Интегрировать свет - Евгения Сафонова

Потому что я сама ненормальная.

А потому нормальная - она же до чертиков банальная - мне была попросту не нужна.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. КОРОЛЬ, КОЛДУН, ПРИНЦЕССА, СОВЕТНИК

Наверное, если бы любого обитателя Мирстофа спросили, о чём ему напоминает королевский дворец, тот, не задумываясь, назвал какое-нибудь произведение кондитерского искусства. Особенно сейчас, когда солнечные лучи раннего утра обливали светлый замок абрикосовой глазурью. Тонкие башенки высились над столицей людей кристаллами из белого льда, но сказочное впечатление диссонансом тревожили траурные чёрные флаги на шпилях, печально скользившие по ветру.

И, конечно, никто из обитателей Мирстофа не различил бы с земли человека в белом, застывшего у окна одной из башен, задумчиво наблюдая за городом, который отдали в его власть.

Тихо было в Мирстофе, несмотря на ясный погожий день - один из последних подарков уходящего лета. Торговцы не зазывали покупателей в лавки звонкими криками, не шумела пёстрая толпа на брусчатых улицах; немногочисленный народ шёл по своим делам молча, с какой-то злой целеустремлённостью. Зато без устали звенели молоты в кузнях, а на площади перед дворцом маршировали солдаты, отбивая тяжёлыми сапогами ритм надвигающихся сражений.

Мирстоф скорбел по своей любимой принцессе. Вместе со всем королевством.

И вместе с ним же готовился к войне.

Вздохнув, Первый Советник Повелительницы Навинии - бывший и нынешний - потёр пальцами ноющие виски. Тоскливо подумал о пузырьке 'Ночного покоя', лежавшем в ящике стола за его спиной. Проклятая старость, трижды проклятая бессонница... и ведь дозу снотворного не увеличишь. Сейчас ему, как никогда, нужен трезвый ум; а 'Ночной покой', при всех его достоинствах, при большей концентрации усыпляет разум не только до пробуждения, но и после.

С раздумий о сне Советник перескочил на другие. Когда цепочка ассоциаций привела его к мысли, показавшейся ему весьма забавной, усмехнулся.

Насколько всё же двойственны иные вещи в подлунном мире. Взять тот же 'Ночной покой': безобидное снотворное, целительное лекарство, и оно же - при других обстоятельствах, в союзе с вином, в другое время тоже вполне безобидным - смертельный яд...

- Вы звали меня, вирт Форредар?

Когда его окликнули, Советник отвернулся от окна. Окинул взглядом молодого человека в чёрных одеждах, простых и незатейливых - застывшего перед письменным столом, ожидая ответа.

- Да. Звал. - Старик, вздохнув, двумя пальцами погладил свою бороду. Седая, густая и пышная, она доставала ему до средних пуговиц камзола, украшенного скромной золотой вышивкой. - Стайл, я слышал, ты собрался командовать авангардом.

- Если мне уготовано судьбой стать Повелителем, я должен быть достоин трона. И возглавить свой народ в этот тяжёлый час. Делом, а не номинально. - В карих радужках юноши рассыпались зелёные крапинки, будто кто-то растёр сухой лист крапивы. - Тёмные лишили нас принцессы, а меня - чудесной девушки, которую прочили мне в жёны. Думаете, после этого я смогу просто отсиживаться позади всех, в безопасности?

Он был смуглый, темноволосый. Смотрел на Советника серьёзно, и вместе с тем - открыто, дерзко, упрямо.

Так похоже на Навинию...

Вирт Форредар, тяжело вздохнув, подошёл к новоиспечённому наследнику престола. Положил морщинистую руку ему на плечо.

- Стайл, ты последний из рода Сигюр. - Глаза старика, тёмные и ясные, смотрели на юношу с болью. - Мы не можем позволить королевству потерять ещё и тебя.

- Вы не можете точно знать, что Навиния мертва. - Стайл резко вскинул голову. - И я до сих пор не могу понять, почему вы так спокойно отнеслись к тому, что Хьовфин решил судьбу нашей принцессы за нас.

