Дети вечного марта. Книга 2 - Вера Огнева

Саня вчера откушал, так, что и сегодня с души вело, а у товарищей два дня во рту маковой росинки не было. Позвав Цыпу, он направился к телегам. Одна растопырилась, слетевшим с оси колесом. Кот не стал поправлять. Вернется Апостол, вместе раскидают скарб и выправят повозку. Он уже потянулся, снять с телеги мешок с припасами, когда под днищем нехорошо зашуршало. Кот наклонился глянуть, кто там.

Под телегой, скрючившись, хоронился мужик. Когда они встретились глазами, человек зажмурился и прикрыл голову руками.

— Ты кто? — спросил кот.

— Местырь.

— И чего ты, Местырь, под нашей телегой делаешь?

— Помираю.

— А на вид — не скажешь, — усомнился кот. — Вылазь, на свету разберемся.

Сам сказал, а сам подумал: вдруг у мужика ногу оторвало? Или спина перебита…

Однако тот бодро выполз из своего укрытия, да так и остался на карачках.

— Встать можешь? — спросил Саня.

— Не могу. Ноги трясутся. Как вчера под телегу забрался, так и сидел, скрючимшись. Пощади, добрый человек, я тебе отслужу. Отработаю. Я любую работу знаю…

— Погоди, — остановил его Саня. — Ты как тут вообще оказался? В замке же ни одной живой души не было.

— А вы? — затравленно уставился из-под бровей мужик.

Он был страшно худ, чумаз и оборван. Не одежда — сплошные ремки.

— Нас под стражей привезли. А тебя?

Чтобы не пугать человека еще больше, Саня отошел и присел на камень. Пыльный Местырь остался на четвереньках.

— Что не отвечаешь? — поторопил кот.

Не прост оказался Мечтырь. Стоял и трясся, а сам соображал, как лучше соврать. А и пусть его, — решил кот, — из чужого вранья, бывает, лучше чем из правды истину узнаешь.

— Я… эта, с той стороны, — наконец выдавил мужик.

— С которой? Сторон здесь четыре.

Местырь мог прийти от Пелиноров. Легко проверить. Если пришел из герцогства — будет рассказывать про егерей, да про армию. Разберемся. Если со стороны Границы… нет, пожалуй. Вид Местырь имел совершенно местный. Я зык, опять же. Изъяснялся шпион понятно. Другое дело, если скажет, что прибежал из восточной Невьи. Тогда врать может невозбранно. Арлекины там не бывали, и уличить лгуна не смогут. Но, опять же, послушаем, глядишь, что-нибудь ценное сболтнет.

— С востока я, — наконец выдавил мужик и низко опустил голову.

Краем глаза Саня заметил, что к ним подошла курица и присела в отдалении.

Местырь стоял не шевелясь. У Сани возникло нехорошее подозрение. Тот будто напрашивался: руби.

— Эй, ты чего шею выставил? — позвал кот.

— Так ведь… эта… с востока я…

— Сообщал уже!

— Так как же… любому ведомо, кто пришел от Рахны — голову долой…

— Не поверишь, — остановил его кот, — знать не знаю, кто такая Рахна. С Запада я. Уразумел?

— Путаешь ты меня, господин. Нет в мире места, где бы не слышали о госпоже Рахне.

— Есть, как выясняется.

Сане стало смешно. Тут, того и гляди, попадешь в лапы изуверского божка. Ан — нет, еще какая-то тетка. Рехнулись они все на востоке, — решил кот, — но вовремя заметил насупленные брови курицы. Цыпа в отличие от него, слушала очень внимательно.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил кот.

— Я знаю несколько легенд. Слышала в разных местах. О женщине, зверски убившей своего мужа и захватившей княжеский престол. Черная вдова начала править по своим собственным законам. А княжество отгородилось от континента непроницаемой защитой. Теперь понятно… восточный участок приграничья так же мало проницаем вторжения, как и остальные. Но в легендах ее называли Огнеликой.

— Это одно из имен госпожи Рахны, — подтвердил мужик.

— Так чего ты от нее убежал? — спросил Саня, насмешливо.

— Я… эта…

— В разведку? — догадался кот. — Так и скажи. Тут все с понятием. Что ж ты опять носом в пыль уткнулся? Разведка — дело нужное.

Мужик недоверчиво уставился на кота. Потом подтянул под себя ноги и уселся на них задницей. С лица сошло дурковатое выражение.

— Все одно — помирать, — заключил он, переводя взгляд с Сани на Цыпу.

— Что ты заладил — то? Помирать, помирать… будто кроме тебя тут покойников мало. И замок вон накрылся. Голову приклонить негде.

Из-за развалин показался озабоченный Шак. За ним медленно ковылял Дайрен. Апостол остановился рядом с Цыпой, Эд подошел к Местырю:

— Абориген? — спросил, глядя сверху вниз.

