Варшавское восстание и бои за Польшу, 1944–1945 гг. - Николай Леонидович Плиско

помощь идет с Востока, а не с Запада! Нет, мы не одиноки…

Потом Колос узнал, что настоящее имя майора Сенка — Иосиф Малецкий, начальник главного штаба Армии Людовой.

На следующий день нашли спутника Колоса, радиста. Он опустился далеко от места приземления капитана, между Хожей и Сенной. Еще в воздухе был ранен. Его парашют зацепился в развалинах дома, и разведчик висел на высоте второго этажа, истекая кровью. Он был без сознания.

Стропы обрезали, безжизненное тело аккуратно подхватили и опустили на землю. Раненым занялись санитары.

Тем временем майор Сенк обрисовал общую обстановку в Варшаве. Положение было весьма тяжелым, повстанцы голодали. Восстание неожиданно затянулось на непредвиденный срок, чего никто не ожидал.

И сразу же польский офицер предупредил советского капитана, что не следует проявлять особого доверия к представителям АК, которые враждебно относятся к Красной Армии и Советскому Союзу.

На следующий день — 22 сентября — советского офицера принял генерал Скаковский, который объединял руководство отрядами АЛ и Корпуса безопасности.

Генерал Скаковский пообещал Колосу полное содействие в работе, быстро составил списки необходимого вооружения, боеприпасов и продовольствия и тоже предупредил о необходимости осторожного отношения к АК.

На следующий день по подземным переходам, связавшим между собой отдельные подвалы полуразрушенных домов, Колоса провели к командованию центрального повстанческого участка — в штаб генерала Монтера.

Штаб размещался в хорошо меблированной квартире на втором этаже одного из неповрежденных зданий. Паркетные полы в комнатах устилали ковры, сновали польские офицеры — видимо адьютанты — в хорошо отутюженной форме и начищенных сапогах. Словно в большом штабе в довоенное время.

Они были подчеркнуто элегантны, держались прямо и уверенно, а у одного из-под левой подмышки торчал даже настоящий английский офицерский стек.

Все это резко контрастировало с испачканной в пыли и известке полевой формой советского офицера и с его перевязанной окровавленным бинтом рукой, висевшей на повязке из черной женской косынки.

В комнате — довольно обширной — капитана встретили три человека в военной форме. На какой-то момент Колосу стало неловко за свои испачканные кирпичной пылью сапоги и потертую гимнастерку. Однако он только поправил на голове пилотку с красной звездой, по-уставному выпрямился и приветствовал присутствовавших коротким «офицерским» поклоном, сказав коротко: «Капитан Колоссовский…»

Генерал Монтер принял капитана Колоса вместе со своим заместителем полковником Вахновским и начальником штаба полковником Хирургом. В кабинете находился еще один человек — одетый в штатское, небольшого роста, лысоватый. Он производил впечатление оказавшегося здесь случайно маленького чиновника. Но фактически именно он руководил совещанием. Монтер не давал ни одного ответа на вопросы советского офицера, предварительно тихонько не посоветовавшись с этим человеком.

Колос представился в качестве офицера Красной Армии, прибывшего для установления связи.

Генерал Монтер в довольно агрессивном тоне спросил: «Имеете ли вы полномочия для разрешения политических вопросов?»

Такое начало заставило Колоса насторожиться, он мгновенно вспомнил предупреждение майора Сенка. Кроме того, ему очень не понравился тон поляка, явно желавшего сразу показать, кто здесь главный.

Но кривить душой и подстраиваться под предложенный польским генералом тон советский офицер не стал и подчеркнуто твердо заявил, что таких полномочий не имеет, а прибыл только для установления военных контактов.

Поляк, услышав этот твердый и определенный ответ, не смог скрыть своего разочарования. Видимо, получив сообщение о прибытии советского офицера, руководители восстания решили, что в Москве их воспринимают как серьезную политическую силу, и строили на этом далеко идущие планы.

«Так вы прибыли не как политический представитель? Жаль. Тогда нам мало о чем разговаривать…»

Но Колос так же спокойно и твердо повторил, что он, офицер Красной Армии, прибыл сюда для урегулирования вопросов по сбрасыванию продовольствия, боеприпасов и вооружения, взаимной информации о противнике, а также передаче планов и пожеланий повстанцев командованию Красной Армии.

Эти слова, произнесенные внушительным тоном, подействовали. Да и сама фигура советского офицера, красавца славянского типа, почти двухметрового роста, тоже производила впечатление. Возможно, поляки подумали, что перед ними офицер в гораздо более высоком воинском звании, а его капитанские погоны — всего лишь маскировка.

А Колоса в тот момент больше всего мучила мысль о том, что он, образцовый во всем офицер, стоит перед этими расфуфыренными поляками в нечищеных сапогах…

Монтер несколько сбавил тон. Уже более спокойно он заявил: «Мы нуждаемся только в боеприпасах и вооружении. Продукты мы не просим, так как их доставляют Англия и Америка».

Но Колос уже убедился за тот небольшой срок, что он пробыл в воюющей Варшаве, что это наглое вранье. Солдаты в качестве питания получали утром — горячую воду, днем и вечером — горячий суррогат кофе. Хлеба и крупы не было.

Гражданское же население не получало вообще никакого продовольствия. Народ в польской столице страшно голодает, и поддерживают его жизнь только сбросы продовольствия с советских маленьких самолетов-«кукурузников».

Но одновременно в городе существовала самая разнузданная спекуляция продуктами питания. На базаре можно было купить все, включая сало и хлеб. Продажа шла исключительно на золото и доллары.

Только где взять в то время доллары простому варшавянину? Его заработок составлял в день не более 20 злотых, а бумажный доллар стоил в те дни 180 злотых (до войны за один доллар давали только 4 злотых). Золотые же двадцатки США стоили еще дороже.

Городская управа, руководимая представителями лондонского правительства, не принимала никаких мер к снабжению населения. Ежедневно сотни людей умирали от голода и болезней.

Однако, как потом убедился Колос, руководители восстания из АК ни в чем недостатка не испытывали. У них были хлеб, консервы, кофе, сахар, хорошие английские сигареты. Имелось и спиртное.

Крупные фабриканты и помещики, находившиеся в городе, обладали весьма крупными запасами продовольствия, охраняемого вооруженной стражей.

В городе практически не было даже воды. У водоразборных колонок, ставших редкостью в осажденной Варшаве, выстраивались длинные очереди с ведрами, бидонами, банками. Жители часами простаивали у колонок. Даже при артиллерийском обстреле очередь продолжала стоять, уносили только убитых и раненых. У расплодившихся