Фаворит - Дик Френсис

– Вот этого, милый па, я и не могу сделать, – сказал я.

Но Лодж сказал серьезно:

– Может, кто-нибудь из тех, кого вы знаете по ипподрому? Ведь это должен быть человек, который связан со скачками. Как насчет Перта?

– Может быть. Я его не знаю. Хотя, пожалуй, нет никакого Перта. Имя было продано вместе с фирмой. В следующий раз, когда я буду скакать, я сделаю ставку у него и посмотрю, что из этого получится.

– Ничего подобного ты не сделаешь, – сказал мне отец.

Нет так нет, я даже не стал спорить, мне было все равно.

– А может, это был жокей, или тренер, или владелец лошадей? – спросил Лодж.

– Уж давайте включайте сюда распорядителей и членов скакового комитета, – сказал я иронически. – Ведь они первыми узнали о том, что я обнаружил проволоку и взялся расследовать это дело. И это тут же стало известно человеку, которого мы выслеживаем. Может быть, он – это они? Я сказал, что подозреваю тут нечто большее, чем просто несчастный случай, считанным лицам и мало с кем заговаривал на эту тему вообще, перед тем как со мной случилось это в лошадином фургоне.

– Из людей, которых вы знаете... – сказал Лодж раздумывая. – Как насчет Грегори?

– Нет, – сказал я.

– А почему нет? Он живет в Брайтоне, достаточно близко для утренних звонков в контору «Такси Маркони».

– Он не рискнул бы покалечить Билла или Адмирала, – сказал я.

– Откуда у вас такая уверенность? – спросил Лодж. – Люди не всегда оказываются такими, как кажутся, и убийцы очень часто любят животных. Пока эти животные не встали у них на пути. Недавно судили парня, который ночью убил сторожа. Он не проявлял ни малейших признаков раскаяния, пока ему не напомнили, что он раскроил голову и собаке заодно. Тогда он разрыдался.

– Трогательно, – сказал я, – но здесь не тот случай. Это не Пит.

– Вера или доказательства? – настаивал Лодж.

– Вера, – сказал я сердито, потому что был совершенно убежден в том, что говорю.

– Жокеи? – допытывался Лодж.

– Я не могу себе представить, чтобы жокей мог оказаться типом, которого мы ищем, – сказал я, – и еще вы забываете, что скачки были вторым номером в программе и за них принялись только потому, что над конторой «Такси Маркони» оказалась дышащая на ладан букмекерская фирма. Одно это могло навести хозяина таксомоторов на мысль о скачках.

– Что ж, возможно, вы правы, – согласился Лодж. Мой отец сказал:

– А может быть, первоначальный владелец «Такси Маркони» решил пуститься во все тяжкие и фальсифицировал продажу, чтобы замести следы?

– Клиффорд Тюдор, вы его имеете в виду? – спросил Лодж с интересом.

Отец кивнул, и Лодж обернулся ко мне.

– Тюдор здесь так и лезет изо всех щелей, – сказал я. – Он знал Билла, и у Билла записан на клочке бумаги его адрес.

Я сунул руку в карман пиджака. Я вынул конверт и еще раз посмотрел на него.

– Тюдор говорил мне, что просил Билла скакать на его лошади.

– Когда? – спросил Лодж. – Когда он сказал вам это?

– Я вез его в Брайтон с Пламптонского ипподрома через четыре дня после смерти Билла. Мы говорили с ним о Билле.

– Что-нибудь еще? – спросил Лодж.

– На лошадях Тюдора до самого последнего времени ездил наш подкупленный друг Джо Нантвич. Это на его лошади, на Болингброке, Джо однажды выиграл скачку, когда ему было предписано проиграть... Но на скачках в Челтенхэме он просидел сзади, и Тюдор устроил ему за это головомойку.

– Камуфляж, – предположил мой отец. Я прислонился к окну раскалывавшейся на куски головой и сказал:

– Не думаю, чтобы это был Тюдор.

– Почему? – спросил Лодж. – Но почему? У него есть организаторские способности, он живет в Брайтоне, он владеет такси, он нанимал Джо Нантвича и он знал майора Дэвидсона. Пока он представляется мне наиболее подходящей кандидатурой.

– Нет, – сказал я устало. – Самая крепкая ниточка у нас – это шоферы фирмы «Такси Маркони». Тот, кто послал их с лошадиным фургоном, никак не предполагал, что я их узнаю. Но кто-кто, а Клиффорд Тюдор мог быть уверен, что я их узнаю. Он стоял рядом со мной во время драки шоферов и прекрасно понимал, что у меня было достаточно времени разглядеть их.

– И все-таки я не снимаю с него подозрений, – сказал Лодж, собирая бумаги и укладывая их обратно в портфель. – Преступникам свойственно делать глупейшие ошибки.

