Русь Черная. Кн3. Амурский Путь - Василий Кленин

Удбала, напишешь записку?

— Кто тебе сказал, лоча, что я умею писать? — монгол скрестил руки над огромным пузом и надулся.

— Я знаю монгольские знаки, — подал голос Олеша. — Пусть только благородный Удбала надиктует мне послание, чтобы оно звучало… по-монгольски.

С горем пополам, до темноты послание доставили. Никанец долго и с сомнением оглядывал дело своих рук.

— Странно всё это выглядит, — пожимал он плечами. — Странно и непохоже на монголов. Захватывать пленных, требовать выкуп.

— Согласен, — вздохнул аьаман. — Но я надеюсь, им будет не до размышлений на тему: а не подстава ли это? Есть преступление, есть преступники — айда их ловить!

…Утром Дёмка с Олешей выдвинулись к зарослям кустарника, из которых видны были ворота острожка. Остальные ушли гораздо дальше к югу, так, чтобы можно было видеть первую группу. Как и предвещал атаман, вскоре ворота распахнулись, выплюнув из утробы крепости дюжину всадников о двадцати четырех лошадях. Неспешным шагом колонна потащилась на север. След, встав спиной к деревцу, чтобы то скрывало его от богдойцев, отчаянно замахал красной тряпицей, давай сигнал остальным. Теперь, по задумке, трое «бандитов» должны были со всех ног бежать в деревню.

Началось томительное ожидание. Кажется, всё шло хорошо: вот прибежали двое запыхавшихся крестьян и принялись с жалобными скулящими криками стучать в ворота. После долгих сборов из крепости вышли десятка два латников, которые заспешили на юг. Оставалось дождаться остальных. Дёмка с Олешей подобрались поближе к воротам, чтобы быстро снять часового и перелезть на ту сторону: ворота все-таки были пониже частокола. Однако, солнце неумолимо восходило к зениту, а «монголов» всё не было.

— Надо идти, — вздохнув, прошептал никанец. — Ялишанда ясно сказал. Видимо, что-то случилось у них.

След с досадой глянул на небо — уже явно наступил полдень.

— Опасно ждать, — гнул свое Олеша. — Скоро всадники вернутся. Совсем скоро те из деревни вернутся.

«А вдруг случилось что-то совсем плохое? — ужаснулся молодой охотник. — Если наши нарвались на ту пехоту? Или еще что хуже…».

Никанец положил руку на плечо Следа.

— Успокойся. Не думай! Бывают времена, когда нужно не думать ничего лишнего. Отбросить все мысли и следовать предначертанному пути. Да?

Дёмка, сглотнув, кивнул.

— Пошли к восточной стороне. Полезем там. Подальше от дозорных.

А на восточной стороне стена была глухой и высоченной. Закрепив налуч и колчан за плечами, След вынул два засапожных ножа и всадил их в щели между бревнами. Чуток под углом, чтобы лезвия впились в древесину. Подтянулся, уперся ногами в углубления, засадил повыше сначала левый, потом правый ножи. И покосился на никанца: как тот собирается лезть?

А никанец неспешно разделся по пояс, постоял с закрытыми глазами, странно дыша, а потом кошкой подпрыгнул — сразу выше Следа — и буквально всадил свои ладони в щели. А затем медленно и плавно пополз вперед. Будто муха какая-то. Потрясенный Дёмка принялся его догонять.

— Не высовывайся! — прошипел никанец. Он уже добрался до верха частокола и осматривал крепость меж стесанных бревен. — Готовься… Быстро!

Глава 30

И сам ловко поднялся над деревянными остриями. След слегка замешкался; на фоне Олеши ему казалось, что он переваливался через стену, как куль с мешком. Ножи пришлось оставить на той стороне, охотник заскользил руками и ногами по внутренней стенке, лишь в конце оттолкнувшись и спрыгнув вниз. Земля больно ударила по пяткам, След зашипел. А в это время Олеша летел вниз почти с самой вершины. Он мягко коснулся песка, завалился на бок и плавно перекатился в сторону.

— Сюда! — тихо велел он и побежал к узкому проему между стенками двух бараков.

Дёмка поспешил следом, на ходу вынимая лук. В темном проеме они отдышались. Охотник наложил стелу на лук, вторую зажал между пальцев, а третью сунул в зубы. Теперь он сможет стрелять очень быстро. Хотя, пока, кроме дозорного, они не видели ни одного воина. Но расслабляться не стоило.

— Когда бежали, видел поленницу справа?

След кивнул.

— Тебе надо туда. Оттуда видно дозорную площадку. Я подберусь к воротам. Как увидишь меня — убивай наблюдателя, а я отопру ворота.

— А надо ли? — усомнился Дёмка. — Раз остальных нет, может, сразу рванем к Бахаю?

— А если наши друзья придут? Как они смогут нам помочь?

И ушел. Дёмка осторожно пробрался к поленнице, вздел лук. И замер. Он никогда еще не стрелял в человека. Рука задрожала. А вторым глазом охотник видел уже крадущегося вдоль стены Олешу — время поджимало!

«Не думай, — говорил он себе, зажмурившись. — Отбрось лишние мысли и следуй предначертанному пути».

Открыл глаза и послал стрелу. Рука не дрожала, но все-таки прицел оказался не идеальным. Или дозорный шевельнулся в последний миг. Но стрела не убила его сразу. С диким, звериным воплем, латник слетел вниз. Никанец, вместо того, чтобы бежать к воротам, кинулся к орущему врагу и коротким, почти незаметным издалека, ударом добил его.

Но в одном из бараков уже поднялся шум. Олеша с пугающей скоростью бросился к еще закрытым дверям дома, на ходу выкрикивая:

— К Бахаю!

След сразу понял и метнулся к дальнему домику — самому богатому на подворье. Напасть внезапно на сына Шархуды уже не удастся, но надо брать его, пока он чего-нибудь не придумал. У входа Дёмка положил наземь бесполезный в помещении лук и достал последнее имевшееся у него оружие — тяжелый остроносый нож, висевший в мягких ножнах на пояснице. Таким можно и кость перерубить.

Осторожно приоткрыл дверь, пару вдохов вслушивался в подозрительную тишину. Далеко за спиной уже послышались яростные крики схватки.

«У меня свой путь» — Дёмка выдохнул и кинулся в полумрак. Он почти стелился над земляным полом — и не зря. Кто-то пронзительно завизжал, и тяжелый кривой меч широкой дугой пролетел над ним. По замыслу врага, сталь должна была распороть пузо… Но не вышло. След ушел в кувырок, запоздало услышав звук ломающихся в колчане стрел.

«Бесовые стрелы! — ругнулся он на языке лоча. — Да и черт с ними!».

Охотник вскочил на ноги и, наконец, рассмотрел Бахая. Тот был без доспеха, в дорогом халате — большой, чем-то похожий на Удбалу. Только, если чахарец был необъятен и в поясе, и в плечах, то сын Шархуды больше откармливал свою брюхо. Увы, это не мешало ему размахивать здоровенным мечом с неплохой