Муссолини - Джаспер Ридли

Однако у лорда Керзона и министерства иностранных дел были свои тревоги по поводу Муссолини. Итальянцы продолжали оккупировать Родос и Додеканезские острова, захваченные ими во время войны в 1911–1912 годах. В соответствии с мирным договором они согласились вернуть их Турции, когда турки выполнят все остальные условия. Однако этот договор был аннулирован, когда Италия и Турция вступили в Первую мировую войну на враждующих сторонах. В секретном Лондонском договоре. 1915 года правительства Англии и Франции пообещали отдать эти острова Италии, если та станет воевать на их стороне. Но большая часть населения Додеканезов говорила по-гречески, и когда Греция присоединилась к союзникам, Англия и Франция обещали отдать эти острова Греции. Они сообщили итальянцам, что условия Лондонского договора будут отменены, если будет нарушен принцип самоопределения народов, заложенный президентом Вильсоном и принятый за основу Версальского договора. Итальянцы также надеялись, что Албания попадет в зону их влияния, и ждали от британского правительства передачи обещанного Джубаленда в Восточной Африке. Но Керзон занял другую позицию: вопросы Джубаленда и Додеканезов должны быть урегулированы одновременно.

Когда Муссолини встретился с Керзоном в Территете, то заявил (или Керзон так понял), что если не будут удовлетворены притязания итальянцев в Средиземноморье, то Италия не станет поддерживать в Лозанне Британию и Францию. Керзон интерпретировал это как угрозу и был весьма раздражен. Он распорядился, чтобы постоянный секретарь министерства иностранных дел в Лондоне поднял этот вопрос перед итальянским послом. Посол заявил, что Муссолини неправильно поняли, и вопрос был благополучно разрешен до того, как Муссолини приехал в Лондон. Однако Керзон не был убежден в ошибке. Его очень раздосадовали позиция, занятая Муссолини в Территете, его эскорт из чернорубашечников и театральное позерство. В частных письмах и меморандумах он и его сотрудники неоднократно выказывали презрение к Муссолини, называя его нелепым клоуном. Муссолини это было безразлично. Фашистские последователи в Италии не считали его нелепым клоуном, а если так несерьезно воспринимали его в британском министерстве иностранных дел — что ж, тем лучше.

* * *

Одной из проблем, которой нужно было заниматься участникам Лондонской конференции, была неуплата репараций, наложенных на Германию Версальским договором. Англия и Франция имели разные мнения по этому поводу. Пуанкаре предлагал применить к Германии жесткие меры и заставить ее заплатить. Керзон был настроен более примирительно и считал, что разумнее помочь Германии преодолеть ее финансовые трудности. В январе 1923 года французская армия вошла в Германию и оккупировала Рур. В качестве частичной уплаты в счет репараций они захватили уголь из шахт. Немецкое правительство призвало население Рура включиться в пассивное сопротивление. Между французскими войсками и местными жителями произошли стычки, и несколько немецких гражданских лиц были убиты. Керзон высказал Франции недовольство британского правительства ее действиями, но немцам предложил прекратить сопротивление.

Муссолини занял промежуточную позицию между французской и британской точками зрения. Французы предложили, чтобы все державы-союзницы выделили войска для совместной военной оккупации Рура. Однако Муссолини войска послать отказался. В этих действиях французов поддержала только Бельгия. Британское правительство надеялось, что Германия не станет продолжать сопротивление французской оккупации, но отвергло предложение Муссолини дать германскому правительству совместные британско-итальянские рекомендации подчиниться требованиям французов.

Керзон заподозрил Муссолини в двурушничестве, когда британский посол в Париже обнаружил сразу после Лондонской конференции, что тот тайно обратился к Франции с предложением сформировать франко-итальянский антибританский блок. Маркиз Крев, британский посол во Франции, напрямую спросил об этом Пуанкаре, и тот подтвердил, что Муссолини действительно выходил с таким предложением. Однако когда Керзон поднял этот вопрос в беседе с итальянским послом в Лондоне, то он это отрицал. Крев не был уверен, плетет ли Муссолини интриги с французами против Британии или Пуанкаре сам распустил этот слух> чтобы внести разлад в отношения Италии и Британии. Тем не менее Грэм не сомневался, что иностранная политика Муссолини «будет политикой чистого оппортунизма, а итальянская дружба будет отдана тому, кто больше заплатит». Хотя он же считал, что Муссолини предпочтет сотрудничать с Британией, «но не даром».

