Лекарство от скуки. (Не) твоя девочка - Ольга Николаева

тебя не знаю!

– А дядя Витя потом уйдет! А я не успею сказать «до свидания»! – Вот и весь секрет ее стараний, а не внезапно проснувшийся аппетит и любовь к «скучной» еде.

– Говори сейчас. Он тебе пожелает спокойной ночи и тоже отправится домой. Время позднее.

Виктор сам и не понял, как день, только-только успевший начаться, внезапно превратился в поздний вечер. Неужели они так долго прогуляли?

– Малыш, действительно, тебе пора укладываться. Я никуда не пропаду. Еще успеем пообщаться. Хочешь, отнесу тебя в кроватку?

Он понятия не имел, что нужно делать, чтобы ребенок уснул. С крестниками этот важный ритуал проводила его мать, а Пальмовский просто тихо сидел в соседней комнате и не отсвечивал. Ему колыбельные петь никто ни разу не доверил.

Ну, был один случай… Тогда пацаны хохотали от восторга и прыгали по кровати. Вечерний сон наступил только после полуночи, после отменных люлей, полученных от его мамы. С тех пор Виктор даже не пытался повторить подвиг.

Он бы с огромным удовольствием сейчас отнес Настю в комнату. Чтобы Але помочь, чтобы еще немного потискать девочку, поиграть в лошадки и самолетики… Ее заливистый хохот – лучшее из удовольствий, которые он когда-либо испытывал в жизни.

Если не считать, конечно, все удовольствия, связанные с Алей. На нее он старательно не смотрел, чтобы лишний раз не заводиться и не возбуждаться. Девушка продолжала действовать на Пальмовского, как самый сильный афродизиак. Пара шагов в его сторону, легкое дуновение воздуха, несущее аромат ее волос – и у Виктора начинало сводить все, во всех самых важных стратегических местах. А рядом сидел ребенок. Приходилось скрывать и прятать свой насущный, трудно скрываемый интерес.

Аля тоже дергалась, стоило только их пальцам или плечам соприкоснуться. Или вот ногами зацепиться под небольшим столом на уютной кухоньке. Виктор видел, как она замирает с шальными глазами, словно ее от электрического разряда.

Это не могло не радовать: значит, не так все просто, как Аля пыталась показать. Не так равнодушно и безразлично она относится к Виктору.

И очень здорово, что Настя хотела спать и ничего лишнего не замечала. Иначе бы не избежать всяких лишних вопросов…

– Отнеси! Отнеси меня! – Виктор слишком задумался на отвлеченные темы, не заметил, как девочка бодро и совсем не устало запрыгнула к нему на колени, со всего маху прижалась к груди, обняла…

Где-то внутри закоротило, тесно сдавило от этих, таких искренних и чистых объятий. От того, как мягкая щечка ласково прижимается к его плечу.

– Фу! Ты колючий! – Настя как обласкала мужчину, так тут же и передумала. Только попробовала щекой об его щеку потереться – сразу отпрянула. – Не хочу с тобой обниматься!

– Я завтра обязательно побреюсь, Насть, обещаю! – Виктор смущенно тер скулу и наблюдал, как девочка уже к матери на коленки забралась. – Какая ты шустрая, однако.

– Не нужно завтра бриться. И послезавтра тоже. Мы не планируем больше проводить с тобой время. – Аля отрезала все надежды одним махом. Обрубила и тут же встала, чтобы унести девочку с кухни. – Надеюсь, тебя здесь не будет, когда я вернусь.

Она не стала дожидаться ответа. Встала, подхватив Настю на руки, ушла. Наверное, была убеждена, что Виктор ее послушается. А зря, ой, как зря! У него были совсем другие планы на этот вечер. И одинокая грусть перед теликом или бешеный бег в спортзале в эти планы тоже не входили.

Прошло много времени, которое Виктор занял бездумным разглядыванием обстановки. Квартира Али изменилась, но не настолько, чтобы стать неузнаваемой. Добавились какие-то новые вещички, связанные с ребенком, поменялась расцветка занавесок и фартука над плитой… Но все мебель осталась все та же. Практически вся – когда-то проверенная ими на прочность. Когда они любили здесь друг друга, забывая о времени, месте, об обстоятельствах…

Странно. Виктор тогда не думал, что простые, обыденные вещи могут так врезать в память. Оказалось – очень даже могут. И последние моменты перед их расставанием теперь крутились перед глазами, словно заезженная пластинка…

Мятые простыни, легкие отблески лучей загорающегося рассвета… Золотистые волосы, рассыпанные по подушке…

Виктор бездумно накручивал пряди на пальцы, отпускал, следил, как они доверчиво ложатся на его предплечье.

Лекарство от скуки, внезапно само ставшее болезнью. Опасной, без всякого шанса на быстрое выздоровление.

Еще немного вот так полежит – и уйдет. Аля не скоро проснется. Даже не услышит его ухода, только во сне протянет руку, вздохнет, поймав поцелуй на губах…

Он уже уходил вот так много раз, обещая себе не возвращаться больше, но вечером снова появлялся на ее пороге. Сегодня же придется обрезать все, что с ней связано.

Все закрутилось слишком не вовремя и не к месту, и с каждым днем все больше его затягивало. Хватит. От скуки излечился, да так, что хватит по самое не балуйся. Пора завязывать и приходить в себя.

Девушка что-то пробормотала сквозь сон. Улыбнулась.

Его всегда раздирало от любопытства – чему она там радуется? Ломало на части от жадности – вдруг, эта радость предназначена не ему? Никогда не спрашивал. Не хотел показывать, насколько ему все это небезразлично.

Девочка развлекалась. Он отвлекался от душной ежедневной рутины. Все было временно и не по-настоящему. Какое может быть дело взрослому человеку до ее улыбок?

Аля потянулась. Задела Виктора пальцами. Быстро, легко – как все, что она делала. Шустрый солнечный зайчик, умеющий обжигать в постели.

Тонкие пальчики замерли на его щеке, погладили. Тихий вздох – и вся она прижалась к его телу, прильнула, оплела ногами. Заставила задержать дыхание.

Виктор еще наивно надеялся, что сможет выбраться без последствий. До последней секунды верил, что все обернется. И зло подсмеивался над собой: прекрасно знал, что не сможет. Если она тянется – он всегда возьмет все, что предложат.

Мягкие губы прижались к его коже на груди. Он уже знал, что она опять улыбается.

Это было дико и невозможно: вот так радоваться всему. Бесконечно и бездумно радоваться жизни – это за плоскостью его вселенной. Деловые люди радоваться не умеют. Тем более – такие грешные.

– Аля, спи, еще очень рано. – Шепнул в макушку, когда нежные ладошки начали исследовать его тело.

Хотя что там исследовать? Они знали друг друга вдоль и поперек, даже с закрытыми глазами не смогли бы и на йоту ошибиться. Он точно попадал туда, где ей нравилось больше всего, никогда не промахивался. Не угадать было сложно: Але