Пробурить Стену (СИ) - Станислав Конопляник

дурная. Бесила.

Время вошло в своё русло. Хоть кровь и пульсировала в висках, а грудь поднималась и опадала, а ощущение, что Энейя вот-вот задохнётся, никуда не пропало, она чувствовала себя уже достаточно вменяемо, чтобы что-то видеть вокруг.

На опушке леса появился Арр и ближе не подходил. К нему пятилась Диэ.

Бойтесь меня!

Голая демонесса хлопала ресницами и теребила руки, глядя на упавшего бугая с выпавшим из рук мечом. Сгорбленный демон-носильщик, один из слабейших в этой группе, открыл рот и не закрывал его, глазея на мёртвого хозяина и на свою хозяйку. Самка беспощадно завывала на вдохе и на выдохе, упав на колени. За ней пряталась ещё одна, но интереса ко всему она проявляла не много, лишь поглядывала на Энейю — ощущение было, что эта демонесса приросла копытами к земле.

Отодвигая ревущую демонессу локтем, Энейя по выжженной земле прошла к упавшему горе-мечнику.

— Если ты прямо сейчас не встанешь, я тебя лично прикончу! — процедила она сквозь зубы и тело пошевелилось и застонало.

Пинком ноги Энейя перевернула грозное и тяжёлое тело, осматривая ранения: лицо обожгло чарами, оно пошло волдырями, один глаз кровит, нос разбит о землю, на доспехе следы расщепления, но кожаный нагрудник выжил.

— Назовись! — приказала она.

В шаге от неё лежал труп опытного чародея, который допустил фатальную ошибку. К нему она даже не спешила.

— Буршадар… госпожа… — просипел он и сквозь боль принялся подниматься.

Он кривился и сопел, вставая на карачки. Так хотелось его пнуть или придушить!

Энейя сжала зубы и не сдержалась, взмахивая ногой. Демон подлетел на пядь в воздух, из его груди вырвался хрип-рык и он повалился снова на спину, кашляя и тяжело дыша. Обнажённая демонесса лишь зажмурилась, отворачиваясь.

Сердце Энейи забилось, мир стал чуточку лучше.

«Стой, не горячись, — напомнила она себе. — Одного может и можно будет заменить. Аддвэ, ещё и дней остаётся не семь, а пять!»

И она ударила его носком сапога в ногу. Не сильно, но Буршадар принялся стонать.

— Сегодня сидим до тех пор, пока я не скажу, — буркнула она, но была уверена, что все всё слышат.

Хнычущая, стоящая на коленях демонесса вдруг перевела свой взгляд на Энейю.

— Нет… — робко проронила она.

Энейя не ослышалась — эльфийский слух так просто не подведёт.

Вдох, поглубже. Выдох, подольше.

Она медленно подошла к демонессе. Её лицо было измазано соплями, слюнями и грязью. Она стояла на коленях и взгляд её медленно прояснялся.

— Повтори, — холодно приказала эльфийка.

— Нет! — демонесса поднялась на ноги, оказавшись на полголовы выше самой Темноликой. — Я не буду!

— Успокойся и приведи себя в порядок, плакса.

Энейя уже собиралась поворачиваться к ней спиной, как та утёрла сопли.

— Я больше не в твоём подчинении, дрянь! — крикнула она прямо в лицо. Руки её колотились. Колотящимися руками она ухватилась за виски и её лицо исказилось от боли. Энейя даже отсюда ощутила её головную боль, словно гвоздь вбивают. Но эльфийка не была в состоянии сочувствовать тем, кто не хочет по-хорошему.

Рука тёмной эльфийки сама поднялась в знакомом жесте, а каскад нужных чар для пыток сам всплыл в голове. Она сжала кулак и запустила чары — демонесса завизжала.