* * *

По возвращении из Лондона Муссолини занялся итальянской оппозицией. Чрезвычайные полномочия, дающие емуправо действовать без парламента, он получил, но было очень важно так провести новые выборы, чтобы получить большинство в Палате депутатов. Он предложил добиться этого путем изменения закона о выборах: заменить систему пропорционального представительства такой, при которой партии, набравшей простое большинство мест, приписывается удвоенное количество голосов от числа избранных кандидатов. Тем самым у правительства будет рабочее большинство в Палате и оно получит возможность управлять страной без помех оппозиции.

30 декабря 1922 года, будучи еще и министром внутренних дел с чрезвычайными полномочиями, Муссолини приказал арестовать Амадео Бордигу, Антонио Грамши и всех членов Исполнительного комитета Коммунистической партии, за исключением двух депутатов Палаты, которые были защищены парламентской неприкосновенностью. Коммунистическая партия Италии не была запрещена, но полиция постоянно преследовала ее членов, поэтому она начала перестраиваться в нелегальную подпольную организацию. Муссолини не предпринял никаких шагов против социалистов и других политических партий, так что они продолжали действовать открыто и издавать свои газеты, которые никто не запрещал и не подвергал цензуре. Однако если они публиковали статьи с критикой Муссолини и правительства, очень велика была вероятность того, что местные фашисты сожгут редакцию, а возможно, и убьют одного-двух сотрудников.

Муссолини переименовал фашистские сквады в Добровольную милицию национальной безопасности, вспомогательную силу для помощи полиции и армии в поддержании порядка и защите государства. В ноябре 1922 года он создал новый орган — Высший фашистский совет («Гран Консильо»), состоявший из самых влиятельных лидеров партии, которые стали советниками Дуче. Это должно было упрочить позиции центрального партийного руководства и иерархии по отношению к партийцам в провинции и рядовым членам партии. Однако Муссолини обнаружил (как ив 1921 году, когда подписал Договор о примирении с социалистами), что фашисты признают его своим вождем и беспрекословно следуют за ним, только пока он позволяет им делать то, что они хотят. А именно избивать или даже убивать красных и сжигать принадлежавшие им помещения. Хотя он объявил, что победа фашистской революции покончила с гражданской войной и теперь мир восстановлен, в 1923 году было сожжено больше помещений социалистических организаций и еще больше социалистов убито и ранено, чем в предыдущие годы.

При этом Муссолини старался поддерживать хорошие отношения с профсоюзами, в том числе социалистическими, и переманивать их членов и даже руководителей во вновь образованные фашистские профсоюзы. Это сопровождалось пропагандистским лозунгом: «В фашистской Италии капиталисты и пролетарии должны работать вместе на благо своей страны». Он добился некоторого успеха, так как члены профсоюзов вскоре поняли, что, оставаясь верными Социалистической партии, они многим рискуют: они сами и их семьи могут стать жертвами насилия и убийства. Вступая же в фашистские профсоюзы, рабочие получают некоторые блага, которые их работодатели вынуждены предоставлять им для собственной безопасности. Пусть эти блага были меньше требований, выдвигавшихся социалистическими профсоюзами в 1920 году и часто приводивших хозяев к банкротству, выгода была несомненной.

18 марта 1923 года Муссолини выступил на открытии второго конгресса Международной Торговой палаты. Он сказал, что проведение конгресса в Риме стало возможным уже спустя пять месяцев после того, как его «движение привело к власти молодые силы войны и победы», в результате чего в Италии расцвела политическая и экономическая жизнь. Он заявил, что главным экономическим принципом его правительства является то, что государство должно отказаться от экономических функций, которые не в силах выполнять. Он даст свободу частному предпринимательству и отменит все меры государственного контроля, которые могли бы «удовлетворить левых демагогов», но, как показал опыт, абсолютно фатальны для экономического развития любой страны. На британского торгового атташе в Риме Дж. Г. Хендерсона эти слова произвели большое впечатление. В своем ежегодном рапорте за 1923 год, направленном им в Лондон в министерство иностранных дел, он писал, что трудно подобрать историческую параллель великим достижениям Муссолини.