообразить, почему пацанов зацепил тот факт, что я не был на елке. И кстати, вообще не уверен, что хочу там быть. Воображение сразу нарисовало здоровенную ель, на которой сверху сижу я. Нет, хорошо, что Ряскин и Мишин учатся не в той школе, где настоящий Ванечкин. Хрен его знает, был он на этой дебильной елке или не был. Могу погореть на сущей мелочи.

— Не переживай, Петя. — Ряскин со всей силы хлопнул меня по спине. — Мы тебе устроим настоящий Новый год. И пофигу, что сейчас