Голая суккуба до этого стоящая в сторонке и переводившая свой взгляд с Буршадара на Темноликую вдруг встрепенулась и в один прыжок оказалась рядом, занося когтистую лапу. Энейя играючи ушла от удара в сторону, выкидывая вперёд руку с раскрытой ладонью. Хлёсткий удар в челюсть — глаза демонессы закатываются и она мягко опускается на пожухлую траву.

А бунтарка всё ещё визжит.

Буршадар всё ещё пытается откашляться.

Энейя перехватила руку демонессы, выкрутила её и визжащую уложила на землю — копна тёмно-синих волос упала в грязь — поставив ногу на спину так, чтоб было сложнее пошевелиться. Вторую ногу она опустила близ запястья и присела на корточки, доставая нож. За рог повернула голову, чтобы видеть её глаза. В ней было столько решимости, что хватило бы на несколько полководцев.

— Ты подчиняешься мне, дрянь! — вернула она демонессе обидное слово и отпустила чары. — А теперь ты повторишь: именем Тинэбриса клянусь служить тебе до конца дней.

Демонесса, стоящая за спиной, охнула и принялась грызть коготь на большом пальце. Диэ и Арр всё так же смотрели издалека. Демон-носильщик глазел широко раскрытыми глазами, полными ужаса и… восторга?

— Повторяй! — крикнула Энейя ей прямо на ухо, стоя на демонессе и мягко перекатываясь к правой ноге, стоящей на запястье.

— Я… не подчи… няюсь тебе! — крикнула она и сплюнула. — Я была Альфухта, а сейчас своя! — крикнула она и воздух в груди у неё закончился.

Энейя позволила ей вдохнуть и чиркнула кинжалом по мизинцу. Палец тут же отделился от руки. Боль до демонессы дошла не сразу. Но не боль была важна, а страх.

Она завизжала, задёргала ногами, забила левой рукой по земле, цепляясь за пожухлые кустики травы — бесполезно.

— Ну? — проронила Энейя.

Та лишь тяжело дышала.

Энейя погрузила нож в следующий. Хруст костей успокаивал, придавал уверенности, возвращал чувство контроля, так легко утраченного сегодня в обед. Это звук был прекрасен, и не дожидаясь, Энейя отрезала ещё и средний палец, смакуя каждое мгновение, каждый визг своей жертвы.

Демоны — грязные, безобразные, подлые твари. И Аш туда же. Помешал! Кто его просил?!

Четвёртый палец отделился от кисти. При желании их можно было прирастить магией назад, потому Энейя нахмурилась и спалила пальцы мимолётным заклинанием. Демонесса брыкалась и визжала под ней.

— А знаешь что я подумала? — тяжело дыша от возбуждения спросила вдруг Энейя. — Ты мне не нужна. Я разделаю тебя и твой труп по кусочкам отправлю Шатурнэ, пусть полюбуется! — живо, с азартом произнесла Темноликая и вонзила кинжал в руку, отрезая кисть по лучевому суставу.

Демонесса особенно сильно дёрнулась и Энейе пришлось делать перекат через прямую руку, чтобы не упасть ничком. Эльфийка выпрямилась, глядя на истекающую кровью демонессу, колыхающую культю. Её убитый и понурый взгляд, лишённый всяческой жизни, был просто отражением текущего состояния самой Энейи.

— Последний шанс, потому что я добрая, — вздохнула эльфийка.

— Им-менем Т… — она запнулась, вдохнула, всхлипнула, на глазах показались слёзы. Кроме слёз Энейя видела ещё и яростный блеск, и румянец на щеках (фиолетовый на алой коже). — Именем Тинэбриса клянусь служить тебе, — она сглотнула, голос дрожал от перевозбуждения, — до конца дней.

Что-то поменялось. Энейя почувствовала это. Словно в облако пара попала, будто дыхание перехватило. Показалось? Вряд ли.

— Встала и вытерла сопли! — приказала Энейя.

Та стала ровно и рукавом размазала по