Повесть о райской жизни - Вадим Проскурин

— Не знаю, — пожал плечами черт. — Все зависит от того, готов ли ты сам был поверить в свою смерть. Умереть здесь можно, но только в том случае, если сам захочешь.

— А что будет после второй смерти? Я попаду в другой мир, еще более загробный? Или вторая смерть окончательна?

— Все зависит только от твоей веры. Ты никак не можешь понять, что в раю и аду вера не отличается от реальности, здесь реальность формируется из веры прямо и непосредственно. Если ты веришь, что умрешь, значит, ты умрешь. Если считаешь, что после смерти оживешь в другом кругу ада — так тому и быть. А если думаешь, что будешь вечно гореть в адском пламени — будет так.

— Брр… — сказал я. — Не хотел бы я себе такой участи. А тот инквизитор, который вечно горит — он все чувствует и все время мучается? Он еще не привык к вечной боли?

— Душа не может привыкнуть к вечной боли. Точнее, привыкнуть-то может, но такую душу уже трудно назвать душой. Она теряет высшие чувства, деградирует, превращается просто в автомат по испытыванию боли. Это хуже, чем смерть.

— Понятно, — сказал я. — То есть, непонятно, но…

— Познание подобно расширяющемуся кругу, — заметил черт. — Чем больше круг, тем длиннее окружность, чем больше ты понимаешь, тем дальше отодвигаются горизонты познания. Конечно, ты можешь закупорить свой мир, свернуть его в тесный кокон, но это тупик. Чтобы ты мог развиваться, ты должен все время узнавать что-то новое.

— Ты решил меня просветить? — спросил я. — Твоя миссия состоит в том, чтобы следить за моим духовным развитием?

Черт рассмеялся.

— У меня нет никакой миссии, — сказал он. — Я просто призрак, такой же, как гурии в раю или те женщины в море дерьма. Ты сотворил меня, потому что нуждался в собеседнике. Цель моего существования — объяснить тебе строение этого мира.

— Но мы встретились с тобой в раю, — заметил я. — И в тот момент я не нуждался ни в каком собеседнике. Я еще не знал тогда, что рай и ад так сложно устроены, я вообще не знал, что ад существует в действительности.

— Когда мы с тобой встретились, я не был еще сотворен, — пояснил черт. — Мы, призраки, обретаем личность не сразу. Когда мы встретились, я был просто статистом на сцене, причем играл не в твоем спектакле.

— А в чьем?

— А я-то откуда знаю? Меня призвал кто-то из тех алкоголиков, которых ты запустил в рай, не знаю, кто именно. Человек проспался, опохмелился, огляделся по сторонам, вспомнил, что с ним произошло, испугался, подумал, что по его душу сейчас придут ангелы и изгонят из рая к чертовой матери. А в наших мирах нельзя пугаться, у нас страхи становятся реальностью еще до того, как ты успеваешь их осознать. Чтобы уцелеть в раю, твоя личность должна быть гармонична и уравновешена, иначе страхи вырвутся из подсознания и рай превратится в ад.

— Интересно… — протянул я. — Получается, у Кости Бейцалова личность очень гармоничная и уравновешенная, раз он протянул в раю больше месяца.

Черт в очередной раз пожал плечами.

— Не знаю, какая у него личность, — сказал он. — Может, он только казался таким придурком, а может, долгое ожидание расплаты — часть его личного ада. Не знаю. Но факт остается фактом — кто-то из людей, которых ты привел в рай, испугался, что по его душу придут ангелы, и они пришли. Но оказалось, что по представлениям того человека ангелы не могут творить зло, и тогда на сцене появились мы. А потом на сцену вышел ты и твоя воля направила действие совсем в другом направлении. А когда ты переместил меня в ад, я окончательно стал твоим личным призраком. Кстати, ты понял, где конкретно мы находимся?

Я окинул взглядом мрачные своды пещеры и спросил:

— Мой личный ад? Моя мечта?

Черт вначале кивнул, а затем помотал головой их стороны в сторону.

— Это действительно твой личный ад, — сказал он. — Но это не мечта. Ты пришел не в мир мечты, ты изначально знал, что это будет ад. Все, что вокруг нас — квинтэссенция твоих представлений о том, каким должен быть ад. Но теперь все изменилось. Если ты пройдешь, например, вон тем коридором, я уверен, ты выйдешь на райские пажити, только без коровьих скелетов. Когда вы с Леной поселились в раю Бомжа, вы превратили его личный рай в свой. Вскоре ты сделаешь то же самое со своим личным адом. Я уверен, у тебя все получится.

— И тогда мой маленький рай вольется в большой рай, в котором хозяйничает Бомж?

Черт вздохнул.

— В большом раю хозяйничает не Бомж, — сказал он. — По сравнению с тем, кто там хозяйничает, Бомж… даже не знаю, с кем его можно сравнить. Моська, червяк…

— Намекаешь, что рай создан истинным богом-творцом?

— Не знаю, — ответил черт. — Легенда говорит именно так, но я не знаю, существует ли бог-творец как реальная личность. Возможно, он настолько велик, что воплотиться в человека для него уже невозможно.

— Христиане считают, что это возможно, — заметил я.

— Вот это-то меня и пугает.

И тут до меня дошло.

— Намекаешь, что Бомж может примерить маску властелина рая? — спросил я. — Е-мое… Однажды он уже пытался сделать нечто подобное, тогда у него ничего не получилось, но теперь…

— Но теперь может и получиться, — сказал черт. — И тогда воля Бомжа подчинит себе не только Землю, но и весь спектр параллельных и загробных миров.

— Ты знаешь о параллельных мирах? — удивился я. — Откуда? У вас бывают гости из параллельных миров?

— Я знаю все, что знаешь ты. Я ведь твой личный призрак.

— Ты читаешь твои мысли?

Черт раздраженно помотал головой.

— Ничего ты не понимаешь, — констатировал он. — Попробую объяснить еще раз. Я порожден твоей волей, я — часть тебя. Я — посредник между тобой и адом, я объясняю тебе суть ада и одновременно объясняю аду твою суть.

— И в чем же заключается моя суть? — спросил я.

— Об это нельзя спрашивать, — покачал головой черт.

— Это точно, — донесся новый голос у меня из-за плеча. — А то он ведь ответит, с него станется.

Я подпрыгнул прямо из сидячего положения, развернулся в прыжке на сто восемьдесят градусов и принял боевую стойку.

Напротив меня стоял высокий черноволосый мужчина лет сорока. Одет он был в черный плащ с красной подкладкой, на груди плащ был заколот серебряной фибулой, изображающей розу. Из-под плаща виднелся черный камзол, черные брюки и черные сапоги с высокими каблуками.

— Корвин? — растерянно спросил я.

Незнакомец улыбнулся, обнаружив крупные и удивительно белые зубы, как в рекламе зубной пасты.

— Люцифер, — представился он.

— Сергей. Очень приятно познакомиться.

Мы обменялись рукопожатием.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});