Я сказал:

– Если мы когда-нибудь найдем вашего Клода Тивериджа, я думаю, он окажется человеком, которого я в глаза не видел и о котором не слышал даже. Кто-то со стороны. Это куда вероятней.

Я сам жаждал этому верить.

Мне не хотелось представить себе другую возможность, от которой я мысленно отказывался, не решаясь даже намекать о ней Лоджу.

Кто, кроме Тюдора, знал до инцидента с фургоном о том, что я собираюсь мстить за смерть Билла? Кэт. А кому она об этом говорила? Дяде Джорджу, у которого, как я подозревал, в его жирном теле благодушного толстяка под прикрытием бесстрастного выражения лица скрывалась убогая и алчная душа.

Дядя Джордж ни с того, ни с сего купил своей племяннице лошадь. Зачем? «Чтобы расширить круг ее интересов», – сказал он. Но от Кэт он мог узнать многое о том, что творится на скачках.

И дядя Джордж не нашел для Поднебесного другой конюшни, кроме той, где стояла лошадь Билла. Совпадение или... начало интриги, оборвавшейся неожиданно смертью Билла.

Все это было туманно и неубедительно. Все покоилось только на предположениях, а не на фактах и подтверждалось только выражением страшного испуга на лице дяди Джорджа, когда Кэт рассказала ему о нашем посещении «Голубого утенка». «Несварение желудка», – сказал он тогда. Что ж, все могло быть.

И это оружие в его кабинете, предметы ритуала дикарей, скальп... Были это игрушки человека, получающего наслаждение от жестокостей? Или человека, который не выносит жестокости? Или, может быть, человека, соединяющего в себе и то и другое?

Сцилла вошла в гостиную, неся медную вазу с нарциссами. Она поставила ее на низенький столик около меня, и весеннее солнце внезапно осветило золотые венчики, так что они вдруг засияли звездами, отражающими золотой свет на ее склоненном к ним лице, пока пальцы ее перебирали их, приводя в порядок.

Она бросила на меня проницательный взгляд и повернулась к отцу и инспектору Лоджу.

– Аллан выглядит очень усталым, – сказала она. – Чем вы тут занимались?

– Болтали, – сказал я, улыбаясь ей.

– Ты попадешь обратно в больницу, если будешь утомляться, – мягко упрекнула она меня и без всякого перехода предложила Лоджу и отцу кофе.

Я был рад перерыву в разговоре, мне бы не хотелось сейчас обсуждать с ними меры, которые предстоит принять для поимки мистера Клода Тивериджа. Каждое мое небольшое продвижение в этом направлении сопровождалось возмездием, это верно. Но зато в каждой встречной его акции я находил улику. Моя заблудившаяся память все еще прятала от меня нечто важное, за что я заплатил падением в Бристоле, но это не уменьшало моей решимости довести дело до конца.

Я подойду к Тивериджу ближе. Он нанесет удар и тем самым подскажет мне мой следующий шаг, подобно тому как выстрел в темноте подсказывает местонахождение снайпера.

Глава 11

Джо Нантвич нашел снайпера первым.

Через восемь дней после визита Лоджа я поехал на скачки в Западном Суссексе, предварительно заглянув в свою лондонскую контору. Синяки побледнели и сошли, ребра и ключица не беспокоили меня больше, и даже постоянная головная боль стала постепенно проходить. Я, насвистывая, вошел в раздевалку и передал Клему свой новый шлем, который я этим утром купил за три гинеи у Бейтса на Джермин-стрит.

Весовая была пуста, и отдаленный гул, доносившийся сюда, указывал, что первая скачка в разгаре. Клем, прибиравший раздевалку после бури, которой обычно сопровождается переодевание жокеев в цвета скачек, их выход на весы и в паддок, встретил меня тепло и пожал мне руку.

– Рад, что вы вернулись, сэр, – сказал он, взяв шлем.

Он написал мое имя шариковой ручкой на кусочке лейкопластыря и приклеил его к блестящей поверхности шлема.

– Надеюсь, вам не скоро понадобится новый. – Он прижал пластырь покрепче большим пальцем, – Завтра я начинаю работать, Клем, – сказал я, – Можете принести мое снаряжение? Большое седло. Проблемы веса не существует – я скачу на Адмирале.

– Наилегчайший вес, – сказал Клем покорно. – И куча свинца, к которому Адмирал не привык. Майор Дэвидсон вряд ли когда-нибудь нуждался в этом. – Клем искоса бросил на меня оценивающий взгляд и добавил:

– Вы потеряли фунта три-четыре, по-моему.

– Это к лучшему! – сказал я весело, поворачиваясь к двери.

– Да, одну минуту, сэр, – сказал Клем. – Джо Нантвич просил передать, что он хочет сообщить вам что-то важное.