- Повелитель эльфов принял мудрое решение, мальчик мой. Мудрое и тяжёлое. Переговоры, о которых говорили тёмные - такая же ловушка, как восемнадцать лет назад. Дроу использовали наших венценосных детей, как приманку... но итог был бы один. И если б мы пошли на поводу у тёмных, королевство осталось бы беззащитным. - Советник прикрыл глаза. - Я уже говорил тебе, как люблю эту девочку. Несмотря на то, как она обошлась со мной... молодость и горячность всему виной, молодость и горячность. А я позволял ей слишком многое, и это было моей ошибкой. И теперь... - отняв руку от плеча юноши, он порывисто отвернулся, - в её гибели есть и моя вина.

Стайл смотрел, как он стоит, сгорбившись, в один миг потеряв горделивую аристократическую выправку. Просто старый, бесконечно уставший человек.

И лицо юноши, молодое и жёсткое, вдруг смягчилось.

- В этом виновны тёмные, вирт Форредар, - произнёс Стайл потом. - И они одни.

- Мне осталось не так много лет, мальчик мой. И в эти годы... я не хочу увидеть, как погибает последний Сигюр. Я хочу увидеть, как ты занимаешь престол, как женишься и восстанавливаешь династию, как правишь страной, в которой наконец-то воцарился мир, а порождения зла больше не тревожат наш покой. - Советник, взяв себя в руки, медленно выпрямился. - Я прошу тебя... достаточно того, что ты отправляешься вместе с армией. Воины поймут тебя. Все поймут тебя.

- Вы не доверяете моему владению мечом, вирт Форредар? Или нашим магам? Я уверен, что мастерам Форсивской школы под силу разобраться с ловушками тёмных и прикрыть меня от любой опасности.

- Риск в любом случае велик. Риск, на который ты не имеешь права. - Когда Советник вновь повернулся к юноше, его глаза подозрительно блестели, а на правой щеке виднелся влажный след, терявшийся в пушистых усах. - Ты останешься в тылу, вместе с Хьовфином, и будешь командовать нашим народом. Так ты принесёшь своему королевству куда больше пользы, чем ему принесла бы твоя героическая гибель. Поверь.

Некоторое время Стайл смотрел на него.

Потом кивнул - с тяжёлым, очень тяжёлым вздохом - и развернулся на каблуках.

- Покоряюсь вашей мудрости, вирт Форредар. Хоть мне это и не по душе.

Советник задумчиво следил, как он покидает комнату. Потом отвёл взгляд на витражное окно в стрельчатой арке стены: солнце стучалось в него, дразнясь цветными лучами, расплывавшимися по каминной полке и креслам, отделанным белым бархатом.

- Хорошо, что хоть ты умеешь идти наперекор своим желаниям, мальчик мой, - пробормотал старик. - Значит, я не ошибся. Значит, боги всё же присматривают за нами. И воистину... ничего не делают просто так. - Губы старого Советника исказил призрак горькой, бесконечно горькой усмешки. - Вот уже дважды.

***

Морти вошла, когда я сидела на постели и читала.

Но когда я подняла голову, выражение её лица заставило вежливое приветствие застыть на моих губах.

- И кем ты себя возомнила? - холодно осведомилась принцесса дроу, застыв на пороге лаборатории.

О, нет. О, нет, нет, нет! Неужели она узнала... но это ведь были просто стихи! Просто поцелуй руки, просто...

Просто утешение её хальдса - потому что она никогда не будет принадлежать ему.

- Принцесса, я...

Движение её руки было почти неуловимым. Таким же, как блеск стали, который едва успел зафиксировать взгляд.

А потом лезвие метательного ножа вошло мне в грудь.

Опустив глаза, я смотрела на чёрную рукоятку кинжала, вокруг которой по белой рубашке расплывалось багряное пятно крови. Моей крови. Забавно - кровь есть, а боли нет. Шок? Должно быть, шок. И не только болевой.

Это определённо слишком безумно, чтобы быть правдой.

- Я долго позволяла Лоду держать тебя при себе. Влюблёнными девчонками легко манипулировать, а ты действительно была ему довольно полезна, - голос принцессы слышался приглушённо, точно в плохой записи. - Но ты перешла все границы.

Я медленно подняла взгляд. На её лицо, которое ненависть и презрение исказили до неузнаваемости.

До неузнаваемости...

Да. Потому что это было не её лицо. Я вообще не могла различить её лица - отчётливо, по крайней мере, - как не могла различить детали обстановки, которая меня окружала. Просто знала, что это лаборатория Лода... и что передо мной Морти.

А последнее, что я помнила - как, пожелав колдуну хороших снов, ложилась спать.

И тогда я велела себе открыть глаза.