— Местырь я.

— Это должность или имя?

Что значит синьор в сто-каком-то поколении! Мужик резво перекатился с задницы на колени и, глядя в глаза собаки, затараторил:

— Прибег разведать, что тут творится. Провинился я. От госпожи Рахны вышел приговор… я и оправился через кордон к соседу.

— У вас все так одеваются? Или только шпионов принято в обноски рядить?

— Меня семья во все старое одела. Новая-то одежонка детям сгодится, как подрастут.

— Интересный факт, наводящий на очччень глубокие размышления, — поднял бровь Эд. — Стало быть, переход границы априори означает смерть?

— Диковинно ты выражаешься, великий господин. Я только про смерть и понял.

— А про нее все одинаково понимают. Продолжай. Надели на тебя ремки, довезли до кордона, высадили. А дальше?

— Дальше я сам. Хлеба даже на дорогу не дали. Я — в порубежные заросли как вошел, так и проплутал дня три или четыре. Не помню. Вернее, понять невозможно. То с утра ночь навалиться, то ввечеру утренняя зорька. Хорошо, лес зверьем богат. Правда, у меня — ни копья, ни ножика. Все отобрали… я камнем зайца подбил. Ел его сырым…

— О мытарствах одинокого путника — после. Как ты проход на эту сторону нашел?

— Мне примету сказали.

— Какая примета?

Саня видел, что у Эда от длительно стояния начали дрожать колени. Пока мужик не заметил слабости грозного синьора, кот поднялся и с легким поклоном предложил свое место собаке. Тот, гад, даже не поблагодарил, уселся с надменной рожей и продолжил допрос.

В результате пространных, но путаных объяснений шпиона вышло: первое — между порубежными участками существует проход; второе — препятствий там не меньше, чем у Зеленого; третье — проход следовало искать со всем тщанием.

Примета на все про все имелась одна: круглое, как монетка озеро с ярко красной травой по берегу.

Причем, лезть в воду, даже просто на берегу поваляться категорически не рекомендовалось. Ни один с того бережка еще не поднялся.

Из сказанного, Саня сделал вывод, что к проходу правительница Рахна посылала экспедиции. Иначе, откуда стало известно, что в окрестности озерца лучше не соваться? Эду пришла похожая мысль.

— Отряду, на сколько я понимаю, в тех местах не пройти? — вкрадчиво спросил он у Местыря.

— То-то и оно. Пробовали. Не дается проход.

— А в одиночку, значит, дается? — задумчиво протянул собака.

— Я ведь, господин, пока сам на эту сторону не провалился и не знал точно, пройду, не пройду. У нас между собой тихонько говорили, что и прохода никакого нет. Ушел человек в порубежный лес — все равно, что в омут.

— Ясно. Теперь поведай, что ты на этой стороне делал?

— Помирал.

— Все помирали. Давай, с подробностями.

— Только из кустов вылез, гляжу — стража. Я — обратно. Они меня догнали, — куда пешему против конных, — аркан кинули, да так на аркане и притащили. Завели меня сюда, к телеге привязали. Я уже и с жизнью попрощался. Эти двое отвалили. Потом возвращаются: те или другие, не разберешь. Далеко еще до меня было, под стеной…

— Что замолчал? — поторопил собака.

— Хотите верьте, хотите — нет: упали оба, как подкошенные. И… будто, волна по воздуху прошла. Меня об телегу приложило. Колесо на сторону вывернулось. Ну, про колесо я потом увидел. Меня так двинуло — дух вон. А когда очухался, смотрю, нет никого. Давай я веревки дергать. Зубами дотянулся, перегрыз одну. Дальше дело легче пошло. Освободился, когда уже ночь пала. Куда по темному времени одному в чужих местах? Решил, пересижу под телегой до завтра, а там видно будет.

Во, какого страха натерпелся! Казалось бы, чего лучше: удирай по темноте. Но страх загнал под телегу и заставил сидеть, пока за руку не выволокли.

Собака поднялся с камня. Под накинутым плащом топорщилось приспособление для ключицы. Но мужик этого знать не мог, и, когда Эд, не удержавшись, схватился за рамку, решил, что грозный синьор сейчас достанет оружие и прикончит ненужного шпиона.

— Не казни, господин! Я отслужу! Я любую работу…

В рот Местырю набилась пыль и он, не договорив, закашлялся. Эд только плечами пожал. А Цыпа стронулась с места, подошла к распростертому по земле человеку, присела на корточки рядом и погладила по плечу. Тот от страха даже кашлять забыл, только давился.

— Вставай, — тихо прощебетала у него над головой курица. — Пойдем отсюда. Я знаю, где есть вода.